Белое пламя дракона - Илья Крымов

– Не останавливаться! – рявкнул Ипсон, занося свои золотые когти для удара. – В расход их! – Он взмахнул рукой, и сразу пять тварей превратились в филигранно нарубленные кучи дымящейся плоти.

Вопящие сгустки магической энергии истребили нападающих на подходах, ни одна тварь не успела ступить на поле магических ловушек. Следующий прорыв произошел на левом фланге, где первичную оборону держал Нарлога, старый шаман из Унгикании. Скрюченная фигурка, облаченная в набедренную повязку и накидку из леопардовой шкуры, да в ритуальных украшениях, махала клюкой-погремушкой направо и налево, исправно сдерживая напор отродий, но вот, частично пав в Живом Огне, твари Пекла все-таки прорвались и ринулись на приступ.

Магическая артиллерия заработала на огромной скорости. В этот раз их было втрое больше, и за два залпа уничтожить всех не удалось. Волна атакующих нарвалась на магические ловушки – Медвежьи Капканы, Железнозубы, Пламевороты, Вмерзшие Стопы, Потайные Молнии, Стальные Травы и многие иные. Превращаясь в прах, разваливаясь на части, заледеневая и взрываясь, отродья продолжали бездумно переть напролом. Демонологи били Горящими Глифами, уничтожая демонов пачками. Волна так и не добралась до вторичной линии обороны, а когда она окончательно сошла на нет, волшебники принялись заделывать брешь в заграждении, устанавливая новые ловушки.

– На первый взгляд все не так сложно, – задумчиво сказал Алестан, глядя на быстро латаемую линию обороны.

– Не зевай, северянин, они снова идут.

Третий прорыв произошел через несколько минут после уничтожения второй волны. Особенно крупное отродье развеяло двух элементалей, прежде чем залп демонологов вышвырнул его прочь из Валемара, и в брешь хлынули более мелкие твари, числа которым не было.

Ипсон замахал когтями с ошеломительной скоростью – невидимые лезвия его телекинетических импульсов заработали как косы, собирая богатую жатву. Наргутал Злыдень метал свои любимые Шары Ярости; Гломп Тролль щедро раздавал стимулирующие заклинания, готовя ближайшие опорные пункты к рукопашной схватке; Кагерант Копыто уже применил Цепь Цвехрема; Саторин Холод превратил часть пола в ледяной каток, изо льда которого выскакивали шипы-копья; Марклесто Стена возводил преграды то тут, то там; Ламборд Каланча разбрасывал молнии горстями; Заппер Труха, один из немногих некромантов, участвующих в бою непосредственно, превращал врагов из живых созданий в создания мертвые. Старания многих других магов, не достигших еще магистерского ранга, и описывать бесполезно – слишком много их было.

Тобиус метал один Огненный Шар за другим, метал Шаровые Молнии, Сосульки, все, что только можно было быстро обновить, а самые сильные заклинания он пока придерживал про запас.

– Приготовиться к рукопашной, на этот раз ловушки их не остановят.

Марадея окружила себя дубликатами солдат городской стражи Ордерзее, которые ощетинились алебардами, гизармами и мушкетами. Алестан тряхнул кистями рук, шепча пробуждающие слова для Купола Белого Хлада. Тобиус вытащил из ножен ритуальный нож и поудобнее перехватил свой жезл. Орландо приготовился встретиться лицом к… чему бы то ни было с тварями, против которых его всю жизнь учили воевать. Отродья были уже близко, окружающее пространство потонуло в разноголосице их воплей, визгов и взрывов срабатывающих ловушек.

Первые полтора десятка монстров, попавших в Купол Белого Хлада, превратились в лед, после чего заряд заклинания иссяк. Криомант резко опустил руки, оттягивая кисти, а из его предплечий вперед выдвинулись белые Ледяные Клинки, источающие смертельный холод. Орландо приготовил свою Цепь Цвехрема и пустил в ход Пожиратель Греха – магическое поле демонологической школы, ослабляющее любого выходца из Пекла, который в него попадает.

Шакалотову долю тварей, пришедшихся на седьмую оборонительную позицию, взяли на себя именно Ипсон и Орландо, Тобиус выпустил из жезла волну направленного огня, метнул две Шаровые Молнии, после чего принялся яростно работать жезлом и ножом, круша и кромсая мерзкие туши. Алестан с бешеной скоростью махал магическими клинками, дубликаты городских стражников бесстрашно рубили алебардами и палили из мушкетов, погибая от когтей и клыков, но неизменно возрождаясь по воле Марадеи.

