Энни с острова принца Эдуарда - Люси Монтгомери

– Никогда не питала к ним слабости, – ответила миссис Гарднер, поджимая губы.

– Я их люблю, – живо отозвалась Дороти. – Они такие миляги и, притом, независимы. А вот собаки – слишком добрые и преданные. С ними я неловко себя чувствую. А кошки – прямо как люди…

– У вас здесь две прелестные китайские собачки, как мы заметили. Можно мне посмотреть их поближе? – сказала Алина, направляясь через всю гостиную к камину и становясь виновницей еще одного происшествия. Когда в руках ее оказалась Магога, она преспокойно уселась на ту самую подушку, под которую Прис спрятала шоколадный торт. При этом Присцилла с Энни выразительно посмотрели друг на друга; они уже ничего не могли поделать. Величественная Алина так и просидела на подушке весь вечер, вплоть до самого ухода, не переставая расхваливать статуэтку собачки.

На прощание Дороти крепко пожала руку Энни и горячо прошептала:

– Я знаю, что мы с вами подружимся. Рой мне все о вас рассказывает. Он только со мной одной из всей семьи и разговаривает «по душам». Бедный мальчик! Но разве можно довериться маме или Алине?! А вы, девчата, наверное, здорово здесь тусуетесь! Можно и мне почаще появляться в вашем кругу?

– Приходите к нам, как только захотите повидаться, – сердечно сказала Энни, обрадовавшись, что хоть одной из сестер Роя у них понравилось. Было совершенно ясно, что с Алиной у них альянса не получится, но вот у них с миссис Гарднер могли бы сложиться теплые отношения. Вместе с тем, Энни облегченно вздохнула, когда за дамами захлопнулась дверь.

– Самые грустные из всех слов, которые слетают с языка или излагаются на бумаге, это -

могло быть,дане вышло, —

жестокие слова, – изрекла Присцилла трагично, убирая подушку с торта.

– Вместо торта получилась шоколадная «размазня», а софа совершенно изуродована. И не говорите мне после этого, что пятница – счастливый день!

– Нечего было им переносить свой визит с субботы на пятницу, не предупредив нас об этом! – проворчала тетушка Джеймсина.

– Наверное, Рой что-нибудь напутал, – предположила Фил и заметила:

– По-моему, он ни на чем не способен сосредоточиться, когда разговаривает с Энни… Кстати, а где она?

Энни поднялась к себе наверх. Ей почему-то очень хотелось плакать. Но вместо того, чтобы залиться слезами, она вдруг рассмеялась. Расти с Джозефом вели себя сегодня как последние НЕГОДЯИ!.. А вот Дороти, между прочим, замечательная девчонка!..

Глава 37. Дипломированные бакалавры искусств

– Хочу, чтоб скорее наступил завтрашний вечер! Или… лучше бы мне умереть! – простонала Фил.

– Со временем оба ваших желания исполнятся, – спокойно произнесла Энни.

– Уж вам-то нечего волноваться! В философии вы – как рыба в воде… А я – нет. Поэтому, у меня и мандраж, – стоит только подумать о том, что завтра этот дурацкий доклад. Вот если я с ним провалюсь, что тогда скажет Джо?

– Все будет хорошо. А как сегодня вы сдали греческий?

– Не знаю, хорош был мой доклад или настолько ужасен, что бедный Гомер перевернулся в своем гробу… Я столько корпела над конспектами, что мысли у меня начали путаться в голове. Малышка Фил будет на седьмом небе от счастья, когда все это экзаменирование благополучно кончится.

– Экзаменирование? Впервые слышу такое слово!

– А почему бы и мне не придумать собственное слово? Кому-то можно, а мне – нельзя?! – вопросила Фил.

– Новые слова не придумывают: они придумываются и сами собой входят в наш лексикон, – заметила Энни.

– Какая разница?.. Кажется, я вижу слабый свет в конце тоннеля: ведь скоро все экзамены останутся позади! Девочки, можете себе представить, что скоро закончится редмондская пора в нашей жизни!

– Я не могу, – грустно сказала Энни. – Кажется, еще только вчера мы с Прис робко жались в толпе редмондских первокурсников… Но вот мы уже – выпускники и сдаем все эти «госы»…

– Умненькие-благоразумненькие бакалаврики, – подхватила Фил. – Думаете, мы и в самом деле поумнели после того, как очутились в Редмонде?

– Иногда, глядя на ваше поведение, этого не скажешь, – не без ехидства заметила тетушка Джеймсина.

– Тетя Джимси! Разве, по большому счету, мы не были хорошими девочками все эти три года, пока вы по-матерински нас пестовали? – лукаво спросила Фил.

– Я никогда еще не видела четырех таких же милых, прекрасных, добрых девушек, которые бы ходили вместе в один колледж, – твердо сказала тетушка Джеймсина, и в ее комплименте прозвучал намек на некоторую экономию – но что-то не верится, что у вас уже достаточно ума-разума. Да откуда ему взяться-то? Для этого нужен жизненный опыт. В колледжах его не наберешься. Вы отучились в Редмонде четыре года, а я – ни одного. Но я знаю кучу всего того, что вам не известно, юные леди!

