Плюсик в карму 3 (СИ) - Штефан Елена

– Куда теперь? – совершенно индифферентно поинтересовался Давид, видя, что Оля закончила чиркать в своей бумажке странным, явно не земным карандашиком. Пишущая палочка выглядела ретро-раритетом, а чернильный след оставляла очень похожий на фломастер. Ольга виновато глянула на их благодетеля: она на одно белье сотню тысяч спустила – подсчитывала в уме по ценникам, а он даже глазом не моргнул. И когда она не смогла пройти мимо манекена с шикарным свитером из настоящей неокрашенной мериносовой пряжи, тоже смолчал. А вещь была такой, что барственный Давид и сам бы с удовольствием надел. И снова ни одного вопроса, хотя понятно: это изделие Павлу не по размеру, да и не по вкусу. Мéлок еще такое качество ценить. Ему уже толстовок с трениками прикупили и камуфляж Жеху Семенычу. Чуйка Оле подсказывала, что более всего Семеныч обрадуется инструменту, а не тряпкам. Ну, может, еще очкам защитным.

Индивидуальные подарки осталось купить Симе и противному величеству. Ну, с Симой все было просто – вот он, отдел для парикмахеров-профессионалов.

Продавщица с очень заковыристой авангардной стрижкой изобразила вежливый интерес к Давиду и прикипела взглядом к мундиру Ольги. Она так увлеклась разглядыванием и явной попыткой запомнить детали, что Ольга не выдержала:

– Подберите мне, голубушка, полный набор для мастера-универсала. Если сделаете все быстро, позволю вам себя сфотографировать.

– Вы для себя инструменты хотите? Какую фирму предпочитаете? Есть немецкий «Ягуар» и японский «Тойо». Из машинок могу предложить…

– Инструменты – в подарок. А машинку я вот эту хочу. – Ольга указала на раритетную ручную машинку для стрижки, ну или хорошую имитацию, неважно. Хромовая штуковина лежала на отдельной полочке, оформленная как дизайнерский изыск.

– Так это же так просто, для антуража, – растерялась продавщица.

– Будем считать, что я прикололась. Беру! – прекратила прения Ольга, внимательно рассматривая наборы ножниц и не решаясь сделать выбор.

– Мы возьмем оба, – пробасил Давид. – И машинку. И расчески по две каждого вида. Рассчитайте нас.

Оля с удивлением и благодарностью взглянула на спутника – ну и кто из них маг-эмпат? Как верно он понял алгоритм ее покупок, которые несли не только утилитарную, подарочную функцию, но и просветительскую – наглядный способ расширить номенклатуру товаров. Технологии на Нрекдоле явно застряли в стагнации. Надо подопнуть. А для этого ввести в моду новые штучки, притащить которые у ходоков просто кругозора не хватало. Они больше по мелким магазинчикам шарились и хватали то, что могли опознать.

В подарок обоим величествам и Раиму были куплены фляжки. Недорогие плоские фляжки из нержавейки. По три штуки каждому. Серебра с чеканкой и на Нрекдоле хватает, а вот банальной нержавейки, да такой тонкой работы… Если у королей есть, то и другие захотят… А повторите-ка, господа маги! Сможете? Вот так ровненько, гладенько и единообразно. Может, начнет доходить до вас величие технологий! А то гвозди, молотом кованные…

– Оля? – Давид тронул спутницу за локоть. То носилась от отдела к отделу самонаводящимся снарядом, а теперь встала как вкопанная перед витриной антикварной лавчонки. – Ты чего зависла?

– Да нет, ничего, – Ольга с трудом оторвала взгляд от самовара. Бусый от патины латунный красавец литров на пять явно прожил долгую и достойную жизнь, но и сейчас еще - ого-го! Ни одной вмятинки, а царапинки не в счет. Нет, ну какй красавец!

– Ты самовар хотела? – не отставал Давид. – Так он же дровяной.

– Так это ж самое главное, – рассмеялась Оля и решительно зашагала вслед за Пашкой, чтобы дать ему задание скачать устройство такого самовара в картинках. Покупать за чужие кровные – баловство! А по инструкции сделать можно, предки же делали. Жех и Шепри справятся. Ой, Шепри без подарка остался. Ну, этому что ни подари, все в тему будет. Может, лупу? Чтобы не слишком сильно Трою с его микроскопом завидовал.

