Ведьмины камни - Елизавета Алексеевна Дворецкая

раз в Эйрике?

Эскиль не смотрел на нее и не пытался опровергнуть это предположение.

Так он вовсе ее и не любил? А с самого начала только морочил ей голову, пытаясь добиться ее любви и согласия на побег?

Показалось, сами плахи пола, вытесанные из прочного дуба, растворяются под ногами. Да она безвозвратно загубила бы свою жизнь, если бы опозорила родичей и порвала с ними ради человека, которому нужна была только как заложница, как возможность оказаться услугу своему конунгу!

Должно быть, Эскиль чувствовал, что среди направленных на него взоров ни один не выражает восхищения. Но лицо его было каменным, не выдавая ни малейшего смущения.

– Я должна повторить то, что уже сказала моему сыну, – заговорила Сванхейд. – Таким путем не удалось бы принудить Эйрика к повиновению. Хорошо, что этот замысел не удался – иначе тебе, Ингвар, пришлось бы забыть о греках, пока ты не уладишь дела с Эйриком, иначе он не позднее следующей зимы был бы с войском вот здесь! Боги хранили нас всех, раз девушку удалось быстро вернуть. Теперь нужно решить, как нам выпутаться из беды, не вредя ничьей чести!

– Достойный выход тут один, – сказал Ветрлиди. – Девушку и ее брата… нужно отослать домой… снабдив хорошими подарками для них, всей их родни и Эйрика.

– Не знаю, что за тролль выдал меня, – произнес Эскиль, – но я так просто не отступаю. Я намерен получить эту девушку, с согласия всех Эйриков на свете или без. Пусть ее брат бьется со мной. Если я одолею – девушка моя. Если он одолеет – тогда пусть получает свои подарки и убирается. Разреши нам биться, конунг, и будь уверен – я тебя не подведу.

– Вспомни, Ингвар, о чем я рассказала тебе вчера, – настойчиво вставила Сванхейд, не давая Ингвару ответить и движением руки призывая к молчанию Логи, который тоже рвался что-то сказать. – Если этот поединок состоится, его исход нельзя предвидеть. Не допусти такого, что сами норны у Источника стали твоими врагами!

Никто другой не понял ее, но Ингвар понял.

– Я… последую мудрому совету, – с трудом, принуждая себя, глядя куда-то в пространство, заговорил он. – Никто не посмеет обвинит меня, будто я… Но я желаю мира с моим дядей по матери, Эйриком сыном Анунда. Чтобы он не держал на меня зла и не заставил опасаться за дом моей матери, пока я буду далеко… я готов дать ему дары из моей добычи.

– Дружина будет недовольна… – проворчал Хамаль Берег. – Дренги подумают, что…

– Что? – Ингвар с прорвавшейся яростью повернулся к нему. – Что я испугался моего дяди, поджал хвост?

– Он должен платить тебе дань! Таков был договор между ним и твоим отцом! Он нарушил его! И вместо наказания за это он получит дары! Из нашей добычи! Те, что мы поливали нашей кровью в Боспоре Фракийском, в Вифинии, под Гераклеей! За которые заплатили жизнями наших дренгов – сотнями, тысячами жизней, пока ваш Эйрик грел задницу на своей лежанке из соболей!

– Это моя доля, а не ваша! Вы свое получили сполна!

– Твоя честь, конунг, – наша честь…

– Так по-твоему, я теряю честь, если хочу жить в мире со своими родичами?

– Эти родичи сами не хотят мира с тобой, а ты их награждаешь за это!

– Стойте! – крикнул Хедин.

Ингвар и Хамаль замолчали. Широко открытые глаза Ингвара свирепо сверкали; лицо исказила ярость, сделав его страшным; ему и не к лицу было спорить с собственным хирдманом, но устами Хамаля говорила дружина – его сила, без которой он был бы как без рук. Он мог настоять на исполнении своей воли, но не мог отмахнуться от недовольства дружины. Если дружина усомнится в его удаче, кто захочет ему служить?

– Если, Ингвар конунг, – начал Хедин; он говорил медленно, но мысль его неслась стремительно, – если недовольство твоих людей мешает тебе принять достойный выход, предложенный твоим… другим дядей…

– То что? – угрюмо спросил Ингвар.

– Вы получите то, чего хотите.

Все в изумлении уставились на него; Сванхейд и молча сидевшая в углу Берислава ахнули.

