Неисповедимый путь - Роберт МакКаммон

– Убирайся! – сказал стоявший над Билли Хэнк Орр. – Давай, ты…

Чудак! Или я разворочу твою задницу!

– Подождите…

Подождите… – пробормотал Билли. Его голова была полна звезд, взрывающихся сверхновых и планет. – Черная аура… Я вижу ее… Вы должны ухо…

– ДРАКА! ДРАКА! – раздался чей-то веселый крик. «Пурпурное дерево» умолкло на половине аккорда. В зале эхом раздавались крики и смех.

– Ты должен умереть! – взвыл Билли, и у Хэнка от лица отхлынула кровь. Он поднял сжатые в кулаки руки, словно пытаясь защитить себя, но не осмелился еще раз тронуть Билли Крикмора. – Ты…

И Мелисса…

И Сандра Фолкнер…

И…

Внезапно вокруг наступила ошеломляющая тишина, нарушаемая только смехом ребят на другом конце зала. Билли стал подниматься на ноги; его левая губа распухла как воздушный шар. В этот момент толпа расступилась, пропуская воспитателя, мистера Мербери, который пробирался сквозь нее как паровоз, выпуская дым из зажатой в зубах трубки. Чуть сзади спешил мистер Китченс. Мербери схватил Билли за воротник, поставил его на ноги и проревел:

– ПРОЧЬ!

Он потащил Билли с такой скоростью, что тот заскользил по полу мимо киоска прямо к куче обуви.

– От него разит, как от скунса, – говорил Китченс. – Везде пытался затеять драку.

– Я знаю этого парня. Он большой хулиган. Пьян, да? Где ты набрался?

Билли счел за лучшее потихоньку вырваться, но тут же его протащили до самой двери, и Мербери развернул его к себе лицом.

– Я задал вопрос, Крикмор!

– Нет! Я не…

Пил… – Из-за распухшей губы он едва мог говорить, а в голове его все еще звенели колокольчики. – Я не пил! Что-то должно произойти! Я видел ее…

Видел черную ауру!..

– Видел что? Ну ты и надрался, парень! От тебя разит так, будто ты купался в самогоне! Я должен немедленно выкинуть тебя из школы!

– Нет… Пожалуйста…

Послушайте меня! Я не знаю, что здесь должно произойти, но…

– Зато я знаю! – прервал его Мербери. – Ты уйдешь прочь из этого зала. А в понедельник приведешь своих родителей, у нас будет с ними долгий разговор! А теперь уходи! Если ты хочешь пить и драться, то тебе здесь не место!

Он вытолкнул Билли за дверь. В одном из наблюдающих за происходящим и глупо ухмыляющихся лиц Билли узнал лицо Ральфа Лейтона. Мербери повернулся к Билли спиной и гордо двинулся к двери, а затем снова взглянул на него.

– Я сказал, убирайся отсюда!

– Как насчет моих туфель?

– Мы пришлем их тебе по почте, – ответил Мербери и исчез за дверью.

Билли посмотрел на Китченса, который стоял в нескольких футах от него и тоже начал двигаться к двери.

– Они все должны умереть, – сказал он ему. – Я пытался предупредить их. Они не захотели слушать. Вернитесь назад в зал, мистер, и помогите ребятам прочистить себе мозги.

Китченс несколько секунд смотрел на него, а затем развернулся и скрылся за дверью.

Билли остался один в темноте переминаясь с ноги на ногу.

