Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Закончив рассказ, она замолчала, потом Далглиш спросил:
— Вам нравилась Пирс, сестра? Или Фаллон?
— Нет. Но я не испытывала к ним неприязни. Я не считаю, что надо иметь личные отношения с учащимися. И дело не в том, нравятся они или не нравятся. Важно, какие они медсестры, хорошие или плохие.
— А они были хорошими медсестрами?
— Фаллон была лучше, чем Пирс. Она была умнее и обладала более творческим подходом. С ней было нелегко работать, но больные любили ее. Кое-кто из коллег считал ее грубой, но вы не найдете ни одного больного, который бы так отозвался о ней. Пирс же очень старалась. Она расхаживала с видом юной Флоренс Найтингейл, по крайней мере, ей, видимо, самой так казалось. Только и думала о том, какое впечатление она производит. По сути, просто глупая девочка. Но на нее можно было положиться. Она все делала правильно. Фаллон же делала то, что нужно. А для этого необходимы не только знания, но еще интуиция. Подождите, пока не окажетесь при смерти, милостивый государь. Тогда вы поймете разницу.
Итак, Джозефин Фаллон была не только умна, но и способна принимать собственные решения. Этому можно поверить. Но Далглиш совсем не ожидал, что именно эти качества будет хвалить сестра Брамфетт. Ему вспомнился разговор за обедом и то, как она настаивала на необходимости беспрекословного послушания.
— Я удивлен, — сказал он осторожно, — что вы причисляете творческий подход к достоинствам будущей медсестры. Мне казалось, что превыше всего вы цените абсолютное послушание. А творческий подход, который проявляется сугубо индивидуально и даже противоречит принятым нормам, трудно согласовать с повиновением начальству. Простите мою дерзость. Я понимаю: этот вопрос, в общем, не имеет отношения к тому, чем я здесь занимаюсь. Но мне просто интересно.
Его интерес не был пустым, и вопрос имел непосредственное отношение к тому, чем он здесь занимался. Только ей не следовало об этом знать. Она угрюмо ответила:
— Повиновение законному начальству — прежде всего. Ваша работа основана на дисциплине, так что не мне вам рассказывать. Только когда повиновение становится автоматическим, когда дисциплина признается и даже приветствуется, только тогда можно приобрести мудрость и мужество, необходимые для того, чтобы без риска выйти за рамки правил в нужный момент. Ум и творческий подход в уходе за больным опасны, если они не основаны на дисциплине.
Значит, она не такая простушка и не такая упрямая конформистка, как кажется или как старается казаться своим коллегам. И у нее тоже есть творческий подход. Может, именно эти качества Брамфетт знает и ценит Мэри Тейлор? И все же он был уверен, что первые впечатления его не обманули. В сущности, Брамфетт не была умна. Скорее всего, даже сейчас она излагала не свою, а чью-то теорию, и, возможно, словами того, другого человека: «…мудрость и мужество, необходимые, чтобы выйти за рамки правил». Что ж, кое-кто в Доме Найтингейла вышел за рамки, у кого-то хватило мужества. Они смотрели друг на друга. Далглиш вдруг подумал, уж не околдовал ли его каким-то образом Дом Найтингейла, не начала ли гнетущая атмосфера этого дома влиять на его рассудок? Потому что ему померещилось, что взгляд за толстыми стеклами очков изменился, что в нем улавливается настойчивое желание сказать что-то и быть понятой и даже мольба о помощи. Потом это наваждение прошло. И опять перед ним сидела самая обыкновенная, самая бескомпромиссная и самая примитивная из всех подозреваемых. И допрос подошел к концу.
V
Было уже больше девяти часов, а Далглиш и Мастерсон все еще сидели в кабинете. Прежде чем отправиться на покой, им предстояло еще часа на два работы: проверить и сравнить показания, постараться найти несоответствия, за которые можно было бы уцепиться, составить план действий на завтра. Далглиш решил оставить Мастерсона продолжить начатую работу и, позвонив по внутреннему телефону в квартиру главной сестры, спросил, не может ли она уделить ему двадцать минут. Вежливость и благоразумие требовали, чтобы он держал ее в курсе дел, а кроме того, была еще одна причина, чтобы увидеться с нею, прежде чем он покинет сегодня Дом Найтингейла.
Ожидая его, она оставила дверь квартиры открытой, и он сразу прошел по коридору к гостиной, постучался и вошел. И сразу попал в царство покоя, тишины и света. И холода. В комнате было на удивление прохладно. В камине горел яркий огонь, но его тепло едва ли доходило до дальних уголков комнаты. Пересекая гостиную навстречу хозяйке, он заметил, что она одета соответствующим образом: коричневые вельветовые брюки, сверху — светло-бежевый шерстяной свитер с высоким воротом, рукава свитера подвернуты, обнажая хрупкие запястья. На шее шелковый шарфик ярко-зеленого цвета.
