На пути к краху. Русско-японская война 1904–1905 гг. Военно-политическая история - Олег Айрапетов

Разработанный в 1900 г. план военных действий Туркестанского Военного округа исходил исключительно из схожих с настроениями императора задач: захвата Мазари-Шерифа, Кабула, Герата и Хоросана. Однако это были только общие соображения, и сами разработчики плана признавали, что сил для столь обширных задач в округе нет. Усиливать же армию на этом направлении никто не собирался{981}. Естественно, что ставить сколько-нибудь реальные задачи в Афганистане и тем более — за ним такой небольшой группе войск было нельзя. Тем более, что вопрос о ее снабжении при отрыве от собственной базы в Туркестане повисал в воздухе. В конечном итоге нельзя не заметить, что двум странам — России и Великобритании — все-таки пришлось договариваться о совместных действиях в третьей, где их скорее не устраивало сильное, чем слабое правительство. Но ответа на предложение к диалогу не последовало. Зато обострилось соперничество. «Общее мнение в Тегеране, — отмечал посетивший его в 1901 г. англичанин, — Россия изгоняет Великобританию из Персии»{982}.

С 70-х гг. XIX века английские позиции в этой стране казались вполне прочными. В июле 1872 г. шах Наср эд-Дин заключил британским финансистом бароном Рейтером концессию на неограниченное железнодорожное строительство, лесные и горные разработки и добычу полезных ископаемых (кроме золота, серебра и др. драгоценных металлов), строительство каналов, мостов, дорог, устройство государственного банка, телеграфа, заводов, мельниц и т. п. Концессия заключалась сроком на 70 лет, кроме того, Рейтеру были переданы в аренду таможни сроком на 25 лет с условием выдачи 60 % чистого дохода от них государству, а 20 % — лично шаху. В 1889 г. англичанам была передана табачная монополия. Однако ожидания Тегерана на практике оказались завышенными и, кроме того, в стране началось настолько серьезное движение против англичан, что оно стало уже угрожать и династии{983}. Под влиянием протестов шах в 1892 г. отказался от этих договоров и заплатил 500 тыс. фунтов(12 млн. франков) неустойки, что надолго погрузило персидские финансы в хаос. Именно в 1892 г. со стороны Великобритании последовало первое предложение о разделе Персии на сферы влияния, не поддержанное Россией.

В конце 1899 г. начались переговоры о предоставлении Тегерану совместного русско-британского займа, что могло бы стать гарантией баланса интересов и влияний в стране и основой для последующего сближения между Лондоном и Петербургом. Ситуация упрощалась и тем, что шахское правительство не возражало против этого займа, но переговоры были прекращены после начала англо-бурской войны{984}. Конфликт на юге Африки внезапно оказался весьма накладным — он обошелся казне почти в 250 млн. фунтов{985}. В результате возможности Лондона были временно, но резко ограничены. Лорд Солсбери, выступая в парламенте, заявил: «Другие государства могут одалживать деньги, а мы нет. Палата Общин никогда не гарантирует долг Индии, и очевидно откажет в любой финансовой поддержке нуждающемуся союзнику на востоке. Другие государства предоставят ее. Бесполезно бороться против этого невыгодного положения. Настоящий друг — это друг у которого можно занять»{986}.

Видимое ослабление Англии привело к тому, что русское правительство предпочло действовать самостоятельно. 26 января 1900 г. Персия заключила договор о займе 22,5 млн. руб.(60 млн. франков) под 5 % годовых у России сроком на 75 лет. Обеспечением займа служили доходы таможен, за исключением южных провинций. В случае нарушения порядка платежей по займу контроль над таможнями переходил к Ссудному банку Персии, находившемуся под русским контролем. Кроме того, персидское правительство обязывалось без согласия России не заключать новых долгосрочных займов в течение 10 лет. Почти одновременно Россия заняла у Франции такую же сумму под 3,5 % годовых{987}, так что персидский займ не только обеспечивал русские позиции в стране, но и был удачной банковской спекуляцией.

В конце XIX века русские финансисты и торговцы довольно успешно теснили своих английских коллег, причем не только на севере этой страны, традиционно находившемся в сфере русского влияния. «Наиболее выдающимся русским предприятием в Персии, — отмечал 7(20) июня 1904 г. на Особом совещании по вопросу о финансово-экономической политике России в Персии Министр финансов В. Н. Коковцов, — следует признать учреждение Учетно-ссудного банка Персии, основанного в Тегеране без какого-либо реального обеспечения со стороны шахского правительства. При помощи своих отделений в разных местностях банку этому удалось развить в сравнительно короткое время свои операции до серьезных размеров, потребовавших затрат из русской казны до 11,3 миллионов рублей, в чет коих Учетно-ссудный банк Персии ныне должен 4,8 милл. руб. Непрерывно расширяющаяся деятельность Учетно-ссудного банка Персии свидетельствует о прочности начатого дела и целесообразности его в финансовом отношении. Но, помимо этого, названный банк явился могущественным соперником Шахиншахскому банку, учрежденному уже ранее на английские средства, успев значительно стеснить деятельность последнего, каковым определяется значение названного учреждения и в политическом отношении»{988}.

