Биометаллический одуванчик (СИ) - Акисс Ардо вин

Шая с величайшей осторожностью вернула Сэйдману нож, способный обездвижить человека, будучи воткнутым в его тень. Ори старательно пряталась за ее спиной, боясь даже смотреть в сторону хозяина дома.

– Это зачарованный меч? Что произойдет, если его возьмет в руки случайный человек? – спросила девушка, неспособная справиться со своим любопытством.

– Можешь взять его, если тебе так интересно, – пожал плечами Сэйдман, продолжая заниматься готовкой.

Ори возмущенно фыркнула.

– Сказано же тебе было, трогать можно только с разрешения, – цыкнула на нее Шая.

Ори обиделась и ничего не сказала в ответ.

Дочь ярла с величайшим почтением к оружию сэйдмана сняла клинок с крепления в стене, и с удивлением прочла руны на лезвии.

– Клык Гарма! Это меч моего прапрадедушки – Варга Железного Барса!

– Ну да, – ответил Сэйдман невозмутимо. – Этот дом построил он, так что неудивительно, что здесь есть его оружие. Если ты считаешь, что у тебя есть право на этот меч – забирай. Он твой по праву крови.

Искушение было велико... Меч величайшего воина ее рода – и в ее руках. Шая была очарована его хищными линиями и безупречным балансом, бритвенно-острой кромкой лезвия и удобной рукоятью, которая слилась с ее ладонью. Но потом она представила, сколько жизней отнял этот клинок, из каких страшных битв вывел своего хозяина победителем – и ощутила, как же он тяжел на самом деле. Рука задрожала, мышцы свело судорогой – и Шая с огромным трудом вернула меч на место.

– Спасибо, но нет... Я верна своей Улыбке Валькирии.

– И это хорошо, – ответил Сэйдман. – Мечи крайне ревнивы и мстительны.

– А где второй меч моего прапрадедушки? – спросила Шая. – У него их было два.

– Коготь Фенрира он сломал. Глупо получилось...

– Вы знаете, что случилось с Варгом Железным Барсом после того, как он стал отшельником? – не поверила Шая.

– Разумеется. Он каждую ночь отправлялся на бой за пределы Мидгарда. Йотунхейм, Нифльхейм, Муспельхейм, Ванахейм, Хельхейм и другие «хеймы» – тамошние битвы были интереснее тех, которые ждали его здесь. А потом, однажды, он отправился в Асгард и...

– Не вернулся, – с грустной улыбкой закончила вместо Сэйдмана его историю Шая. – Где же он похоронен?

Девушка была благодарна Сэйдману за такую удивительную сказку. Эта история лучше той, в которой ее предок умирает в полном одиночестве, неспособный укротить собственную ярость.

– В воспоминаниях, Шафрейя Рагнардоттир. В воспоминаниях.

А потом, когда суп был наконец готов, они разделили вечернюю трапезу с Сэйдманом. Готовил он просто изумительно: Ори незамедлительно попросила добавки, едва только ее тарелка опустела. Шая была более сдержана, но не протестовала, когда сэйдман долил и ей горячего бульона с мелко нарезанными овощами.

– Как вас зовут на самом деле? – спросила Шая, отставляя тарелку в сторону. В теле разлилась приятная тяжесть сытости, настраивающая на самый благодушный лад. Привычные злость и раздражение на мир – её постоянные спутники с одиннадцати лет – коварно затаились в глубинах подсознания, готовые подтолкнуть ее к укусу даже самого близкого человека в самый неподходящий для этого момент.

К счастью, из близких и доверенных людей у нее была только Ори, а Песчаной Сове подобные уколы темной стороны сложного характера дочери ярла были не страшны. Она сама могла укусить за палец так, что потом сам Тор не вырвет из ее зубов оторванную руку несчастного, умудрившегося навлечь на себя ее гнев.

– Варг, – ответил Сэйдман, убирая тарелки с простого деревянного стола, изрезанного сложной вязью переплетенных змеев и драконов, покрытых рунами.

– Вы не шутите? – нахмурилась Шая. – Как моего прапрадедушку?

– Нет. С чего бы мне?

Ори сладко зевнула. Сэйдман кивком указал на лавку у противоположной стены, и Шая отвела к ней подругу, постелив предложенную мужчиной медвежью шкуру. Ори с благодарностью улыбнулась им – и мгновенно заснула.

Закончив с уборкой стола, Сэйдман вышел по двор. Шая, поколебавшись минуту, последовала за ним.