По правилам играют только в школе,Но в жизни все иначе, чем в футболе…Науки в колледже прилежно изучив,Познаем жизнь, в восторге рот раскрыв, —

продекламировала Стелла.

– Вы в своем Редмонде выучили еще что-нибудь, помимо «мертвых языков», геометрии и вот этой дребедени? – спросила тетушка Джеймсина.

– О, да! Конечно же, тетушка! – воскликнула Энни.

– Скажем, высказывание нашего дорогого профессора филологии, мистера Вудлейха, – подхватила Фил. – На последнем занятии он, например, сказал: «Юмор – острая приправа к нашему существованию. Умейте посмеяться над собой, но учитесь на своих ошибках; весело преодолевайте проблемы, но не расслабляйтесь; высмеивайте свои недостатки, но боритесь с ними!» По-моему, слова эти стоят того, чтобы их выучить наизусть! Вы согласны, тетя Джимси?

– Да, милочка! Когда вы научитесь смеяться над тем, над чем нужно смеяться, и не смеяться тогда, когда нельзя, – считайте, что вы прозрели.

– А вас чему научил Редмонд, Энни? – шепотом спросила Прис.

– Думаю, – медленно начала та, – что я действительно стала с юмором относиться к мелким неприятностям. Что же касается серьезных препятствий, – то они – это наш путь к победе! Короче, этому Редмонд и научил меня!

– А я должна снова вспомнить слова профессора Вудлейха, когда он рассказывал нам о самом себе. Вот они: «Сколько же всего в этом мире открыто нам – в мужчинах и женщинах, в литературе и искусстве… На свете столько всего, чем мы восхищаемся и за что благодарны всей душой… Имеющий уши – да услышит! Имеющий очи – да увидит!» Я думаю, в какой-то степени Редмонд научил меня видеть и слышать, Энни!

– Итак, исходя из всего сказанного, следует, – серьезно произнесла тетя Джеймсина, – что вы обучаемы и, благодаря вашим способностям, за четыре года обучения в колледже постигли то, что иным не дано понять и за двадцать лет жизни. Ну, это оправдывает высшее образование в моих лазах. Раньше-то я имела некоторые сомнения на этот счет.

– А как же те люди, у которых нет способностей, тетя Джимси?

– Таких людей ничему не научишь, – заметила пожилая леди, – ни в колледже, ни в жизни. Если им суждено дожить до ста лет, они и в этом возрасте будут знать не больше, чем в младенчестве. Бедные, в этом их несчастье, а не вина. Но самые способные из нас должны воздавать хвалы Господу за то, что он одарил их талантами.

– А что вы подразумеваете под словом «талант», тетя Джимси? – спросила Фил.

– Так я вам и сказала, юная леди! Тот, у кого он есть, и так прекрасно знает, что это такое. Так что нечего ломать голову над всякими определениями!

Быстро миновала горячая экзаменационная пора, и «госы» остались позади. Энни набрала самый высокий балл по английскому, Прис – по греческому, а Фил отличилась на математике. Стелла сдала все более или менее успешно.

Затем был выпускной вечер.

– Ну вот, подходит к концу еще одна эпоха в моей жизни, – сказала Энни, извлекая из коробки букетик фиалок, который ей прислал Рой, и задумчиво его рассматривая. Она, разумеется, хотела взять с собой эти фиалки, но тут глаза ее остановились на другой коробке, которая лежала на столе. Она была наполнена свежими, душистыми ландышами, – такими, какие растут в июне во дворе Грин Гейблз. Казалось, их доставили прямо из Эвонли. Под цветами она обнаружила визитную карточку Гильберта Блифа.

Интересно, почему это Гил прислал ей цветы на выпускной? Последнюю зиму она редко его видела. В Пэтти-Плейс он заглянул лишь в одну из пятниц, после рождественских каникул, а в других местах их пути редко пересекались. Она знала, что он много занимался, решив любой ценой добиться лучших результатов и высокой куперовской награды. Поэтому, он редко участвовал в разных общественных мероприятиях. Энни же, напротив, попадала в самую гущу общественной жизни Редмонда. К тому же она часто виделась с Гарднерами. С Дороти они очень скоро подружились. А в студенческих и преподавательских кругах со дня на день ждали объявления о ее помолвке с Роем. Энни и сама ждала, когда это произойдет; и все же, прежде чем отправиться на выпускной вечер, она отложила в сторону фиалки Роя и приколола к платью ландыши Гильберта. Она и сама не понимала, почему так поступает. Возможно, давние эвонлийские мечты, дни детства и старая дружба вдруг вспомнились вновь, на мгновение затмив собой все новые призрачные иллюзии. Когда-то давно они с Гилом представляли себе конвокацию – торжественную церемонию посвящения в бакалавры, когда выпускники облачаются в мантии и надевают специальные головные уборы – как веселый праздник. Но вот и пришел этот знаменательный день, и фиалки Роя не смогли соперничать с цветами старого друга, с которым когда-то Энни делилась своими радужными мечтами о том, какой бы ей хотелось видеть конвокацию.