Урод с головой, похожей на голову рыбы-молота, набросился на серого мага, размахивая левой длинной рукой, снабженной когтем-клинком, – Тобиус испепелил его, следующую тварь он разрубил ножом. Краем глаза Тобиус заметил довольно большое отродье, похожее на сращенные туловища коня и человека, которое перевалилось через стенку шестого опорного пункта и нависло над леди Чань, занося лапу-дубину. Индальская магесса отшатнулась, пуская поток зеленого пламени из-под длинных золотистых ногтей. Увы, Индальский Огонь не подействовал. Некоторые из отродий имели определенный иммунитет к тому или иному воздействию, так что бой с ними напоминал опасную жеребьевку, в которой никто не знал, какая каверза выпадет ему. Тобиус ударил по «конелюду» Кислотным Жалом, которое съело половину его тела. Леди Чань отрывисто кивнула в знак благодарности, и махонькие бубенцы на многочисленных шипах-заколках, поддерживавших ее прическу, мелодично зазвенели.

– Смотри за собой, полудурок.

Тобиус обернулся и увидел, как тварь, прыгнувшая на него секундой раньше, зависла в воздухе и буквально на глазах стала разваливаться ровно рассеченными ломтями. Ипсон Странный прикрыл его спину.

– Я вам должен, ваше могущество!

– Как и своей кукле. Она уже двух прикончила, которые свободно зашли тебе в спину. Выполняй свой долг, а узкоглазая исполнит свой.

– Прости, у меня мечи в панцире той твари застряли, третьего не успела снять! – виновато заныла Эмма, одним мощным ударом отрубая голову очередного отродья.

– Ты отлично справляешься! Пригнись! – Ветреный Кулак размазал еще одного прыгучего урода.

Третья волна была наконец уничтожена, волшебники принялись зализывать раны, целители оказывали помощь. Многие после этого столкновения обзавелись шрамами, ожогами, мгновенно загноившимися ранами. Нескольких волшебников пришлось удалить от битвы. Все вдруг прекрасно поняли, что это только первая серьезная стычка, первая и далеко не последняя. Пол в искусственно созданном зале остался ровным только за спинами магов. Все, что находилось перед их оборонительными позициями, покрывали оспины оплавленных, замерзших и облитых кислотой воронок.

Следующие два прорыва были отбиты сравнительно легко, а потом еще три прорыва подряд оказались контактными. Вопли, взрывы, рев и гомон, порождавшие сильную головную боль, не смолкали ни на мгновение, ревущие и гудящие сгустки и яркие росчерки боевых заклинаний заполняли воздух вместе с удушливым едким смрадом и запахом озона, а метастаз все продолжал рождать монстров. Минуты растягивались в часы, а те, в свою очередь, утекали в воронку бесконечности.

Все на седьмой оборонительной позиции устали, но особенно сильно вымоталась магесса-дубликатор. Марадея оказалась самой уязвимой в отряде. Ее запасы силы были немалы, она умела ими делиться, на что годился не каждый волшебник, но в бою ее полезность ограничивалась полезностью тех призванных существ и дублей, которых она могла использовать.

– Повезло тем, кто на правом фланге, – произнес, не обращаясь ни к кому конкретно, Алестан. – Почему они не послали эту тварь вперед? Она одна могла бы растоптать всю мерзость своими ножищами.

На правом фланге действительно было гораздо спокойнее, и не благодаря Ашарию, хотя его огонь бушевал не переставая. Там стоял арахногант, жуткий зооморф, гибрид десятков неразумных биологических видов, в основу которого были заложены гены двух зверей-гигантов: черного паука скурры из Унгикании и варана катачарсы с одного из островов архипелага Хвоста.

Выращенного Памиром Арахнофобом зооморфа полностью покрывала неразрушимая броня из неизученного материала. Он имел восемь конечностей: две громадные ноги; четыре длинные членистые конечности, оканчивавшиеся исполинскими костяными клинками, и маленькие лапки в передней части головогруди, предназначенные для хватания пищи. У арахноганта также было восемь глаз, биологическая пушка, стреляющая природным клеем, длинный хвост-хлыст с гигантским крюком на конце, а под ним еще и паучье брюхо со второй биологической пушкой – кислотной. Эта ужасная тварь могла топтать армии, ломать городские стены, вырубать леса, отравлять реки и выдыхать облака ядовитого газа. Однако ныне она стояла неподвижно на своем месте и лишь тогда начинала шевелиться, когда у ее ног появлялись отродья.

– Памира Арахнофоба нет в Академии, – пояснил Ипсон, – он отправился в Унгиканию несколько месяцев назад и раньше чем через год не вернется. А кроме него, арахногантом никто управлять не способен, так что эта тварь все еще в состоянии полудремы. Никто не возьмется предсказывать ее поведение в случае полного выхода из спячки…