Огненные Купола - David Eddings

– Элрон прошлым вечером тоже здорово нализался, – сказал Стрейджен. – Он рассказал нам со Спархоком, что Сабр ночами бродит по Астелу в маске и произносит речи.

– Не может быть! – пораженно воскликнул Бевьер.

– Патетично, правда? Мы явно имеем дело с недоразвитым подростком. Элрон был весьма впечатлен всей этой мелодрамой.

– Еще бы, – вздохнул Бевьер.

– Похоже на сочинение какого-то третьеразрядного писаки, верно? – усмехнулся Стрейджен.

– Тогда это точно Элрон, – сказал Тиниен.

– Ты ему льстишь, – проворчал Улаф. – Прошлым вечером он зажал меня в угол и прочел кое-какие свои вирши. «Третьеразрядный» – это слишком преувеличенная оценка его дарования.

Спархок был встревожен. Афраэль сказала ему, что от кого-то в доме Котэка он услышит что-то важное, но кроме того, что перед ним обнажились некоторые неприглядные стороны баронского семейства, ничего достойного внимания он так и не услышал. Подумав об этом, он сообразил, что Афраэль, собственно, и не обещала, что важное «нечто» будет сказано именно ему, Спархоку. Вполне возможно, что важные слова услышал кто-то из его спутников. Спархок задумался над этим. Проще всего разрешить этот вопрос можно было, задав его Данае, но это значило бы в очередной раз выслушать едкие и оскорбительные комментарии насчет его ограниченного понимания, так что Спархок предпочел сам поломать голову над этой загадкой.

Судя по карте, путь до Дарсоса должен был занять у них десять дней. На деле, конечно, выходило гораздо меньше.

– Как ты управляешься с людьми, которые могут увидеть нас во время твоих игр со временем? – спросил он в тот же день у Данаи, поглядывая на неподвижные лица своих дремлющих друзей. – Я могу понять, как ты убеждаешь наших спутников, что мы просто едем шагом по дороге, но как насчет случайных встречных?

– Я не ускоряю время при посторонних, Спархок, – ответила она, – но они бы все равно нас не увидели. Мы движемся слишком быстро.

– Значит, ты замораживаешь время, как делал Гхномб в Эозии?

– Нет, я поступаю наоборот. Гхномб заморозил время, и вы ехали в бесконечном мгновении. То, что делаю я… – Девочка осеклась, испытующе поглядела на отца. – Я объясню тебе это как-нибудь позже, – решила она. – Мы движемся рывками, одолевая по нескольку миль за раз. Потом мы немного едем обычным шагом, затем снова ускоряем движение. Сочетать все это – очень сложное занятие. По крайней мере, мне есть чем развлечь себя в длинном и скучном путешествии.

– А эта важная вещь, о которой ты говорила, была сказана в доме Котэка? – спросил Спархок.

– Да.

– И что же это? – Он решил, что небольшая ранка не сильно повредит его гордости.

– Не знаю. Я знаю, что это важно, что кто-то должен был это сказать, но что именно – понятия не имею.

– Значит, ты не всеведуща?

– Я никогда и не говорила, что всеведуща.

– Может быть, это важное мы получили по частям? Два-три слова Эмбану, пара слов мне и Стрейджену, чуть побольше – Халэду? А потом нам нужно было сложить вместе все кусочки, чтобы получить целое?

Принцесса задумалась.

– Блестяще, отец! – воскликнула она.

– Благодарю тебя. – Итак, их недавние рассуждения все же принесли свои плоды. Спархок решил двинуться дальше.

– Кто-то изменяет нравы людей в Астеле?

– Да, и это продолжается уже довольно долго.

– Значит, когда дворяне стали жестоко обходиться с крепостными, это не была их собственная воля?

– Разумеется, нет. Холодная, рассчитанная жестокость – дело сложное. Чтобы достичь ее, надо сосредоточиться, а астелийцы для этого чересчур ленивы. Эта жестокость навязана им извне.

– Мог это проделать стирикский маг?

– Да, с одним человеком. Стирик мог бы выбрать одного дворянина и превратить его в чудовище. – Даная задумалась. – Ну, может быть, двух. Самое большее – трех. С большим количеством ни один стирик не справился бы – он не смог бы охватить вниманием особенности каждого человека в отдельности.

– Значит, когда несколько лет назад астелийские дворяне вдруг стали жестоки со своими крепостными, их подтолкнул к этому бог – или боги?

– По-моему, я это уже говорила. Спархок пропустил мимо ушей эту шпильку и продолжал:

– И главной целью здесь было довести крепостных до ненависти к хозяевам и готовности слушать каждого, кто станет призывать их к мятежу?

– Я ослеплена твоей блестящей логикой, Спархок.

– Ты можешь быть весьма ядовитой малышкой, когда задашься такой целью, – ты знаешь об этом?

– Но ведь ты все равно меня любишь, верно, Спархок? Ладно, ближе к делу. Скоро уже пора будить остальных.

– А внезапная ненависть к тамульцам исходит, очевидно, из того же источника?

– И из того же времени, – согласилась она. – Куда проще делать все разом, чем постоянно погружаться в чужое сознание – это так утомительно.

Странная мысль вдруг пришла на ум Спархоку.

– О скольких вещах ты можешь думать одновременно? – спросил он.

– Я никогда не считала – вероятно, о нескольких тысячах. Конечно, на самом деле никаких ограничений просто не существует. Полагаю, если б я захотела, то смогла бы разом подумать обо всем на свете. Когда-нибудь я обязательно попробую это сделать и скажу тебе – получилось или нет.

– Вот оно – настоящее различие между нами, верно? Ты можешь думать одновременно о большем количестве вещей, чем я.

– Ну, это только одно из различий.

– А какое еще?

– Ты – мужчина, а я – женщина.

– Это очевидно – и не слишком существенно.

– Ты ошибаешься, Спархок. Это намного, намного существеннее, чем ты можешь себе вообразить.

Переправясь через реку Антун, отряд оказался в лесистой местности, где над макушками деревьев тут и там высились скалистые утесы. Погода все еще оставалась пасмурной, хотя и без дождя.

Пелои Кринга явно чувствовали себя неуютно в гуще леса. Они старались ехать поближе к рыцарям церкви, и в глазах у них мелькал испуг.

– Это нам бы следовало запомнить, – заметил Улаф незадолго до заката, указывая подбородком на двоих свирепого вида бритоголовых воинов, которые ехали так близко за Беритом, что их кони едва не наступали на задние копыта его скакуна.

– Что именно? – спросил Келтэн.

– Не заводить пелоев в леса. – Улаф помолчал, поудобнее откинувшись в седле. – Как-то летом познакомился я в Хейде в одной девушкой, которая точно так же боялась леса. Боялась до немоты. Тамошние молодые люди давно уже отчаялись подступиться к ней, хотя она была куда как хороша собой, настоящая красавица. Хейд – городишко маленький, тесный, и в домах вечно путаются под ногами тетки, бабушки и младшие братишки и сестренки. Молодые люди обнаружили, что именно в лесу можно отыскать то уединение, к которому время от времени стремится молодежь, но эта девушка к лесу и близко не хотела подходить. И тут я сделал потрясающее открытие. Девушка боялась леса, но совершенно не пугалась сеновалов. Я лично несколько раз проверил свою теорию, и ни разу она не проявляла ни малейшей пугливости касательно сеновалов или, скажем, козьих загонов.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});