Мистер Вечный Канун. Уэлихолн - Владимир Торин

уже все объяснила еще тогда, когда мы ловили первого. С приманкой можно работать исключительно при помощи теплых человеческих ручек, иначе она почует и ускользнет. Эти твари коварные и хитрые, а еще весьма осторожные.

— Да, мадам, я помню: коварные и хитрые, а еще весьма осторожные, — словно эхо, повторил таксист. — Но я не знал, что сейчас мы на новой охоте. Я-то думал, это просто фонари.

— Вот пусть все так и думают.

— Как скажете, мадам. — Мистер Эндрю вывел машину к Холмовому району. — Куда дальше, мадам?

— Само собой, в «Керчинс», — ответила пассажирка. — Время для ланча и блинчиков с кленовым сиропом.

— А как же охота, мадам?

— Капкан расставлен, приманка заложена, и нам остается только ждать. Пока все идет строго по плану, и пусть что-то только посмеет сегодня пойти не так.

«Что-то» явно испугалось угрожающего тона мадам и, если и имело какие-то свои планы, решило с ними пока что повременить.

— Мадам, но почему вы так уверены, что тварь клюнет? — спросил мистер Эндрю.

— Ты что, с закрытыми глазами волочил фонарь на дерево? — раздраженно проговорила Мегана Кэндл. — Да будь я этой тварью, я бы сама клюнула!

— Да, весьма красивая вещь, — согласился таксист.

— И довольно древняя к тому же.

— Хорошо, мадам. Насколько я понял, наш друг клюнет на приманку и явится к ней. Тем себя и выдаст. Все, как с прошлым.

— Верно. Сперва выявить, а потом изловить.

— Но когда он явится?

— О, дело за малым, — Мегана Кэндл недобро усмехнулась. — Нужно лишь дождаться, когда город погрузится во тьму и везде зажгут фонари.

Мисс Мэри Уайт, учительница истории в школе имени Губерта Мола, была донельзя подозрительной женщиной. Она носила подозрительное платье, у нее была подозрительная прическа, она ходила за покупками в подозрительную лавку и жила в подозрительном месте. И все это ей весьма шло.

Мисс Мэри знала, что она сама — одна большая тайна, и гордилась этим. Она шла по тротуару Ивового района мимо огромных светящихся витрин, и у нее было великолепное настроение.

Осень талантливо разукрасила улицу опавшими листьями, ветер был нежен, ласков и приветлив, как трущийся о ногу котенок. Где-то играла музыка, ее окружали хоть и усталые, но добродушные лица, а некоторые прохожие даже узнавали ее и здоровались:

— Добрый вечер, мисс Мэри!

— С наступающим праздником, мисс Мэри!

— Рады вас видеть, мисс Мэри!

Девочка из младшего класса потормошила свою маму за рукав, когда они проходили мимо, и громким восторженным шепотом уверила ее:

— Мисс Мэри самая лучшая!

Да, вечер определенно удался. Она уже почти позабыла о приставучем Томасе Кэндле, хотя, стоит признать, в ее добром расположении духа была и его заслуга: какой же груз упал с ее души, когда она рассказала ему все, что знала о Человеке в зеленом. Да, давно у нее не было такого настроения. Даже то, что ждало ее за углом, или завтра, или еще где-нибудь и когда-нибудь, но не сейчас, ее вовсе не заботило, каким бы хмурым ни представлялось. Говорят, именно такое состояние испытываешь, когда ты влюбилась без памяти, когда пальцы дрожат от нетерпения, а сама прыгаешь по лужам, как будто тебе семь лет.

Она глядела на свое отражение в витринах: ей были к лицу ее любимое платье и это пальто, а прическа была столь же экстравагантна, как лягушка, распевающая романс. Шапку она сняла — ее всегда раздражала шапка…

Все было просто замечательно. Едва ли не впервые в ее жизни. Это казалось странным и невозможным и даже могло бы заставить задуматься, но она не хотела. Нет! Никаких мыслей об этом. Если что-то и идет не так, то пусть себе и идет.

Мисс Мэри словно бы повисла на нитке воздушного змея, летящего в неизвестность, и позабыла обо всех тревогах.

И вот он, тот самый угол. Нужно свернуть и…

Мисс Мэри словно споткнулась. Улыбка сползла с ее лица. Она выпустила невидимую нить воздушного змея, и хорошее настроение улетучилось вместе с ним.

Школьная учительница остановилась у очередной светящейся витрины и, задрав голову, по привычке поглядела наверх. Над дверью висела вывеска: «Сладкие чары четы Тэммин».

Жестокая насмешка судьбы… Мисс Мэри снимала крохотный чердачок прямо над лавкой кондитера и была вынуждена обретаться среди соблазнительных запахов свежеиспеченных пирожных и тортов. При этом у нее не было денег даже на самую крошечную конфетку. Каждый день она шла через лавку к себе мимо всех этих заварных, бисквитных, песочных и воздушных произведений сладкого искусства. Каждую ночь она засыпала и каждое утро просыпалась в одном шаге от готовящихся эклеров и трюфелей. Поначалу, как только мисс Мэри здесь поселилась, она полагала, что справится, но с каждым днем выдерживать подобное было все труднее. И дело не только в сладком, которое окружало ее со всех сторон и которое она так любила.

Мисс Мэри набрала в легкие побольше воздуха, как перед опасным прыжком, и, повернув изогнутую бронзовую ручку, открыла дверь. Зазвенел колокольчик…

Как она и предполагала, в лавке было едва ли не полгорода. Кто-то, дожидаясь своей очереди, читал вечернюю газету, кто-то с кем-то болтал, обсуждая последние новости и сплетни, маленькие дети дергали своих мам за руку или полу пальто, тыкали во все стороны пальцами, уверяя, что хотят и то, и то, и побольше во-он того, и все это сразу.

Очки мисс Мэри тут же запотели. Вся лавка была затянута паром, поднимающимся от свежих, еще горячих пирожных — сегодня был день кувшинок с заварным кремом.

За прилавком в пару еле-еле проглядывали очертания огромной фигуры в белом полотняном колпаке. Мистер Тэммин, хозяин лавки, лично обслуживал покупателей, а его жена, миссис Тэммин, пекла — вот такое семейное дело.

Мистер Тэммин совсем не походил на дружелюбных и веселых толстяков — злобы в нем было едва ли не больше, чем жира. Мисс Мэри часто задумывалась: «И как такой человек может продавать сладости? Да от его черствости все здешние пирожные должны прямо из печи выходить уже трехдневной давности!» Ну