Они сели рядом на диван. Далглиш заметил, что она работала. У кофейного столика стоял, привалившись к ножке, открытый портфель, а на поверхности стола были разложены бумаги. На камине стоял кофейник, и уютный запах теплого дерева и кофе наполнял комнату.
Она предложила ему кофе и виски, но больше ничего. Он согласился на кофе, и она встала, чтобы принести вторую чашку. Когда она вернулась, налив ему кофе, он сказал:
— Кажется, я говорил вам, что мы нашли яд.
— Да. И Гиринг и Ролф заходили ко мне после разговора с вами. Это означает, как я полагаю, что все-таки было совершено убийство?
— Думаю, что так, если только Фаллон не спрятала эту жестянку сама. Но это кажется маловероятным. Создание нарочитой таинственности вокруг самоубийства с помощью предмета, причиняющего максимум беспокойства, было бы характерно для эксгибициониста или неврастеника. По-моему, эта девушка не принадлежала ни к тем, ни к другим, но мне хотелось бы знать ваше мнение.
— Я согласна с вами. Я бы сказала, что Фаллон была, по сути, рациональной личностью. Если она решила наложить на себя руки, значит, были какие-то причины, которые показались ей тогда основательными, и, думаю, она оставила бы короткую, но ясную записку, объясняющую эти причины. Очень многие самоубийцы кончают с жизнью, чтобы причинить неприятности другим людям. Но не Фаллон, она не такая.
— Я бы тоже так сказал, но мне хотелось спросить кого-нибудь, кто действительно знал ее.
— А что говорит Маделин Гудейл?
— Гудейл считает, что ее подруга наложила на себя руки; но мы с ней беседовали до того, как нашли никотин.
Где — он не сказал, а она не спросила. Он не был намерен говорить кому-либо в Доме Найтингейла, где именно найдена жестянка. Ведь один человек наверняка знал, где она была спрятана, и, если повезет, мог нечаянно выдать свою преступную осведомленность.
— У меня еще один вопрос, — продолжал он. — Мисс Гиринг говорит, что вчера вечером она принимала у себя гостя; говорит, что провожала его через вашу квартиру. Вас это не удивляет?
— Нет. Я оставляю квартиру открытой, когда уезжаю, для того, чтобы старшие сестры могли пользоваться черной лестницей. Это дает им хотя бы иллюзию уединенности.
— Разумеется, за счет вашей собственной?
— Думаю, понятно, что они не заходят внутрь квартиры. Я доверяю своим коллегам. А даже если б не доверяла, здесь нет ничего, что могло бы представлять для них интерес. Все деловые бумаги я храню в своем кабинете в здании больницы.
Конечно, она права. Здесь нет ничего, что могло бы представлять интерес для кого-то, кроме него. Несмотря на определенную оригинальность, гостиная была почти так же незамысловата, как и его собственная квартира над Темзой, в Куинхиде. Может быть, именно поэтому он и чувствовал себя здесь как дома. Ни фотографий, которые наводили бы на досужие размышления; ни письменного стола, забитого уймой ненужных мелочей; ни картин, которые выдавали бы вкус их владельца; ни приглашений, которые говорили бы о разнообразии или даже просто о существовании светских увлечений хозяйки. Он всегда держал свою квартиру запертой: невыносимо было бы думать, что посторонние могут без спроса войти или выйти оттуда. Но здесь он видел даже большую скрытность — независимость женщины настолько замкнутой, что даже окружающие ее личные вещи не позволяли ничего узнать о ней.
— Мистер Кортни-Бриггз говорит, — сказал он, — что он был какое-то время любовником Джозефин Фаллон, когда она училась на первом курсе. Вы знали об этом?
— Да, знала. Так же, как знаю почти наверняка, что вчерашним гостем Мейвис Гиринг был Ленард Моррис. В больнице сплетни распространяются как бы осмотически. Не всегда даже можно вспомнить, кто и когда рассказал тебе очередную сплетню: просто узнаешь об этом, и все.
— И много можно узнать?
— Наверное, больше, чем в иных заведениях, где не так обнажены чувства. А что здесь удивительного? Мужчины и женщины, которым приходится ежедневно наблюдать, как страдает человеческое тело, агонизируя и разлагаясь, вряд ли будут чересчур щепетильны, когда можно потешить собственную плоть.
- Лицо ее закройте - Филлис Джеймс - Классический детектив
- Простым ударом шила - Сирил Хейр - Классический детектив
- На каждом шагу констебли - Найо Марш - Классический детектив
- Поющие пески. Дело о похищении Бетти Кейн. Дитя времени - Джозефина Тэй - Классический детектив
- Шерлок Холмс и запертая комната - Сергей Афанасьев - Классический детектив / Короткие любовные романы
- Премьера убийства - Найо Марш - Классический детектив
- Чисто английское убийство - Сирил Хейр - Классический детектив
- Убийства шелковым чулком - Энтони Беркли - Классический детектив
- Тень убийства - Джон Карр - Классический детектив
- Убийство в «Восточном экспрессе» - Агата Кристи - Классический детектив