«Зверобои» против «Тигров». Самоходки, огонь! - Владимир Першанин

Неподалеку от штаба Пантелеев увидел только что прибывшее пополнение – четыре новенькие самоходки. Значит, удар в ближайшее время состоится.

Реутов довел до командиров батарей сложившуюся обстановку. Приказал быть наготове и ждать дальнейших указаний.

– Сегодня будем наступать? – спросил кто-то.

– Собирались, – ответил полковник. – Но поняли, слава богу, что второпях опять нарвемся на крепкий кулак.

– Да, разбивать лбы нам не привыкать, – заметил начальник штаба полка, из старых, воевавших еще в Первую мировую войну, офицеров.

Замполит, по прозвищу Любой Ценой, посмотрел на артиллериста еще царской армии свысока и не удержался от реплики:

– Древние у вас воспоминания. Пора бы от них отвыкать. Несмотря ни на что, мы немцев гоним, а не наоборот.

Прозвучало нравоучительно, и начальник разведки полка, не удержавшись, заметил с нескрываемым сарказмом:

– Любой ценой. Так, что ли? Все поле под Вязниками горелыми танками усеяно.

– Ладно, прекратим пустые разговоры, – подвел итог Реутов. – Сейчас главное – подготовить машины к бою. Начальник штаба и начальник разведки останьтесь. Остальные свободны.

Задержался и замполит, который считал, что все вопросы должны решаться в его присутствии. Реутов, оглядев своего заместителя по политработе, посоветовал:

– Обойдите экипажи, поговорите с людьми. Расскажите им, как отважно сражалась четвертая батарея. Одна машина и шесть человек всего уцелели. Но обеспечили отход танков. А вообще, настрой у личного состава не слишком бодрый.

– Няньки им нужны!

– Им хотя бы доброе слово нужно. Только и умеем, что подгонять. Вперед да любой ценой. Все, идите, – и уже не обращая внимания на замполита, заговорил с помощниками. – Нам надо распределить четыре новые машины и познакомиться с командирами.

А разобиженный замполит выместил испорченное настроение на саперах, которые слишком медленно копали для него блиндаж.

– Расширьте его. Чего узкий, как гроб, строите.

– Мы здесь больше двух дней не пробудем, – возразил старшина. – А для одного человека как раз места для топчана и стола хватит.

Подполковнику послышался намек на молодую связистку, которую все же увел у него шустрый командир разведки.

– Расширьте на метр, – приказал он и неторопливо направился к своему приятелю, начальнику интендантской службы.

Успеет обойти экипажи, время есть. А выпить сто граммов и перекусить американской тушенкой, пожалуй, пора бы. Целый день на ногах.

Батарея капитана Пантелеева уже вырыла капониры, приготовила маскировочные сети и занималась подготовкой машин. Навалившись по трое на массивные деревянные банники, обмотанные тряпьем, чистили орудия, протирали снаряды. Механики занимались двигателями.

Среди этой суеты маялся младший лейтенант Паша Рогожкин. По штатному расписанию он по-прежнему числился командиром установки. Но его самоходка сгорела, да и сам он был ранее отстранен от командования. Новым «зверобоем», прибывшим из резерва, командовал старшина Роман Дудник.

Чистяков видел, каким потерянным бродит Рогожкин. Десантники ушли к себе в бригаду, он остался вроде не при деле. Переговорив с Пантелеевым, подозвал приятеля и объявил:

– Будешь при моей машине. Должности для тебя пока не придумали, помогай экипажу.

Рогожкин молча кивнул и включился в работу. В этот день, впервые за последние два месяца, пришли письма. Мало веселого было в тех листках, исписанных химическим карандашом.

Некоторые ребята с запозданием узнали о гибели близких. Саня получил сразу три письма, с жадностью перечитал их несколько раз. Пришло известие об отце. Хотя находился он в тыловой службе, но угодил под бомбежку, месяц пролежал в госпитале. Сразу сел писать ответ.

Старался не хвалиться, но все же сообщил, что он уже лейтенант, числится заместителем командира батареи и недавно представлен к ордену. Передал приветы многочисленной родне. Заканчивая письмо, перечитал его снова. Получилось как-то хвастливо, Саня хотел переписать, но не было бумаги. Ладно, сойдет и так.

Паша Рогожкин, получив письма от матери и подруги, прочитал их, отойдя в сторону. Что в ответ написать? Как сняли с машины и болтается неприкаянный? Но зная, что мать очень ждет от него весточки, написал коротко, что жив-здоров, погода хорошая, немцев гонят, и просил мать не беспокоиться.