Ночь уже давно вступила в свои права. Между редких облаков серебряным полумесяцем ярко светила растущая Луна. До полнолуния осталось четыре дня. Её отец говорил, что в дни, когда на ночном небе светит полная Луна, Сэйдман отсылал его подальше от горы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

И Шая совсем забыла об этом, ведя сюда Ори.

Берсерки тоже становятся особенно буйными в полнолуние...

– Прошу простить меня, – произнесла она, обхватив себя за плечи. По телу пронеслась дрожь – ощутила могильный холод потусторонних сил, сопровождающий знающих сэйд и спа. – Я привела к вам Ори в дни, когда вам приходится держаться подальше от людей.

– Дни, когда Хати брал надо мной верх в желании допрыгнуть до Луны, уже в прошлом, – улыбнулся Сэйдман.

– И меч из пасти вашего внутреннего Фенира больше не выпадает? – не могла не усмехнуться Шая. И немедленно выругала себя за это.

– Нет, он крепко держит его в зубах, – с улыбкой ответил Сэйдман.

Шая имела ввиду не это... Известно же, что асы сковали сына Локи и Ангрброды волшебной цепью Глейпнир, и Хеймдалль пронзил его челюсти своим мечом. Просто потому, что боялись. Он так весело играл с Тюром, но и он в итоге предал его.

– Ты ведь понимаешь, что беда твоей подруги не в потерянном голосе, – произнес Сэйдман, когда девушка больше не смогла найти слов для продолжения беседы. – Она слишком непостоянна. Эмоции подчиняют ее воле сил и духов. Асы, ваны, альвы и йотуны говорят с нами через ее тело, а она не может произносить руны, чтобы бороться с этим.

– О чем вы...? – слова Сэйдмана проморозили Шаю до самых костей.

– О сэйде, Шафрейя. О сэйде. И о нитях, сплетенных норнами, которыми они не позволяют расти свободно Иггдрасилю. Превратили его в свое садовое деревцо и довольно усмехаются, глядя на то, как смертные ползают по его ветвям. Асы, ваны и прочие – все мы смертны, каждого из нас ждет свой смертный час.

Шая испытала предательскую слабость в коленях. Никто не смеет так непочтительно говорить о силах, которые направляют жизнь целых миров. Но молния не поразила сэйдмана по имени Варг на этом самом месте.

Один тоже сэйдман...

– Я объясню тебе, Шафрейя Рагнардоттир, – Сэйдман приблизился к ней на расстояние вытянутой руки, и девушке стоило огромных усилий не отшатнуться от него. Не потому, что он был ей неприятен, а совсем наоборот. Ее начало тянуть к нему с того самого момента, как увидела его на этой йотуновой горе. А если быть честной, то намного, намного раньше.

– Не думаю, что мне можно доверять тайны сэйда, – слабо улыбнулась девушка. – Я не собираюсь становиться сэйдконой.

– Необученная сэйдкона страшнее Фенрира и Гарма вместе взятых. Вот разозлишься ты не к месту – и выпустишь Сурта из Муспельхейма. А ты сама знаешь, чем заканчиваются рагнареки.

– Я не... – Шае было, куда отступать. Вот только бежать она не собиралась.

– Альвхейм твоей подруги сжимает тень одного коварного йотуна – давнего врага твоего прапрадедушки Варга Железного Барса.

– Что, простите?..

– Твое тело подобно Иггдрасилю, – Сэйдман бесцеремонно опустил ладонь на макушку девушки. Рука у него была совсем не тяжелая. Приятное прикосновение, совсем не властное. – Твой личный Асгард находится над твоей головой, к нему тянутся твои волосы. Здесь, – он коснулся пальцами ее шеи, – находится Альвхейм.

Шая смутилась и покраснела. Благо, в лунном свете этого было не понять. Наверное...

– Ты говоришь им с этим миром. Изъявляешь свою волю. Произносишь руны.

– Но руны...

– Это не просто черточки на камне или дереве, – Сэйдман непреклонным тоном оборвал готовящееся было сорваться возражение с ее уст. – Муспельхейм на твоем правом плече, Ванахейм – на левом. Здесь же, – он мягко ткнул ее в точку между грудью и солнечным сплетением, – Мидгард.

Шае пришлось напомнить себе, что она Шафрейя Рагнардоттир, дочь ярла Рагнара Железнозубого – а не наивная девчушка, повстречавшая вечером у колодца истосковавшегося по женской ласке викинга.