Дублер Казановы - Диля Дэрдовна Еникеева

Я езжу уже три года и ни разу не заглядывала под капот. А на отечественной я бы не вылезала из автосервиса.

— Понятно.

Дальше они ехали молча. Лариса решила воздержаться от болтовни. Лидия Петровна наверняка устала. Она уже больше суток отработала, и ещё предстоит консультация. Для кого-то разговоры — времяпрепровождение, а для психиатра — работа.

Лара ехала и раздумывала, как бы в тактичной форме оплатить врачу консультацию. Та может отказаться, а настаивать будет неудобно. Не заплатить — тоже нехорошо, она ведь тратит свое время, силы, а каждый труд должен быть оплачен. Решив, что обсудит проблему с подругой, Лара сосредоточилась на дороге.

Взглянув в зеркало заднего обзора, она увидела, что Алла строит ей гримасы, означающие: «Ну, чего ты так ползешь!» Изобразив в ответ: «Перебьешься», — хотя подруга не могла её видеть, Лариса продолжала ехать, как обычно.

На Садовом Алла все же не выдержала и обогнала их, лихо промчавшись справа. Высунувшись в окно, она задорно крикнула:

— Догоняй, тихоход!

К тому моменту, пока подъехала Лариса, подруга уже успела договориться с охранниками, хозяйским жестом пригласила въехать на территорию и двинулась первой. Увидев, что Алла не поставила машину в то же место, где вчера, Лара догадалась, что та не хочет привлекать к себе внимания слишком приметны черный «мерседес» и красный «фольксваген», — и последовала за ней. Видимо, Лидия Петровна тоже это поняла и, выходя из машины, сказала:

— Ждите меня здесь. Институт Склифосовского я хорошо знаю.

Когда та скрылась за углом, подруга пересела в Ларин «мерседес». При всех прочих достоинствах «фольксваген» был маловат для габаритов Аллы. Ездить можно, но вальяжно раскинувшись не посидишь.

— А ты-то чего примчалась? — поддела подругу Лариса.

— Куда все, туда и я. В любое говно непременно встряну, а уж в хорошее дело — тем более. По жизни компанейская.

— Тоже мне, нашла компанию! — фыркнула Лара.

— А что? Вполне приличная компашка! Милые, приветливые, интеллигентные лица, в вашем обществе я отдыхаю душой. А то вокруг одни дебильные бандитские рожи.

— Ты ж вчера говорила, что у тебя дел полно?

— Так здесь же интереснее!

— По-моему, ты в детство впала, подруга!

— Если по правде, хочу услышать все из первоисточника. Если б ты одна её отвезла, то потом не сумела бы пересказать мне все дословно.

— Верно, я и половину слов, которые говорит Лидия Петровна, не запоминаю, хотя когда она рассказывает, — все понятно.

— Вот-вот. Я тоже хочу, чтобы мне все стало понятно. Может, психиатриня сейчас придет и скажет: «И чего вы, дамочки, придумали страшненькую историю и зря наговорили на Натку!» А мы с тобой вздохнем с облегчением и тут же рванем в какой-нибудь кабак. Оттянемся на всю катушку, чтобы залить горячительным все наши треволнения. Может, и пару приличных мужичков снимем.

— Еще чего не хватало! — возмутилась Лариса.

— Ну, это я так, мечтаю… С тобой разве найдешь спутника жизни на всю ночь?! Ты теперь стала вся из себя такая праведная, верная. Любовь до гроба и вздохи под луной. С тобой теперь неинтересно.

— Ты себе тоже для души кого-нибудь найди. Чего ты осталась одна?

— Да я вообще-то не одна. Мужиков вокруг гужуется видимо-невидимо. А без мужа осталась, — так это дело поправимое.

— Ты уж, мать, теперь будь осмотрительнее, помни советы Лидии Петровны.

— Я помню. Как выберу подходящего, приведу к ней на смотрины. Пусть скажет, психически здоров или как. Если «или как», то жених получит от ворот поворот.

— Думаю, что это был бы оптимальный вариант.

— Попрошу у Лидии Петровны благословения, если только мой будущий суженый, заслышав, что его ведут на показ к психиатру, не бросится улепетывать, высоко подбрасывая зад.

— Вот и проверишь его.

— Точно! Неплохая проверочка на вшивость. Теперь всем буду говорить: «Пошли-ка милок, к моему психиатру. Желаю я получить твой психологический портрет с личным автографом». Если обоссытся, — значит, не мой вариант. Если отважится, — рискну и я.

— А сейчас ты с кем?

— Да со многими, а для души нет.

— А Алик?

— Есть и он, да поднадоел. И других любовничков хватает. Но скучаю я с ними… Как-то даже обременительно быть незамужней дамой, пособачиться не с кем. Любовники лаяться со мной не желают, а меня от их слюнявых нежностей порой с души воротит. Хочется хорошего скандала, с битьем посуды, криками, угрозами.

— Ты что, Алка, серьезно?

— Да нет, мать, просто придуриваюсь. Но то, что мне как-то не по себе, — это точно. Лидия Петровна права — я вполне созрела для очередного замужества и материнства. Зрела, зрела и упала. Знать бы еще, в чьи объятия припасть, чтоб, как она советует, в четвертый замуж, но последний.

— Ты уж не спеши, подруга, за стоящего мужика иди.

— Уговорила, старуха. Может, за Марио пойти? Он по-русски ни бум-бум, а я по-итальянски. Славная будет семейка. Никакой ругни, одни нежности. Он без конца: «О, белла мио, амата!»

— Я гляжу, ты уже итальянский потихоньку осваиваешь… — поддела её Лара. — А что это означает?

— По-моему, «красивая, любимая моя». А с каким выражением Марио произносит эти слова! Тут и итальянско-русского словаря не надо — и так все понятно. Ох, мать, скорее бы со всем разбодаться да и к любимому в солнечную Италию. Вот расслабимся-то, пасты наедимся от пуза!

— Пасты?

— Ну, они так называют блюда из макарон.

— Так ты ж только вчера сокрушалась, что в купальник не влезаешь? — опять подколола Лариса.

— А я купила классный купальник, 80 процентов лайкры. В него ещё и тебя можно всунуть, он хорошо тянется, так что место для пару десятков порций пасты и пары-тройки бочонков вина найдется. Кстати, о жратве. Между прочим, у меня с утра маковой росинки во рту не было. Оголодала я, так и похудеть недолго. Тогда Марио меня разлюбит и замуж не возьмет. Ты есть хочешь?

— Пока нет.

— Нет, старуха, режим нарушать нельзя. У меня организм дисциплинированный, привык вовремя получать калории, причем, чем больше, тем лучше. У меня масса тела большая, и все прокормить надо. Опять же от нерегулярного питания бывают запоры. Известно же — каков стол, таков и стул. А запоры нам, красивым бабам, ни к чему, от них цвет лица портится. Не хочу быть желтой, хочу иметь цветущий вид и естественный румянец. Время обеденное, надо что-то пожевать. Когда я голодная, у меня настроение плохое. А мне сейчас силы нужны, чтобы выдержать любой удар судьбы. Давай сгоняем куда-нибудь, поедим для поддержки всех физиологических функций наших организмов.

— Но ведь мы можем пропустить Лидию Петровну.

— А мы на