Горячие точки на сердце - Владимир Михановский

— Все время этот шум, — пожаловалась библиотекарша. — Я уж и окно задраила, и бумагой все щели заклеила — ничего не помогает. В такую жарищу хочется окно распахнуть, но об этом не может быть и речи. Когда это только кончится.

— Никто не знает.

— А знаете что? Эту книгу можете забрать, — сказала вдруг библиотекарша.

— Почитать?

— Нет, насовсем.

— Слишком дорогой подарок…

— Да бросьте вы. Книга все равно списана — это раз. И читатели ею не интересуются — это два.

— Что ж, спасибо, — произнес Матейченков и взял книгу под мышку.

— Есть у меня и еще одно соображение… — библиотекарша понизила голос.

— Любопытно.

— А вдруг вернутся прежние времена? Не приведи господь, конечно. Но ведь все может быть, разве не так?

— История повторяется только в виде фарса.

— Не скажите. Вон тот же Владимир Хубиев, которого я упоминала, снова пробовал баллотироваться в президенты.

— Но он же с треском провалился, — не выдержал Матейченков.

— Это ничего не значит, — вздохнула женщина. — Сегодня провалился, а завтра опять на коне.

— Да с чего вы взяли?

— Говорят, московское руководство его поддерживает, — все тем же негромким голосом, словно боясь подслушивания, сообщила она.

— И что?

— Москва может поставить, кого захочет.

— Но сейчас же свободные выборы! Сам народ выбирает себе президента.

— Вы наивный человек! Ладно, окончим этот разговор. И, пожалуйста, не приносите мне эту книгу обратно.

…Перед сном, когда только что купленные в местном универмаге часы показывали половину четвертого ночи, генерал попробовал полистать подаренную книгу.

Старинный шрифт читался с трудом, затрудняло чтение и то, что некоторые слова были тщательно подчеркнуты, а другие — старательно взяты в рамочку. Но книга показалась ему очень любопытной, и генерал порадовался счастливому приобретению.

* * *

Верховный шейх шаг по коридорам мягким кошачьим шагом, словно крадучись. Ему никто не попадался — люди давно спали, а роботы закончили сеанс уборки. Пол мягко посверкивал в свете ночных панелей, горящих в полнакала. Никем не встреченный, спустился на лифте на нужный этаж. Приятная тяжесть универсального ключа оттягивала карман.

Вот и нужная комната.

Он постоял перед дверью несколько мгновений, огляделся. Ни души. Подергал тихонько дверь — она была заперта. «Предусмотрительный, сволочь», — подумал Верховный шейх и достал свой ключ.

Здесь нужно сказать, что все гостевые номера в подземном дворце и могли по желанию постояльцев запираться. Это имело определенный смысл, потому что в запертую комнату не мог проникнуть. Никто — кроме Верховного шейха: у него имелся для подобных случаев универсальный ключ, на манер железнодорожного. Каждый знает, что в железнодорожном вагоне пассажир может закрыться в купе на засов. Нежелательный гость туда не проникнет, а вот проводник, если ему это необходимо, запросто откроет дверь в купе.

Замок был превосходно связан, и потому ключ повернулся мягко, издав еле слышный щелчок.

Верховный шейх тщательно натянул перчатки, перед тем, как вставить ключ в скважину. Сделав отверстие пошире, он скользнул в комнату, тихонько прикрыв за собой дверь.

* * *

В город Черкесск незаметно и как-то по будничному пришла осень. Сначала потихоньку, робко, пугливо оглядываясь, по листику окрашивая деревья в желтый цвет — цвет печали и измены, как утверждают профессиональные гадалки.

Но вскоре осень стала смелой, даже наглой, и само солнце заставила подниматься пониже. Трудолюбиво притаскивала с Приэльбрусья облака и столь же трудолюбиво, до капельки выжимала их над Черкесском. Или вдруг, невесть на что рассердившись, поднимала на улицах несусветный ветер, почем зря гоняя мусор и вороша опавшие листья, словно искала среди них спрятанное сокровище.

Трясясь в газике на одну из дальних баз вновь прибывшего отряда ОМОНА, Матейченков вдруг припомнил стихи об осени, запомнившиеся с далекого детства:

Был зеленый язык с полуслова понятен.Отчего же в разбеге аллейБеспокоит мне душу тревожен, невнятен,Надрывающий шум тополей?

Это осень прокралась доверчивой дверью:Буду тихой и впредь, вот те крест!Обманула, прикинулась, втерлась в доверье,Все, придя, полонила окрест.