Появился замполит полка со своим помощником по комсомолу. Остановились возле соседней самоходки, завели разговор с экипажем. Паша невольно прислушался. Подполковник был оживлен, всем доволен. Жестикулируя, рассказывал о нашем мощном наступлении и о том, как в панике отступают немецкие войска. Раздав газеты, оба политработника подошли и к Чистякову, поздоровались с ним за руку.

– Жив-здоров, герой?

– Так точно, товарищ подполковник.

Выслушали всем экипажем бодрую политинформацию. Старший лейтенант опять раздал газеты, а Лученок спросил:

– Правда, что соседняя бригада большие потери понесла?

– Войны без потерь не бывает, – важно ответил замполит. – Там произошел сильный бой, наши танкисты нанесли фашистам значительный урон, наступление на день-два решено приостановить. Подойдет подкрепление, и погоним фрица до самого Орла.

С тем и удалились. Лученок, как всегда бурчливый, плюнул вслед и пробормотал:

– Говорят, много машин там погорело. Фрицы не дали даже подбитые эвакуировать, а несколько штук к себе тягачами перетащили. Эх, начальнички!

Вечером Саня отправился в санчасть. Встретились с Ольгой. Ее отпустили всего на час, так как готовили раненых к эвакуации в санбат. Все же успели побыть вместе. Лежали на расстеленной плащ-палатке, обнимались.

– Береги себя, – просила Ольга.

– Постараюсь.

– Ты не постарайся, а береги. Вдруг у нас ребенок будет? Что тогда?

Саня растерялся.

– Так сразу и ребенок?

– А ты думаешь, для этого много времени надо?

Наверное, она хотела услышать от Сани, что он скажет насчет будущих отношений, женитьбы. Но Саня лишь растерянно переспрашивал:

– Что, уже беременная?

Ольга обиделась и хотела уйти. Саня с трудом ее удержал.

– Ребенок так ребенок. Я тебя люблю и все равно не оставлю.

Вроде помирились, полежали еще, а затем Чистяков проводил подругу до санчасти и вернулся в батарею.

Весь следующий день простояли на том же месте. Пантелеев приказал еще раз проверить машины и намекнул, что им предстоит специальное задание.

Кроме осколочно-фугасных подвезли по пять штук специальных бетонобойных снарядов. Они были тяжелее обычных, при попадании пробивали толстые стены, большой слой земли, и сила взрыва превышала обычные заряды.

Снова появилась наша авиация. Небольшие группы бомбардировщиков и штурмовиков в сопровождении истребителей наносили удары по объектам немецкой обороны. На наши позиции летели гаубичные снаряды. Им отвечали дальнобойные орудия, но огонь велся редкий. По всему угадывалось, что силы копятся для главного удара.

Командира батареи несколько раз вызывали к начальству. Он получал какие-то инструкции. Позже подошел командир танкового батальона Сенченко. Швыдко был отправлен с ожогами в санбат, а старший лейтенант был утвержден на должность комбата. Его поздравляли, хлопали по плечам. Сенченко с трудом скрывал гордость, отшучивался:

– Какой я комбат. У меня всего десять танков, из них один непотопляемый Т-70, почти танкетка.

Появился и командир десантной роты лейтенант Валентин Звонарев. Состоялось короткое совещание, на которое Пантелеев пригласил командиров машин. Расселись кружком на траве, капитан развернул карту. Сообщил, что с рассветом начнется наступление.

– Вот маршрут танкового батальона и нашей батареи, – показывал Пантелеев направление. – Немцы, по данным разведки, стянули сюда значительное количество танков, артиллерию. Среди машин имеются несколько «Пантер». Насчет «Тигров» не знаю. Но эти кошки себя показали. Били наши танки за километр с первого-второго выстрела.

Пантелеев сообщил, что их батарее и батальону Сенченко приказано не распыляться и, если наступление пойдет, как задумано, двигать без остановок к железнодорожной линии.

– Цель – перекрыть дорогу возле переезда «тридцать восьмой километр». При необходимости взорвать полотно. Для этого и получили бетонобойные снаряды. Кроме того, с нами будет отделение саперов-подрывников. Движение составов по железной ветке должно быть прекращено. Любой ценой – как говорит наш замполит.

При этих словах все невесело посмеялись. Радоваться особенно нечему. Мало того что предстоит проламывать оборону, где погорела целая бригада, но еще и придется лезть в немецкий тыл. А двенадцать километров – это на карте двенадцать. На войне прямым путем не ходят. Неизвестно, что там ожидает впереди.

Неторопливо закурили, затем озабоченно высказался лейтенант Звонарев:

– Роту мою пополнили, но если начнется такая же мясорубка, как прошлый раз, десантникам придется прыгать с машин и двигаться самостоятельно.