– Хедин, о чем ты? – вскрикнула Хельга.

Уж не думает ли брат сам отдать ее Ингвару? Нет, так он не поступит!

– Если тебе нужен заложник от Мерямаа – ты получишь меня. Я пойду с тобой. На тех условиях, которые ты мне уже предлагал. Но моя сестра вернется домой с дарами для нее и наших родичей.

По избе пробежал гул удивления и одобрения. Этот выход никому не приходил в голову, но Хедин был прав: если Ингвару требовался заложник, то мужчина лучше женщины.

– Этого недостаточно для прочного мира! – подал голос Логи. – Хедин предложил это, как отважный и честный человек. Мы должны показать, что наш род не уступит и в этом тоже. Я сам отвезу Эйрику дары и останусь у него, если он пожелает.

– Обмен – это справедливо! – воскликнул Хакон ярл.

– Вы все покажете себя очень… достойными и смелыми людьми! – поддержал Ветрлиди.

– Но если Эйрик получит и дары, и заложника, не много ли ему будет? – усомнился Тородд.

– Он первый был оскорблен похищением! – сказал Судимир Воиславич.

– Нет, это Эйрик первый нарушил уговор и отказался платить дань! – возразил Фасти.

– Тише! – Сванхейд подняла руки, видя, что сейчас мужчины опять с головой бросятся в ожесточенный спор. – Мой сын Логи поедет к Эйрику и отвезет дары. Девушка останется у меня. Я клянусь Фрейей, Фрейром и отцом их Ньёрдом, что буду беречь ее, как родную дочь, не позволю к ней приблизиться никакому принуждению и бесчестью. Здесь, в моем доме, она будет главным залогом, хранящим мир между моим сыном в Киеве и моим братом в Мерямаа. До тех пор, пока Ингвар не сможет сам встретиться с Эйриком, чтобы уладить это дело… так или иначе.

Все помолчали, обдумывая предложенное.

– Ну так кому же она в жены-то достанется? – пробормотал Фасти. – Если она будет здесь, а Логи – у Эйрика в Меренланде?

– Она еще так молода! – Сванхейд устремила на Хельгу взор, в котором смешались жалость к ней и досада из-за каши, что вокруг нее заварилась. – И сын мой Логи тоже еще молод. Дадим норнам время распутать эту пряжу, и они все устроят лучше нас. А теперь, Ингвар прикажи твоему человеку по имени Эскиль Тень взять его меч и поклясться на нем не держать зла против Хедина сына Арнора и не пытаться навредить ему.

– Пусть и Хедин сын Арнора поклянется не вредить Эскилю! – потребовал Хамаль.

Оба названных медленно, с явной неохотой поднялись с мест. Оружия ни при ком не было, но оба совсем недавно намеревались сойтись друг с другом на мечах, чтобы биться насмерть, и им трудно было так быстро принять мысль, чтобы на тех же мечах клясться в дружбе.

– Давайте, давайте! – проворчал Хамаль Берег. – Лучше, конунг, выйдем во двор, чтобы все дренги видели.

– Да, это нужно! – Ингвар с благодарностью взглянул на него. – Все до одного должны знать: раз уж я выкупил этого парня своим братом, он будет дорог мне, как брат, и если кто-то ему повредит, я буду мстить за него, как за брата! Ты, рыжий, непременно это расскажи всей его семье, когда туда приедешь!

– И что Хедин по доброй воле при свидетелях предложил пойти с Ингваром! – добавил Тородд.

– Иной раз благородством скорее достигнешь цели, чем уловками, – пробормотала Сванхейд. – Стоило бы с него и начинать.

– Родичами им стать не удалось, но зато они станут товарищами по походу, – усмехнулся Хакон ярл, – а это, я скажу вам, связывает людей крепче кровного родства!

* * *

В полдень было пасмурно, ветер нес по руслу Волхова снежную пыль. Хельга стояла у проруби на мостках близ причала, где женщины брали воду и стирали. Вокруг никого: поземка всех загнала под крышу, но Хельге не сиделось в тепле – ни у Бериславы, ни у Сванхейд в девичьей или в гриднице. Ее томила тоска, тревога, одиночество; понимая все это, Сванхейд велела оставить ее в покое. Она сама была грустна: Логи вчера уехал на восток, к Мерямаа.

– При мне был один сын, а двоих я ждала, –