За этими приятными мыслями Ольга не сразу сообразила, что с Павлом происходит что-то неправильное. Парня удерживал за руку крепкий мужик в камуфляже. Не просто так удерживал, а каким-то хитрым захватом кисти. Второй рукой мужик тыкал в лицо парня экран телефона. Испуга на лице Пашки не было, а была дикая растерянность.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Батя, – услышала Ольга удивленно-сдавленное, и бледность разлилась по загорелой коже племяшика. Давид сориентировался быстрее, чем оторопевшая Ольга.

– Что здесь происходит? – Давид перехватил руку мужика и что-то нажал большим пальцем. Захватчик дернулся и отпустил Пашкину конечность. Отпустил скорее от неожиданности, чем от боли, которая, похоже, была нешуточной. Два непреклонных взгляда скрестились. Давид не побеждал, но явно произвел на чужака впечатление. А Пашка и не думал убегать. Ольга всем своим существом чувствовала, как ему хочется поговорить с этим невежливым человеком. И как страшно. А еще он не мог оторвать взгляд от изображения на экране.

– Кажется, нам нужно поговорить, – подошла Ольга к нападавшему с другой стороны от Давида. – Я бы кофе выпила. Вы не против? Меня зовут Ольга Петровна.

Ольга вслушивалась в его эмоции изо всех сил, стараясь угадать по ним ход мыслей этого нежданчика. Получалось не очень – слишком много всего было намешано. Превалировало негодование. На Пашку. Она, Ольга, шла по разряду «раздражающий фактор». Давид воспринимался как серьезное препятствие. Именно присутствие Давида и его явная готовность вступить в конфликт заставили товарища поступиться первоначальными намерениями.

– Согласен. Николай. – И добавил, глядя в требовательные серые глаза: – Федорович.

Телефон мгновенно исчез в кармане, а Ольге с неожиданной галантностью был предложен локоть для опоры. Ручкой тележки, которую катила Ольга, завладела широкая жилистая длань со шрамированными костяшками. Идти по проходам торгового центра под руку с незнакомым мужиком было неловко, поэтому Оля развлекала себя сравнительным анализом. Вот идет пара. Оба в мундирах. Она гвардеец кардинала, а он доблестный кто-то там (знаки на погонах современной формы Оля читать не умела, незачем было) в камуфляже с неприметными майорскими звездами. Так и добрались до знакомого кафе. Слава шельмам, Хайрем был на месте.

Майор Николай Федорович был знакомцем Пашкиного отца. Не сослуживцем, просто знали друг друга давно и с симпатией. Потому известно было Николаю о несчастье Олега Мартынова – сын пропал прямо из палаты больницы. Был – и нету. Инопланетяне унесли, не иначе, потому что сам парень передвигаться не мог. Все армейское братство тогда помогало в поисках, больше всего боялись, что медики скинули данные в банк искомых донорских органов, а мафия подсуетилась. Фото Пашки насмерть впечаталось в профессионально тренированную память Николая Федоровича. Через годик активные поиски сошли на нет. И вдруг – бац, живой, здоровый Павел Мартынов в немыслимом, каком-то средневековом камзоле спокойненько предается шопингу за каких-то жалких двести километров от родного Зеленограда.

– Я за вами уже битый час хожу, – рассказывал Николай. – Никак решить не мог, что предпринять. Сразу Пашку хватать или Олегу звонить… А вдруг не он? Или с памятью у парня беда, мало ли случаев. Решил вот так протестировать – предъявил фото отца сыну. Так что скажешь, блудный сын? Будем звонить бате или сразу поедем? Я на машине.

Пашка долго молчал, не поднимая глаз. Потом залпом выхлебал целый стакан газированной минералки и твердо, глядя в глаза отцовскому товарищу, ответил:

– Нет!

– Да ты!.. Батя там!.. – Майор ухватил бы парня за грудки прямо через стол. Резво так кинулся, да неудачно. Мундир наездника – это мундир наездника. Пашку только качнуло, а ухватить ткань с магической защитой – это не для простого землянина задачка.

– Ты, майор, не на плацу, чтобы команды раздавать, – тихо и очень увесисто произнес Давид, для надежности положив ладонь на погон, чтоб больше не подскакивал.

– Да, Николай Федорович, возьмите себя в руки, – подключилась Ольга. Говорила и старательно навевала безмятежность на нежданного и ненужного свидетеля. Параллельно прикидывала, а не вырвать ли Хайрема из исследовательского экстаза? Вдруг он тоже может с памятью работать? Или хотя бы – успокоительного. Но пока, видимо, придется говорить с этим Федоровичем, и говорить правду. Подрихтованную и без подробностей, но правду. Вдруг так случится, что память подправить не удастся? И надо ли? Отец хоть знать будет, что сын жив и благополучен.