Нотариус его высочества - Сорокина Дарья

– Я… да… немного.

Зелье неистовства не может долго поддерживать во мне силы. Избыточное использование магии, и вот результат – я с трудом стою на ногах.

– Надо найти ее. Надо… миа… Юри.

Я встряхнулся и пошел к толпе. Разгоряченные спиртным гости уже брались за луки, взбирались на лошадей, свистели собакам.

Юри нигде не было. Не могла же она пойти в лес? Тревога начала захлестывать мой разум, и я потратил остатки сил, чтобы подсветить ее следы на земле. Вот глупая! Все-таки ушла в лес. Прямо туда, куда рванул первый отряд дворян.

Я бежал по вытоптанной лошадьми дороге, не помня себя от ужаса. Я же сам притащил ее сюда, сам нарядил так, что не отличить от деревца.

– Попал! Я попал!..

– Идиот, ты подстрелил девчонку!..

– Девчонку? Да то был олень…

Всплеск воды.

Юри!

Я на бегу развеивал маскирующие чары, тянущие из меня все силы. Уже не важно. Уже ничего не важно, если ее нет.

Юри…

Скатившись вниз по крутому склону обрыва, я почти сразу увидел ее бледное обескровленное лицо. Ручей заботливо подтолкнул ее к берегу и слизывал грязным языком кровь. Много крови.

– Анастезе… – услышал я свой плачущий голос.

– Мне не больно, Немо, – Она потянула руку к моему лицу и снова позвала по имени. – Совсем не больно.

– Санацио, – упрямо повторял я, чувствуя, что сил мне не хватит, чтобы залечить эту страшную рану.

Я придумывал заклинания на ходу, лишь бы остановить кровотечение, лишь бы насытить угасающее на моих руках тело воздухом.

– Юри, пожалуйста!..

– Метка… Я не озаботилась запретительной меткой, – шептала она. – Я нотариус. Меня нельзя воскреш…

– Тебе она пока не понадобится, Юри. Слышишь?

К нам уже спустились люди. Целители разводили руками, кто-то искренне выражал сожаления.

– Нет, – зарычал я на всех и прижал к себе свой смысл жизни. – Она не мертва. Не мертва!

Я сломал стрелу, продолжая сдерживать кровотечение, и шептал отчаянное «кьюро», пока не потерял сознание.

Юри

Я сидела за столом в кабинете Горацио и крутила чашку с отколотой ручкой. Рядом лежала старая миска Луиджи, порванный мячик, капсула для посланий с лапки Селесты и яблоко. Я лениво брала каждый из предметов и подносила к глазам, пытаясь разгадать странный ребус.

– Горацио дорожил всем этим, – проговорила я вслух, но не услышала свой голос.

Я даже попробовала прочистить горло. Не помогло. Собралась было постучать себя по груди, но вспомнила о торчащей из моего тела стреле. Ах, точно, меня же подстрелили! Моя собственная догадка прозвучала в мозгу слишком смиренно и отрешенно.

Я даже щелкнула пальцами свежему слому стрелы. Кто бы мог подумать, что я так глупо умру. И кто бы мог подумать, что моя загробная жизнь начнется с конторы Горацио Торрагроссы. Это мое незаконченное дело теперь? А-то думала, что застряну в подготовке к свадьбе. Я же вроде об этом мечтала. А еще о дипломе. Да много о чем…

Даже грустно немного стало и одиноко.

Яблоко вдруг катнулось по столу, и я быстро поймала его, прежде, чем оно упало.

Недовольно я уставилась на Септимуса, который вдруг принялся жонглировать артефактами. Я даже забыла, что нахожусь в каком-то чистилище, ругалась на своего питомца и пыталась отнять у него предметы, а он возьми и опутай щупальце вокруг стрелы.

– Нет… Нет, Септимус, даже не думай. Я же кровью… истеку.

Чудовищная боль вырвала меня из галлюцинаций и ударила спиной о землю. Я дышала. Судорожно, болезненно, но дышала, отплевывая грязь и кровь и пытаясь ослабевшими руками поднять с себя что-то тяжелое.

Немо!

Он лежал на мне без сознания. И что хуже, он был собой, а не Алессандро!

– Взять его!.. – гремели голоса надо мной.

– Измена!..

Постойте. Нет же.

Я цеплялась за грязный мундир, не давала забрать моего мастера, но тщетно. Сейчас я была куда слабее гвардейцев.