О, осеннего мира холодное море,С сердцем спаянная земля!И застыли в предчувствии снежного горяТополя, тополя, тополя…

Матейченков взял с собою «Православный календарь» и попробовал было читать на ходу, но из этого ничего не получилось. Читать при такой тряске — только глаза портить.

Тем более, голова была полна другим. Накануне он инспектировал часть внутренних войск, которую по согласованию с ним прислал главком Овчинников. В части Матейченков обнаружил ряд существенных недочетов, и теперь ему придется исправлять их на ходу самому.

Пока он трясся в газике, ему припомнился долгий разговор с генерал-полковником Овчинниковым, который произошел за несколько дней до вылета Матейченкова на Северный Кавказ.

— Вячеслав Викторович, — сказал Матейченков, — ты профессионал своего дела…

— Надеюсь.

— Как определить в нескольких словах роль и назначение внутренних войск? Чем они отличаются от всех прочих?

— Вопрос совсем не такой простой, как кажется на первый взгляд. Тут ведь что самое печальное? Узковедомственный подход к делу, — сам себе ответил Овчинников. — К счастью, мы имеем соответствующий правовой акт.

— О внутренних войсках МВД РФ?

— Ну да. Он дает перечисление основных задач, которые должны решать части оперативного назначения: блокирование районов чрезвычайного положения, пресечение вооруженных столкновений, изъятие оружия у населения…

— Разъединение противоборствующих сторон, разоружение незаконных вооруженных формирований и так далее. Думаю, именно этим мне придется заниматься в Карачаево-Черкесии, — закончил генерал Матейченков.

— Вот этим перечислением и определяется сущность внутренних войск. Извини, но короче не скажешь.

— Скажу тебе честно, я ведь чего больше всего опасаюсь? Будут у меня, кроме твоих, и армейские части, и ФСБ, и, возможно, МЧС… Как обеспечить их тесное взаимодействие?

— Это, пожалуй, главное. У нас ведь застарелая болезнь — каждый привык тащить одеяло на себя.

— Какова сейчас численность внутренних войск?

— Порядка 200 тысяч.

— Солидно.

— И ты, Брут! — улыбнулся Овчинников.

— А что?

— А то, что меня постоянно упрекают: такая внушительная армия — да с ней можно раздавить все бандформирования на территории России.

— А разве нет? — поддел Матейченков.

— Ты забываешь, что мы обязаны охранять ряд важных правительственных объектов, — загорячился Овчинников. — Сюда входят и ядерные комплексы, и специальные грузы, и так далее. Там постоянно заняты большинство моих ребят.

— А что скажешь о Чечне и Дагестане?

— Мне пришлось там солоней, чем другим. Во-первых, мы все время прикрывали административную границу с Чечней.

— СМИ тебя здорово клевали.

— И по большей части несправедливо. Но эту часть вынесем за скобки, — помрачнел Овчинников. — Далее, когда чеченские боевики вторглись в Дагестан, мы столкнулись не с бандитскими формированиями, а с частями вполне современной армии — и по боевой выучке, и по современному вооружению.

— Плюс помощь заграницы.

— Ну да. По-моему, главное — это взаимодействие милиции и армии. В этом залог успеха.

— Я тоже так думаю.

— Знаешь, во время вторжения чеченских сепаратистов в Дагестан нам пришлось хлебнуть лиха!

— Много было боевиков?

— Главная группировка составляла более четырех тысяч человек. Добавь сюда 20 единиц бронетехники, 140 орудий и минометов.

Матейченков присвистнул:

— Тут без армии не обойтись.

— Конечно. Но главное, повторяю — взаимодействие частей. Мы приобрели там неплохой боевой опыт, но достался он, поверь, дорогой ценой.

— Удалось его использовать?

— Да, когда мы ворвались непосредственно в Чечню на плечах самих боевиков.

— Ну, а в Чечне?

— Ты ведь не туда собираешься?

— Линии судьбы неисповедимы. А вообще-то мне намекнули, что Чечня не исключена.

— Противник коварен и хитер, и вооружен до зубов, и подпитывается все время зарубежьем. Но ведь мы воюем не против народа, а за народ. Поэтому я верю в конечную победу, что бы там ни было. Да, учти еще одну важную вещь: мусульманские воины — фанатики. Согласно их религии, тот, кто погибнет в бою против неверных, прямиком попадает на небо.

Матейченков прочел: