Дырявый мир (СИ) - Зверев Павел Александрович

Дальнейший день прошел, словно ничего не было. Хотя не чувствовать себя в безопасности в собственной квартире это то еще удовольствие. Интересно, если это и правда такие спецы, могли ли они установить камеры и прослушку? Думаю, вполне. И от этого стало еще больше не по себе. Пришлось одергивать собственное желание свалить отсюда подальше и спокойно заниматься своими делами.

Под вечер скатался в гараж. На первый взгляд ничего здесь не поменялось, да и здесь я так не жестил по запоминанию расположения вещей. Но всё же кое-какие нюансы имели место быть. Или это я уже загоняюсь. Хотя какой там, если проникли в квартиру, значит пробить моё имущество труда не составит. Так что и здесь наверняка побывали.

А теперь внимание вопрос: что мне, блять, со всем этим делать?

Сначала этот конченный «брат по оружию», чтоб ему икалось. Теперь вот это. И главное я понятия не имею, органы это, или кто другой.

В свою старенькую корону садился я со стойким ощущением сдавливающейся петли на шее. Нет, я прекрасно понимал, что рано или поздно, но что-то подобное происходить начнет Сам подписался, теперь вот расхлебывать. Лучше бы, конечно, поздно, но здесь уже меня никто спрашивать не стал.

Итак, что делать?

На водительском сидении развалился я, словно амеба. Вроде за воротами стоит машинка получше, но там почему-то так не думается, как здесь. Эта старенькая лошадка своя, родная, а та пока даже духом моим не пропиталась. Стерильная сильно, без души, что ли.

Итак, гости злоебучие, по чужим квартирам шарохающиеся. Связано это с походами на ту сторону, или же с моим резко пошедшим в гору материальным положением? По-хорошему, для серьезных людей мой кредит, как прикрытие и яйца выеденного не стоит. А тут еще новенький L-200. Палюсь, черт подери. Где-то прям параноик параноиком, а где-то дальше собственного носа ничего не вижу. Хотя мне простительно, на шпиёна я не учился, да.

И что со всем этим я могу сделать прямо сейчас? Хм, пожалуй, ничего. В прямом, мать его, смысле ни-че-го. И тогда, что остается? Да по сути, просто ждать, пока эти самые не объявятся. Тут одно из двух, либо чуть погодя меня за яйца возьмет, либо налоговая, либо какой-нибудь отдел по засланцам в другие миры, ага. Ну, или, если это дяди с другой стороны порядка, то лопатой по голове, в багажник и в лес, чтобы, значится, над своей могилкой писать дарственную и пароль от счета. Как бы мать ко всему этому не приплели. И вот на этой мысли вся показанная расслабленность слетела махом. Как на неё могут выйти? Варианты!

Мозг тут же начал набрасывать идеи, словно гавно на вентилятор. Ну а я эти идеи обсасывал со всех сторон.

Село в Забайкалье, небольшое, в ебенях от крупных городов. Насколько помню, там даже некрупные на приличном расстоянии. Прописана она сейчас в моей квартире, так что здесь проще. Отследить по месту рождения? Так село это место рождения бабушки, а не её. Копнут ли глубже? Черт, вот прям дым из ушей повалил! Столько допущений, столько предположений и никакой, сука, конкретики. Хорошо хоть с «Братьями Че» я только лишь устно обсуждал возможный проект домика в деревне, без всякой конкретики. Смогу ли я её как-то обезопасить? Ага, три раза «ха». Весь такой спец по сокрытию человека от глаз лишних. Ну-ну.

В этот вечер ни к чему конкретному я так и не пришел. Слишком много неизвестных. А мозг мой, только и рад — такой простор для размышлений! Хоть стреляйся. Единственное, что показалось здравой идеей, так это необходимость форсировать события. И для этого мне нужен план.

Ну а утром мне пришло сообщение о зачислении денег. Увидев сумму, даже бутербродом подавился, а уж когда прочитал сообщение от Ратнера и вовсе аппетит пропал.

Богаче-то я стал, аж на целых сто тридцать миллионов рублей. Звезда ушла за сто семь, и еще двадцать три доплата за два других. А вот сообщение….

«Пока не приезжай. Опасно. Много вопросов и любопытных».

Что ж, Алексей Петрович, в глазах моих ты настоящий мужик. Да и пару плюсов себе в карму ты точно заработал. Взаимное доверие? Теперь уж точно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Обложили, сволочи, — пробормотал я с толикой грусти.

Появилась, было, мысль свалить на ту сторону, чтобы проветриться, но тут же отбросил её в сторону. Ну его нафиг такие проветривания! Да теперь-то, собственно, и надобности в этих походах нет. Хотя нет-нет, но мысли вот как сейчас появляются.

И не знаю к чему бы меня все эти мысли привели, но телефонный звонок не позволил этому случиться.

— Да, Костян, — принял я вызов. — Слушаю.

— Хей, бизнесмен, мать его, доморощенный, — друг явно был в отличном расположении духа, — прокатиться со мной не хочешь?

— Куда это? — хмыкнул я в ответ.

— А это сюрприз, — хохотнул он. — Шучу. Там к Новому году местечко интересное подвернулось, надо слетать, глянуть, что там и как. А одному мне в лом.

— Можно, в принципе, — слегка неуверенно протянул я. — Заезжай, дома я.

— Через двадцать минут буду, — довольно выдал Костя и сбросил.

Бросив взгляд на календарь, отметил двадцать седьмое декабря и тяжело вздохнул. Не люблю Новый год. Суета эта, больше нервотрепки, нежели желанного праздника. Это раньше в детстве сидишь себе, мультики смотришь, а на фоне происходит волшебство. Сейчас же всё иначе и никакого праздника не ощущается. Эх.

Стоя на улице, и наблюдая за падающим снегом, подумывал прокатиться на своей. Но когда к дому подъехал Костя, лыбящийся во все свои двадцать восемь, передумал. Кажется, хвастаться нужно ни мне одному.

— Как тебе, а? — выскочив наружу, тут же спросил он. — Ух, как я рад!

Его старенький Bighorn, похоже, ушел на свой заслуженный отпуск. Сейчас передо мной стоял Прадик. Не новый, конечно, даже, можно сказать, видавший виды, но судя по радостной физиономии Кости под капотом там всё в порядке. И смотря на довольного друга, хвастаться самому как-то перехотелось. Потом как-нибудь, успеется еще.

— Огонь! — показал я ему большой палец. — Решился-таки?

— Ага, — аж зажмурился он. — Премию дали хорошую, вот и плюнул на всё, да добил кредитом. Продаван хороший знакомый, так что сразу всё раскидал, даже комплект летней резины просто так отдал, а там такие диски! Афигеешь!

— Ну, до лета еще далековато, — засмеялся я, — а так, конечно, рад за тебя. Проставляться будешь?

— А как же, — хмыкнул он. — Вот Новый год отгуляем, там и проставлюсь. Погнали, давай, нам минут сорок только в одну сторону.

— Хрена се, — удивился я, садясь в машину, — это мы куда так?

— Увидишь, — не стал делиться Костя. — Славка пробил, говорит, ездили там кооператив праздновать, все остались в восторге. Ну, кто помнил вообще, что было.

Газпромовские корпоративы они такие, это да.

Стартанул Костя резво. Потом, правда, пыл немного поумерил, но это только до поры до времени. Стоило нам выехать на федеральную трассу, как двигатель зарычал уже более основательно, а стрелка спидометра перевалила за сотню.

— Сначала хотели сауну выкупить, — делился Костя, — но надоело одно по одному каждый год. Вот и решили, чтоб каждый по идее подкинул.

— Много нас? — спросил я.

— Пока двадцать два, — ответил Костя. — Ну это если никто не сольется под занавес. Сам знаешь, то жена не хочет, то мама не отпустит.

Последнее было сказано явно в шутку, но вот на прошлый Новый год Игорек, одноклассник мой, что тоже изредка в нашу компанию захаживает, именно такую причину и озвучил, да.

По дороге машинка шла резво. Громкую музыку Костя не любил, как и я в общем-то. Поэтому ехали в основном под разговоры о том о сем. Подобные поездки успокаивают. Да и мысли позволяют привести в порядок. Особенно, когда за окном пушистые хлопья снега идут сплошной стеной.

— Куда ты прешь, — окрик Кости донесся словно сквозь вату. — Сука!

Я даже голову от бокового окна отвернуть не успел, как случился удар. Причем такой силы, что меня выбило из сидения и прямо через лобовое окно швырнуло на улицу. Уши заложило еще от удара, так что кубарем я летел, находясь в полной прострации. А когда остановился о ограждение, то только ругнулся, пытаясь тут же вскочить на ноги. Артефакт поглотил большую часть урона, но всё-таки не весь. Дыхание сперло, в голове звенело и при малейшем движении её всю простреливало болью.