– ОНИ ВСЕ ДОЛЖНЫ УМЕРЕТЬ! – крикнул он, и кто-то закрыл дверь в зал. Он бросился к ней и начал барабанить по металлу, чувствую, как она вибрирует в такт звучания бас-гитары. «Пурпурное дерево» снова заиграло, и все снова начали танцевать и веселиться, понял Билли. Я не мог предотвратить это, думал он, что бы это ни было, я не смог это предотвратить! Но я должен продолжать попытки! Если он не может проникнуть внутрь, он остановит их, когда они выйдут; на слабых, резиновых ногах он подошел к обочине дороги и уселся лицом к автостоянке. Он видел смутные очертания людей, теснившихся в автомобилях, и блики лунного света, отражавшегося от бутылки, лежащей на заднем сиденье шикарного красного «Шевроле». Ему хотелось выть и кричать, но он стиснул зубы и подавил это желание. Через пятнадцать минут он услышал смех и крики, раздающиеся с футбольного поля, и поднялся, чтобы видеть происходящее. Ребята вышли из гимнастического зала и окружили гору щепок. Пара дежурных поливала кучу бензином, и костер вот-вот должен был загореться. Ребята гонялись друг за другом по полю как дикие скакуны, а некоторые девушки начали экспромтом кричать лозунги «Бульдогов». Билли стоял около ограды, держась руками за ее холодные металлические прутья. Блеснул огонек зажигалки, и их пламя в нескольких местах коснулось пропитанного бензином дерева, которое, по большей части будучи щепой, быстро занялось, и огонь мгновенно охватил всю кучу до самого верха. Большинство школьников окружили костер, как только пламя разгорелось как следует. Костер имел в высоту футов двенадцать или тринадцать, прикинул Билли, а на верхушку кучи какой-то шутник положил стул. В небе затанцевали искры, и Билли увидел, как некоторые из ребят взялись за руки и запели гимн Файетской Средней Школы:

В тихой долине гнездится Дом, что мы любим и будем любить всегда; Вздымаются над нашей родимой альма матер Холмы и леса.

Костер превратился в огромный огненный палец. Билли наклонился над оградой, щупая свою распухшую губу. Сквозь столп искр от мокрого полена он увидел Мелиссу Петтус и Хэнка Орра, которые, взявшись за руки, стояли рядом с костром. Аура вокруг них почернела еще больше и выпустила огромное количество щупалец. Он увидел освещенное лицо Сандры Фолкнер, смотрящей на пламя костра. Она была почти полностью завернута в черную ауру. Гас Томпкинс стоял слева от нее в десяти футах.

Билли изо всех сил сжал прутья решетки, когда его внезапно поразила холодная догадка: все ребята, окруженные черной аурой, стояли рядом, и большинство из них находились вблизи костра. Чернота продолжала расширяться, связывая собой их вместе.

В центре костра пульсировало красное сияние. Под аплодисменты и вздохи стул свалился в пламя.

…Мы благодарны Богу за его дары Под его благословенным небом; Дом, научивший нас жить и дружить, Наша альма матер, округ Файет…

– ОТОЙДИТЕ ОТ ОГНЯ! – крикнул Билли. Костер вспух, как будто что-то выросло в его середине. Внезапно раздались оглушительные выстрелы, которые сразу остановили смех. Из центра костра вырвались три разноцветных полосы света, которые ударили в разных направлениях.

«Римские свечи», подумал Билли. Как «римские свечи» могли оказаться внутри?..

В этот момент раздался потрясший землю грохот, и пылающая гора щепок взорвалась изнутри. Билли успел увидеть острые щепки, летящие как ножи, прежде, чем горящая ударная волна бросила его на землю с такой силой, что у него перехватило дыхание. Земля вздрагивала снова и снова; воздух наполнился свистами и криками, издаваемыми фейерверком и людьми.

Билли сел. В голове у него звенело, кожу на лице стянуло от жары; он едва сознавал, что все руки у него в крови. Вдоль всей изгороди валялись щепки, которые вполне бы могли зарезать его не хуже, чем нож мясника. «Римские свечи» летали по всему полю, высоко в воздухе распустился золотой цветок искр, из центра развалившегося костра зигзагом вылетали красные, синие и зеленые ракеты фейерверка. Люди бежали, кричали и катались в агонии по земле. Некоторые ребята с волосами и одеждой, охваченными огнем, теперь танцевали новый, ужасный танец. Другие медленно шли как слепые. Билли поднялся на ноги; шел дождь из тлеющих углей, а в воздухе стоял запах черного пороха. Билли увидел мальчика, ползущего от все еще взрывающегося костра, и побежал к центру поля на помощь. Он схватил мальчика за почерневшую рубашку и оттащил его на несколько ярдов от костра под взрывами пролетающих над их головами «римских свечей». Какая-то девушка вновь и вновь звала маму. Когда Билли схватил ее за руку, чтобы оттащить от огня, кожа с ее руки слезла как перчатка; она застонала и потеряла сознание.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});