– Что делать с девчонкой?

– Она жива? – крайне удивленно спросили из толпы. – Тогда в лазарет и после на допрос.

Я снова погрузилась в сумбурный сон, когда меня резко подняли с земли, и боль сковала все тело. В спасительном забвении я играла с Луиджи и Флавио, и они были живыми, носились по крохотному саду. Соседская яблоня давала приятную тень, роняла плоды на мой участок, и я без зазрения совести ела эти яблоки и угощала ими Адольфо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Продай ты их уже, Мелисса. Объедят они тебя, а тебе и так за двоих нужно питаться. И Адольфо мне не балуй, ишь, повадился сюда шастать, бездельник!.. А где же твой, Горацио? Чавой-то не приходит?

Имя Горацио вызвало еще более сильную тоску, и я погладила свой округлившийся живот.

– Сеньора Вентурини сует свой длинный нос, куда не просят, – грубо ответила я, и добрая милая женщина помрачнела.

Я не хотела делать ей больно. Но она слишком любопытна. Пусть мы и живем на самом краю Фероци, но она может сболтнуть где-то о моем положении. А я не хочу, чтобы Горацио узнал обо всем вот так.

Не стоило обижать соседку. Она разболтала всем обо мне, и ночью нагрянула стража.

Меня обвиняли в блуде, мол, я незамужняя и понесла от случайной связи, и в том, что на жизнь я зарабатывала себе ночными свиданиям.

Все ложь! Ужасная, грязная ложь!..

Со слезами на глазах я слушала, как мне зачитывают полный список моих прегрешений, но самым страшным было другое.

– Ребенка изъять по рождении.

Первой на стражу бросилась Селеста. Всего один выстрел, и она упала замертво, пронзенная стрелой. Флавио и Луиджи держались дольше. Достаточно долго, чтобы смертельно раненный Адольфо унес меня далеко из города.

Я лишилась почти всего в ту ночь: старой жизни, преданных друзей. Любимого я потеряла в ту роковую ночь, которую разделила с государем. А теперь у меня хотели отнять мое еще не рожденное дитя, которому я даже имени не успела дать.

– Мой Немо… – бесконечно повторяла я, едва-едва передвигая босыми ногами по колючему ельнику.

Сотни раз я думала о том, чтобы вернуться и сдаться, лишь бы спасти моего ребенка, но всякий раз хищный взгляд короля заставлял меня идти дальше. В Фероци нет жизни. В Фероци Немо ждет ужасная смерть.

Мой бедный, мой маленький бедный Немо.

Топот копыт отсек от меня последнюю надежду, но затем в размашистом аллюре я узнала своего верного Адольфо, с которым даже не успела проститься. Его искрящийся дух гнался за мной, а верхом сидел…

– Горацио!

С мучительным всхлипом я втянула пропахший медикаментами воздух и зачем-то схватилась за живот. Словно и в самом деле стала Мелиссой из моего странного сна. Но я была собой, и прямо сейчас мне нужно было по кускам собрать свою жизнь обратно.

– Милая!

Моя осунувшаяся мама подскочила к кровати и сжала мне руку. Что-то тяжелое и металлическое не давало мне потянуться к ней.

Оковы?

– Где я? – спросила я маму, которая с трудом сдерживала слезы.

– Королевский госпиталь. Ты под стражей, Юри. Поклянись, что ты не знала, что Немо дурил его величество и всех в городе. Умоляю!

Но я не могла, и по моему лицу мама поняла все.

– Зачем? Зачем вы это сделали?

Понятия не имею. Немо выполнял просьбу Алессандро и пытался выяснить, кем был его отец. А я… Я просто не могла иначе.

– Где Немо? – спросила я, боясь услышать ответ.

– На допросах. Никто не видел его со дня охоты, Юри.

Прозвучало это так, словно с того дня прошло лет десять.

– Сколько я уже здесь?

– Почти три дня. Ты бредила, у тебя было заражение крови, ты была так слаба, мы думали, что уже… Но мы верили, Юри, знай.

Я так много боли принесла своим родным, но все равно думаю лишь о моем мастере, который пожертвовал собой, чтобы спасти меня.

Дверь палаты распахнулась, и на пороге появился герцог Аккольте, в этот раз настоящий. В этот раз в его взгляде не было тепла и участия.

– Сеньора Ритци, мне нужно поговорить с вашей дочерью наедине.