Товарооборот между Россией и Персией постоянно увеличивался. Если в 1889–1890 гг. из общего объема иностранной торговли Ирана в 7–7,5 млн. фунтов на долю Англии и ее индийских колоний приходилось 4 млн., а на долю России — чуть менее 2 млн. фунтов, то в 1900–1901 гг. ситуация резко изменилась. Общий объем персидской внешней торговли вырос до 8 млн. фунтов, в то время как доля участия в ней Британской империи сократилась до 1,92 млн. фунтов(24 %), а доля России возросла до 4,501 млн.(56,3 %){989}. Результатом этого был, в частности, кризис доверия к бумажным деньгам, выпускаемым британским Шахиншахским банком[5]. Серебро слишком активно утекало в русский Туркестан, где не принимали персидские банкноты. Дальнейшему улучшению позиций русской торговли в Персии в немалой степени способствовал новый русско-персидский торговый договор, подписанный в октябре 1901 и ратифицированный в декабре 1902 г. По его условиям значительно понижались пошлины на товары, в основном относившиеся к русскому экспорту и повышались пошлины на товары, в вывозе которых Россия не была заинтересована{990}.

В Персии действовали русские военные инструкторы, пришедшие на смену австрийской военной миссии, появившейся здесь в 1878 г. при активном содействии англичан. Австрийским офицерам не удалось добиться прогресса, и их быстро сменили русские{991}, основавшие в 1879 г. так называемую «казачью бригаду», которая еще в начале 80-х гг. XIX века была настолько же «казачьей», насколько и «бригадой». Рекрутировалась она из наемников, в том числе и из Закавказья, их количество было невелико(750 чел.), 5 русских инструкторов и несколько унтер-офицеров не могли обеспечить должного качества подготовки. Правильнее было бы назвать эту часть конно-иррегулярным полком, использовавшимся для придворной службы. Но уже в конце XIX — начале XX вв. бригада с собственной артиллерией превратилась в наиболее (если не единственную) боеспособную часть персидской армии. Она располагалась в Тегеране под командованием русского полковника{992}.

«Покойный шах Наср эд-Дин, — отмечал русский путешественник, посетивший страну в это время, — пытался было поднять войска, но и у него ничего не вышло, а у нынешнего персидского шаха полное безденежье привело к тому, что на все персидские войска махнули рукой. Жалованье не уплачивается годами, следовательно и требовать ничего нельзя. Единственным утешением шаха служит казачья бригада, состоящая из 1000 человек конных и 500 пеших и одного дивизиона конной артиллерии из 8-ми орудий, подаренных нашим правительством. Этот отряд вполне самостоятельный, не подчиняется никому, кроме шаха и состоит в ведении русского генерала Коссаговского»{993}. Наличие этой части обеспечило относительно бескровный переход трона к новому шаху и он не забывал об этом. Русское влияние в Тегеране нарастало, к тому же, в отличие от английского, оно не вызывало еще раздражения. По мнению цитируемого П. А. Риттиха, оно было персонифицировано в командире бригады: «Независимо от крупных государственных услуг, оказанных Персии нашим талантливым генералом, необходимо указать на его обаяние среди персидского народа. Мне приходилось видеть В. А. Коссаговского среди его подчиненных и среди простонародья и я вынес впечатление, что он властвует над всеми и что войска и серая толпа исполнит все, что он захочет»{994}.

Нарушалась и почти полная монополия британского торгового флага в Персидском заливе. На рубеже XIX и XX веков на 40 судов здесь приходилось только одно не под британским флагом. В 1901 году была установлена прямая пароходная линия Одесса-Бендер-Аббас, а общество «РОПиТ», осуществлявшее регулярные рейсы между Югом России и Персидским заливом, получило ежегодную государственную субсидию на них в 200 тыс. рублей (не считая помильной субсидии — 2 рубля за пройденную судами общества милю){995}. Отчет МИДа России за 1901 г. особо подчеркивал значение установление пароходного сообщения между портами Черного моря и Персидского залива: «Появление русского коммерческого флага у южных берегов Персидского залива и в портах Аравии окончательно разрушило созданное в умах местного населения представление о том, что на Персидском заливе возможно присутствие лишь английских элементов и что на нем утвердилось исключительно господство Великобритании»{996}.