Реванш (ЛП) - Харт Калли

По классу разносится хор глубоких стонов, но мистер Френч демонстративно игнорирует каждого из нас. То есть всех, кроме меня. Его глаза скользят по лицам учеников, а затем останавливаются на мне. Он окидывает меня холодным оценивающим взглядом.

— Я ожидаю, что вы все будете хорошо себя вести. Это значит-никаких разговоров, никаких передач записок. И абсолютно никаких драк.

Ха.

Неужели он думает, что я вскочу со стула, как только он уйдет, и начну бить всех кулаками? Если бы у него была хоть капля здравого смысла, он бы знал, что я набрасываюсь на других только тогда, когда они угрожают проникнуть в меня против моей воли. Мы все ждем в мрачном молчании, пока он выводит документальный фильм на экран телевизора. Давным-давно я была бы в восторге от перспективы провести час в темноте, смотря фильм о том, как строятся ракеты. Сейчас меня больше интересует час в темноте рядом с Алессандро Моретти.

Мистер Френч ставит на стол радионяню и бросает через плечо предостерегающий взгляд.

— Мне бы очень хотелось верить, что вы все не будете вести себя как кучка обезумевших от гормонов бабуинов, но, к сожалению, знаю, что это не так. Эта штука —Роллс-Ройс в мире систем детского мониторинга. Я слышу, как мой сын пукает в пятидесяти шагах с этой штукой, так что даже не думайте о том, чтобы валять дурака. Я вернусь, чтобы проверить вас через полчаса. А пока расслабьтесь и наслаждайтесь величием физики. Делайте заметки.

Он нажимает кнопку воспроизведения, затем выключает свет и выходит из класса.

На экране появляется одна из ракет миссии «Аполлон», и рука Алекса обхватывает ножку моего стула, притягивая его ближе к своему. Мне приходится быстро переставлять ноги, чтобы одновременно переместиться вместе со стулом.

— Что ты задумал, Моретти? — шиплю я сквозь зубы.

— Просто устраиваюсь поудобнее.

Он сидит за столом, на который я всегда претендовала сама, еще до того, как он появился здесь и украл его. Тот же самый стол, на который я бросила свою сумку в тот день, когда впервые встретилась с ним и заговорила по-настоящему. Мы прячемся в дальнем углу класса, где никто не может видеть, что мы делаем в темноте. Конечно, слева от меня сидят еще два человека, и перед нами тоже целый ряд студентов, но никто не потрудился обернуться, чтобы посмотреть, что мы делаем, когда ножки моего стула только что скребли пол.

Мы во всех отношениях невидимы.

— Накинь это на ноги, — приказывает Алекс.

Он протягивает мне под столом свою кожаную куртку.

— Зачем? — Я принимаю её, делая, как он велел, немного озадаченная.

На улице холодно, но Дархауэр не скупится на счета за электроэнергию внутри школы. В классе сейчас, пожалуй, слишком жарко.

— Никаких вопросов, — отвечает Алекс.

Мгновение спустя я чувствую, как его рука скользит по моему бедру под курткой, и все становится ясно.

— О боже мой! Алекс, какого черта?

Он обнимает меня за плечи, притягивая ближе к себе.

— Ш-ш-ш, Argento. Сядь поудобнее и наслаждайтесь величием физики.

Его пальцы быстро расстегивают пуговицу на моих джинсах. Ракета «Аполлон» на экране начинает свой взлет, ее ускорители громко ревут из телевизионных динамиков, маскируя звук расстегнутой ширинки.

Сейчас он не может быть серьезным. Он не может быть готов сделать то, что я думаю, что он собирается сделать. Он…

Мои мысли путаются, когда его рука скользит ниже пояса, внутрь тонкого материала моих трусиков. О... О, черт побери! Я сжимаю нижнюю губу зубами, сдерживая испуганный вздох, когда пальцы Алекса ловко пробираются вниз между моих ног, ища и находя мой клитор.

Я смотрю на парня, сидящего слева от меня: Гарет Фостер пристально смотрит на экран, постукивая ручкой по блокноту, совершенно не обращая внимания на то, что девушке, сидящая рядом с ним, ласкают киску.

Алекс кладет подбородок мне на плечо, наклоняясь так, чтобы сидеть лицом ко мне.

— Расслабься, Argento. Никому нет дела до того, чем мы занимаемся.

— Алекс, это... это...

Боже, он поднимает свои пальцы вверх, щелкая ими по моему клитору, и я забываю, как, бл*дь, говорить. Одно дело валять дурака и лапать друг друга, как полоумные животные у кирпичной стены дома Харрисона, но тогда улицы были пустынны. Вокруг не было видно ни души. В музыкальной комнате тоже никого не было. Конечно, мы рисковали быть пойманными, но это был небольшой риск. Сейчас в этой комнате находятся еще двадцать человек. Риск быть пойманным очень велик.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Алекс…

Либо он не слышит мольбы в моем шепчущем голосе, либо просто не обращает на нее внимания. Он надвигается вперед, просовывая руку глубже в мои джинсы, и задыхаясь стонет, когда обнаруживает, насколько я мокрая. Он прижимается губами к раковине моего уха и произносит цепочку слов, которые почти заставляют меня кончить на месте.

— Я бы хотел, чтобы твоя киска была у меня на языке, Dolcezza.

Я прекрасно знаю, что он упал бы на колени под нашими партами и принялся бы за работу, если бы я ему позволила. Я извиваюсь от его руки, не в силах избавиться от давления, нарастающего между моих ног. Алекс точно знает, как прикасаться ко мне. Небольшие, сильные круги, которые он трет о мою киску, предназначены для того, чтобы заставить меня извиваться, и они прекрасно выполняют свою работу. Я чувствую себя так, словно взлетаю из своего кресла и одновременно опускаюсь в него. Это слишком. Слишком, слишком много…

Мистер Френч не просто отправит нас к Дархауэру, если нас поймают. Такого рода публичная непристойность обычно рассматривается правоохранительными органами. Однако я не могу заставить себя по-настоящему волноваться, когда Алекс погружает свои пальцы внутрь меня, и я опускаюсь на стул, мои бедра сами по себе наклоняются вперед, давая Алексу больше пространства для движения его руки.

Я чувствую, как он ухмыляется, уткнувшись мне в щеку.

— Шаловливая Сильвер, — шепчет он. — Ты очень пристально смотришь на экран телевизора. Тебе кажется это образовательным опытом?

Господи... бл*дь…

Я хватаюсь за край своего стола, напрягаясь и одновременно удерживая себя на месте. С черной курткой Алекса, закрывающей все, что он делает, никто не может видеть, что происходит под кожей, но если я начну размахивать ногами повсюду, то люди смогут догадаться.

— Ты должен остановиться, — мягко говорю я. — Если ты заставишь меня кончить…

— Хм? — Его вопрос — это низкое рычание в моем ухе.

— Кто-нибудь обязательно заметит. Они будут... — я обрываю себя, полностью блокируя свое горло, когда Алекс поднимает свои пальцы вверх, поглаживая ими место внутри меня, которое заставляет вспышки цвета возникнуть перед моими глазами. Он не валяет дурака. Не имеет значения, как сильно я протестую или как отчаянно говорю ему, что он должен остановиться. Он хочет, чтобы я кончила в задней части этого класса, и никакие мои слова его не остановят.

Если я действительно хочу, чтобы он остановился, мне придется схватить его за руку и физически вытащить ее из штанов. Я сжимаю свою руку вокруг его запястья, готовясь сделать именно это, но потом останавливаюсь. Черт, это чувствуется...чертовски хорошо. Алекс вцепляется зубами мне в плечо, игриво покусывая через футболку, далеко не так сильно, как я заставила его укусить меня в гостевой комнате дома, но эффект, который производит на меня этот маленький всплеск боли, мгновенный и головокружительный. Моя голова откидывается назад, рот открывается.

— Боже, ты так чертовски красива, Argento. — Его низкий, скрипучий голос гипнотизирует. Я полностью теряю себя, когда он продолжает говорить со мной, едва ли достаточно громко, чтобы быть услышанным. — Я так чертовски сильно хочу, чтобы мой член был глубоко внутри тебя прямо сейчас. Ш-ш-ш, не шуми. Не двигайся. Ты нуждаешься в этом, да? Ты изголодалась. Не волнуйся, я тебя поймаю. Позволь мне вытрахать это из тебя своими пальцами. Позволь мне сделать тебе приятно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Белые вспышки света бегут перед моими глазами, когда он ускоряет движение своей руки между моих ног. Я такая мокрая, что даже чувствую свой запах на нем, когда он двигается быстрее, обводя подушечкой большого пальца гладкий тугой узел моего клитора. В сочетании с его пальцами, пульсирующими и трущими внутри меня, я чувствую себя так, как будто он зажег вечный огонь в самом центре моей сердцевины, и он никогда, бл*дь, не погаснет.