Россия. Век XX-й (1939-1964) - Вадим Кожинов

И вот что особенно показательно. Английский политолог Р. У. Джонсон опубликовал в 1984 году статью, посвященную проблеме «тайных операций» послевоенного времени, в которой констатировал: «Не удалось обнаружить ни единой тайной операции КГБ[260], сравнимой по масштабам с операциями ЦРУ. Ни одна разведка мира не может быть столь совершенной или настолько удачливой 40 лет кряду (то есть сохранить в тайне все свои операции с 1945 по 1984-й. — В.К.). Поэтому неизбежно напрашивается вывод о том, что КГБ крайне редко прибегает, если прибегает вообще, к тайным операциям»[261] (курсив мой. — В.К.).

Сопоставляя вывод Джонсона с горделивым сообщением Клайна о том, что ЦРУ только в 1945–1952 годах осуществляло «тайные операции» в почти 50 странах, приходится задуматься о сравнительной «агрессивности» СССР и США в те времена, — хотя сегодня господствует версия, согласно которой именно (или даже только) СССР был агрессивен.

Правда, стремление к прямой борьбе с «миром капитализма», убежденность в том, что великая Победа 1945 года открывает путь к переустройству мира — в конечном счете к победе социализма-коммунизма на планете в целом, — была присуща тогда вовсе не только зарубежным «интернационалистам» типа Джиласа и Карделя. В СССР было достаточно много людей, которые полагали, что «революционная война» (вместо «отечественной») стоит в повестке дня.

Имеет смысл процитировать здесь мало кому известное послевоенное стихотворение Бориса Слуцкого «Встреча» — о соприкосновении весной 1945 года с армией «союзников»:

Покамест полковники водку пьют,покуда смакуют виски,доколе пехотные песни поют по-русскии по-английски — мы ищем друг друга глазами.На взгляд отвечая взглядом.Вторая в моем поколенье война садится со мною рядом…Не пьем. Не поем. Но молчим и молчим.И ставим на памяти метки.Разведка, наткнувшаяся на разведку, мечи, застучавшие о мечи.Сегодня подписана и утверждена —Сегодня! Девятого мая!Вторая в моем поколенье война —Третья мировая[262].

Могу свидетельствовать, что, скажем, в Московском университете, куда я пришел в 1948 году, такого рода настроенность была достаточно широко распространена, хотя, как мы видели, Сталин в том самом 1948-м резко заявил Джиласу и Карделю, что их революционная воинственность — «самый обыкновенный комсомольский выпад. Крикливая фраза» (впрочем, в Московском университете я и имел дело с комсомольцами…). И цитированное стихотворение никак не могло быть опубликовано в то время…

Ныне же постоянно говорится о том, что именно Сталин и его окружение якобы со дня на день готовили «Третью мировую». Впрочем, прежде чем обсуждать этот вопрос, следует уяснить, что при сопоставлении тогдашних «позиций» СССР и США в отношении возможного военного столкновения необходимо осознать принципиальное различие самих этих «действующих лиц» Истории (в нынешних сочинениях эта сторона проблемы в сущности игнорируется).

СССР исходил в своих действиях главным образом из политико-идеологических соображений, сплошь и рядом пренебрегая ради них прагматическими «материальными» интересами (примером может служить вывоз хлеба в голодном 1946 году, — о чем говорилось выше). Между тем в основе действий США лежали как раз чисто прагматические соображения, которые в конечном счете даже можно выразить в денежном, долларовом эквиваленте…

* * *

Последовательный и нередко ничем не прикрытый, «голый», прагматизм, присущий США, с давних пор вызывал неприятие или даже прямое негодование в России (а также и в определенных кругах Европы). Еще в 1836 году, когда государству США исполнилось всего только 60 лет, Пушкин писал, что «несколько глубоких умов в недавнее время занялись исследованием нравов и постановлений американских», и это исследование привело к «разочарованию»: «Уважение к сему новому народу и его уложению, плоду новейшего просвещения, сильно поколебалось. С изумлением увидели демократию в ее отвратительном цинизме… Все благородное, бескорыстное, все возвышающее душу человеческую — подавленное неумолимым эгоизмом и страстию к довольству (comfort)»[263].

Эти слова Поэта многократно цитировались, но, как правило, «без комментариев»; однако взятые сами по себе, вне контекста пушкинской статьи, они способны вызвать оправданные сомнения. Да, конечно же, «эгоистический» прагматизм и подавляющая все остальное «страсть к довольству» (материальному) определяют бытие людей в США.

Чтобы убедиться в этом, достаточно внимательно и трезво вчитаться хотя бы в столь любимые многими поколениями русских мальчиков «Приключения Тома Сойера» Марка Твена, изданные в 1876 году, то есть в год 100-летнего юбилея США, а в 1886-м уже появившиеся в русском переводе. Наши мальчики, правда, просто не замечали или, точнее, не осознавали (и это вполне закономерно), что в глазах очаровавшего их юного героя верховной ценностью являются деньги… Это можно обнаружить в целом ряде эпизодов марктвеновского повествования, а завершается оно своего рода апофеозом — герой обретает солидный счет в банке с «шестью процентами годовых»… Особенно существенно, что речь идет о мальчике, — то есть американское представление об «идеале» складывается уже в самом раннем возрасте…

Но, во-первых, марктвеновский герой все же обладает несомненным обаянием, и, значит, чуждый нам американский прагматизм способен чем-то уравновешиваться в исповедующих его людях… Далее, следует отдавать себе отчет в том, что качество, которое мы не принимаем в своем, родном мире, имеет существенно иное значение в ином мире, и вообще этот иной мир, объективно говоря, не «хуже» (впрочем, и не «лучше») нашего: он другой.

Наконец, рядом с Томом Сойером предстает Гек Финн (ставший также героем другого, целиком посвященного ему, повествования Марка Твена[264]). «Разбогатев» вместе с Томом, Гек испытывает предельный восторг (он ведь все же американец!), но, как оказывается, не хочет и просто не может воспользоваться своим богатством и остается тем же, чем был, — «бродягой», скитающимся по стране вместе с негром Джимом (а в те времена негры являлись в США в сущности «недочеловеками»…). Однако «прагматический» Том продолжает дружить с Геком…

Попросту говоря, жизнь в США (как и везде) сложнее, чем может показаться. И многозначительно суждение влиятельнейшего американского писателя ХХ века Хемингуэя: «Вся современная американская литература вышла из одной книги Марка Твена, которая называется „Гекльберри Финн“…»[265] (стоило бы, впрочем, уточнить: наиболее значительная часть этой литературы).

Но как же быть тогда с процитированным пушкинским «приговором» США? Приговор этот вынесен в статье Поэта, посвященной книге «Рассказ о похищении и приключениях Джона Теннера» (1830; Поэт читал ее во французском переводе, изданном в 1835-м), где была правдиво воссоздана судьба индейцев в США. «Отношения Штатов к индийским племенам, древним владельцам земли, ныне заселенной европейскими выходцами, — писал Пушкин, — подверглись… строгому разбору… явная несправедливость, ябеда[266] и бесчеловечие американского Конгресса осуждены с негодованием» (там же).

Таким образом, если «неумолимый эгоизм» и «страсть к довольству» внутри самого американского общества имеют те или иные противовесы (иначе оно, вероятней всего, самоуничтожилось бы…), то при соприкосновении США с каким-либо другим, чужим миром никаких сдерживающих начал нет и быть не может… Любое действие всецело определяется голым прагматизмом, основанном в конечном счете на долларовом эквиваленте. Поэтому, например, США сегодня имеют вполне «приличные» отношения с враждебной им по своей политическо-идеологической сути КНР и вкладывают в ее экономику сотни миллиардов долларов, а в то же время организуют блокаду и даже бомбардировки СФРЮ…

* * *

Но обратимся к 1940-м годам. Наиболее «впечатляющая» тогдашняя акция США — сбрасывание атомных бомб на Японию 6 и 9 августа 1945 года. И главный руководитель атомного проекта генерал Лесли Гровс в своей книге под названием «Теперь об этом можно рассказать» (1962) вольно или невольно поведал об истинной причине этой акции:

«Когда мы только приступали к работам в области атомной энергии, Соединенные Штаты Америки еще не планировали применения атомного оружия против какой бы то ни было державы… С течением времени, наблюдая, как проект пожирает гигантские средства, правительство все более склонялось к мысли о применении атомной бомбы»[267]. Далее рассказано о том, как адмирал Пернелл, напутствуя перед самым вылетом для бомбардировки Нагасаки пилота Суини, спрашивает его: «Молодой человек, ты знаешь, сколько стоит эта бомба?» — и дает четкое указание: «Так вот, постарайся, чтобы эти деньги не пропали зря» (с. 284).