Старшая сестра - Воронкова Любовь Федоровна

БАБУШКА

О бабушке Устинье у Зины сохранились неясные, полусказочные воспоминания. Зина была совсем маленькая, такая же, как Изюмка, когда они с мамой ездили к бабушке в деревню. Тогда всё казалось волшебным, нереальным, как во сне. Зина помнит бабушку Устинью в огороде, среди смородиновых кустов, а кусты огромные, выше Зининой головы. Зина влезла под эти кусты, в зелёный полумрак, а там висело множество чёрных круглых, как бусы, ягод. И эти ягоды можно было рвать – рви сколько хочешь! Только надо спросить у бабушки…

Помнит Зина солнечный огромный луг, такой огромный, что если собьёшься с тропинки, то и потеряешься. На этом лугу росли необыкновенные цветы, красные, белые, лиловые, и такие они крупные были, что лишь несколько штук помещалось в Зининой руке. Зине хочется побегать по траве – здесь можно бегать, никто не запрещает. Хочется сорвать вон тот розовый цветок, что покачивается на бугорке, и вон тот, в серебристых серёжечках… Но надо поспевать за бабушкой Устиньей, которая широким шагом, не оглядываясь, идёт впереди по тропинке, а то отстанешь и останешься одна… Зина тогда очень боялась остаться одна, да ещё среди такого огромного луга! Надо было поспевать за бабушкой и не жаловаться, что устала: бабушка не любила, когда устают.

Помнится Зине светлая речка с белым песком и маленькими рыбками… Бабушка Устинья стоит на камне и колотит вальком бельё. А Зина, робко переступая, бродит по мелкой воде, пугая рыбок, и смотрит, как у того берега тихонько колеблется тёмная тина и зелёная осока, кивая, нагибается к воде и опять выпрямляется. И Зина старается понять: кто же там сидит, на тёмном дне, и трогает осоку?..

Мама почему-то слишком скоро увезла Зину из этого волшебного мира, полного необыкновенных тайн и неожиданных радостей. Может, потому, что бабушка из-за чего-то накричала на неё…

Видела Зина бабушку Устинью и ещё один раз. Как-то утром, когда Зина ещё в одной рубашонке сидела в постели, бабушка вдруг вошла в спальню с красными и лиловыми маками в руках… Как обрадовалась ей Зина, как бросилась ей на шею! А потом, позже, почему-то поняла, что мама ей не очень обрадовалась и что сама-то Зина не столько бабушке обрадовалась, сколько тому, что явилась она из того прекрасного мира, который так и остался для Зины полным очарования…

И вот много лет прошло. Зина выросла, и ребятишки появились в доме, а бабушка Устинья так и не приезжала больше. И мама не ездила к ней. Отец иногда отправлялся в отпуск к бабушке Устинье – «походить по траве», как он говорил, половить рыбки. Но мама – нет, никогда. Она говорила: бабушка живёт далеко, лучше снять комнату под Москвой – солнце и тут такое же и зелень такая же. Отец не спорил. И теперь, вспоминая всё это, Зина поняла, что мама и бабушка в чём то на всю жизнь не поладили друг с другом…

Зина вертела в руках только что полученный голубой конверт, на котором крупными неровными буквами был написан их адрес.

– А что, если открыть? – сказала Фатьма. – А может, она уже выехала, её встретить надо?

– Нельзя. – Зина положила конверт на стол. – Чужие письма не открывают.

– Ну, а если нужно? – настаивала Фатьма.

– Всё равно нельзя. Не могу я… – Зина отложила письмо на комод, подальше от соблазна. – Лучше давай приберём почище, а то скажет – грязно у нас…

Зина радовалась приезду бабушки. С бабушкой хорошо! Вон у Симы Агатовой бабушка всё хлопочет по дому, всех кормит, за всеми смотрит, заботится… А по вечерам, когда свободна, рассказывает ребятам сказки. Как бы они жили без бабушки?

А теперь и у них будет бабушка. Она будет сама хлопотать по хозяйству, обо всём заботиться. Зина только теперь созналась самой себе, как надоели ей и плита и посуда. Она станет помогать бабушке, конечно станет – и за покупками сходит, и посуду вымоет. Что бабушка скажет, то Зина и сделает. Только бы не думать каждое утро: а что сегодня сварить на обед, а чем накормить ребят, а не пора ли нести бельё в прачечную… Обо всём этом будет думать бабушка, а Зина будет думать об уроках, о стенгазете, о рисовании… Порисовать! Ой, как давно не доставала Зина из стола свои краски!

– Послушай-ка! – вдруг окликнула её Фатьма, бросив на диван взбитую подушку. – А что, если нам сейчас сбегать к твоему отцу на завод. А?

– Правильно! – обрадовалась Зина. – Как мы сразу не догадались!

Девочки быстро оделись и, захватив голубой конверт, исписанный крупными буквами, побежали на завод.

– Только скажите, что плохого ничего не случилось, – предупредила Зина дежурного в проходной завода, который взял телефонную трубку, чтобы вызвать Стрешнева. – Мы получили письмо от бабушки – вот и пришли. А плохого ничего, а то он ещё испугается…

Дежурный переговорил по телефону и подозвал девочек:

– Отец велел вскрыть конверт и прочитать, а сам он выйти сейчас не может.

Тут же, выйдя из ворот, девочки вскрыли конверт.

«Здравствуйте, дорогой мой сын Андрей и дорогие внучки мои Зинаида, Антон и Катя! Желаю, чтоб вам бог послал здоровья…»

«Бог послал!» – улыбнулась Зина.

«Вы пишете, чтобы я приехала. Когда всю жизнь прожили, то я была тебе, сынок, не нужна. А как нужда приспела, то и мать вспомнили. Трудно мне тревожить свои старые кости – ну, бог даст, соберусь с силой. Колхозники наши во вторник повезут в Москву картошку на рынок и меня захватят. Во вторник и приеду. Затем до свидания, желаю всего хорошего и в делах ваших успеха.

Устинья Стрешнева».

– Во вторник! – Зина и Фатьма поглядели друг на друга. – Завтра, значит!

Неожиданно какое-то неприятное, смутное чувство тронуло сердце Зины.

– Я боюсь! – вырвалось у неё.

– Что ты! – удивилась Фатьма и засмеялась. – Чужая она, что ли? Своей бабушки боится!

Вечером пришла Дарима.

– Хочу ваше хозяйство проверить, – сказала она отцу, улыбаясь и сверкая зубами. – Новая хозяйка приедет – ругать будет. Там грезно, там плохо… Надо, чтобы квартира как зеркало блестела!

Проворные, сильные руки у Даримы! Всё она перебрала, всё заново перемыла, перечистила. Нестираные Антоновы рубашонки и платьица Изюмки забрала с собой: «Выстираю дома…»