Зеленый рыцарь. Легенды Зачарованного Леса (сборник) - Антология

– Зачем вы его сюда привели? – спросила я у банды. – Разве вы не знаете, что теперь ему конец? Ступайте к отцам.

– Он знал.

– Не знал, а теперь знает, – настаивала я.

– Он и раньше знал.

Вдруг я заметила, что он ранен. Его рука была странно изогнута, и он придерживал ее.

– Это не мы. Он уже был таким, – начали оправдываться ребята.

(Не доверяю я им, хотя обычно они говорят правду. У них трудный возраст.)

– Ведите его сюда и держите, – приказала я.

Я взяла его запястье и резким движением вправила вывихнутое плечо. Затем зафиксировала его поддерживающей повязкой. Если бы он не был симпатичным, я бы не стала этого делать. Хотя… В любом случае стала бы. (Прошлой весной я даже выходила раненого стервятника.)

Я угостила его бульоном, не сказав, что в нем. (Пусть это останется тайной. Все равно на вкус – словно улитки в масле.)

– Меня зовут Мааааа, – представилась я.

Он тоже представился, но я пропустила его слова мимо ушей. (К чему мне его имя?)

Я много раз заходила в ваши жилища, даже когда вы были там. Иногда, проходя мимо, я едва сдерживалась от хохота – ведь вы даже не подозревали, что я прячусь в вашей тени. Я делала бутерброды с арахисовым маслом, пила молоко…

Однажды я попала в большой загородный дом. Внутри стены были обиты деревом. Там пахло кедром и сосной, а снаружи лежала большая охапка дров. (Вы никогда не замечаете, как мы воруем дрова.) Обычно в ваших домах висят канделябры, сделанные из деревянных колес и лошадиных подков. Но в этом доме все было иначе: хоть и маленькая, но хрустальная люстра, позолоченные чашки в кабинете, серебряные подсвечники на обеденном столе. (Мне очень хотелось взять один себе.) В каждый можно было поставить по три свечи, а основание украшали серебряные листья. Этот подсвечник два дня не выходил у меня из головы, так что я вернулась в дом и забрала один. (В конце концов, их там было четыре, а я Мааааа.)

Я могла бы сварить ему суп из того, что привычно людям. Отправляясь в поход, вы не думаете о том, что сумки слишком тяжелые, что вы скоро устанете, а аппетит в горах обычно пропадает. Поэтому вы прячете припасы, надеясь забрать их на обратном пути. Мы наблюдаем за вами и думаем: «Ха-ха, вы будете долго удивляться, как же могли так быстро забыть, где тайник!» Вы даже рисуете карты в справочниках, куда заносите пометки о птицах и цветах, – но все равно потом не можете найти свои припасы.

(Почему, чтобы облегчить ношу, вы первым делом выкладываете еду, а не эти ваши книги и блокноты? Нам чаще попадаются фотокамеры и очки, чем записные книжки.)

Мужчина, должно быть, думал о том, куда подевались те волосатые. Для вас мы все на одно лицо.

– Я могу отвести тебя, куда тебе нужно, – предложила я, а про себя подумала, что сначала ему не помешало бы отдохнуть. Так что я устроилась в тени, на камне, который красиво оттенял мою серо-зеленую кожу. – Или можешь побыть здесь, осмотреться немного.

Гость освоился слишком быстро. Вскоре он уже повсюду ходил, что-то вынюхивал, изучал, но ничего толком не видел – топтался прямо по овощам. Конечно, наши сады совсем не такие, как у вас. Они выглядят как обычная лесная растительность, а наши заборы – груды палок или заросли кустов. Мужчина уже несколько раз по ним прошелся, а наша домашняя змея как раз притаилась за одним из заборов. Надо было все-таки запомнить его имя. Не думала, что понадобится его звать.

– Стой, лучше я тебе все покажу, – нашлась я, а про себя решила, что уж лучше я за ним присмотрю, хоть банда и считает его своей добычей.

В этом году молодежь даже в холод не носит шапки, дожевывает за вами жвачку, докуривает ваши сигареты. Они все хотят попробовать. Я люблю этих диких неуклюжих переростков, но старик мне тоже понравился – глаза у него были серые, словно вода в тени. Что меня сразу в нем зацепило, так это худое мускулистое тело, волосы на руках и тонкие, почти белые усы. Мне понравилось, как он смеется, примеряя наши шляпы. Зачем он сюда пришел? На это должна быть причина. Может, ему надоело быть одним из вас?

Прилетели вертолеты и начали кружить над лесом. Они издавали столько шума, что раздражали даже нашу суматошную банду. Этому мужчине они тоже не нравились. Он мог бы выбежать к ним и попросить о помощи. Я бы его не остановила. Но наш гость решил не выдавать себя. Наверное, он хотел понаблюдать за такими, как мы, в естественной среде обитания.

Закутавшись в паутину, мы слились с известняком, на котором сидели. (Паутина делает нас невидимыми, и мы можем исчезать и появляться прямо у вас на глазах.) Банда время от времени выбегала из укрытия и веселилась у всех на виду.

– А ну цыц! – крикнула я. – Смотреть можно, а высовываться – ни-ни.

– Некоторые лишайники и коренья вполне съедобные. Конечно, если тебя не смущает, что на них земля и песок. Еще можешь полакомиться муравьями. А чтобы защититься от солнца, достаточно намазаться глиной или какой другой грязью, – поучала я гостя, как когда-то наш молодняк. Он тем временем все записывал. (Меня умиляет то, как вас вечно тянет все записывать.)

В молодости меня угораздило показаться на горной тропе – я просто стояла там, а один из вас лез вверх по склону. Наверное, геолог – у него был геологический молоток. Мне он понравился, хотя его лицо скрывала скалолазная каска. Так и быть, признаюсь, мне понравились его мускулистые и загорелые ноги, покрытые кучерявыми волосами.

Я стояла на самом солнце, можно сказать, купалась в золотых лучах. Мне хотелось предстать перед ним кем-то вроде лесной нимфы, чтобы он навсегда запомнил нашу встречу. Но вдруг он оглянулся и уставился прямо на меня – да так, что я испугалась и убежала. Разумеется, получилось не очень грациозно. Выходит, это я навсегда запомнила нашу встречу. (Наш гость вполне мог быть тем самым геологом.)

Как-то раз в незнакомой палатке я прикинулась суккубом. Ночь была темной, но свет полной луны позволял различать очертания предметов. Не знаю, кем был тот мужчина. (Может, как раз наш гость.) Мне удалось разглядеть кучерявые волосы на ногах. Я была почти тенью, но в свете луны от меня исходило легкое сияние. Мужчина был напуган и сопротивлялся. Наверное, потому, что у меня из волос торчали перья и дикая земляника – так, на всякий случай. Я шептала какую-то милую чепуху и ублажала его. Затем, сменив несколько поз, я оказалась снизу, как и подобает суккубу. Когда он разошелся, я потеряла счет времени. Все-таки он был скалолазом и сложен как бог. (Впрочем, как и все те, кто приходит сюда.) Я чувствовала его любовь. Жаль, ни тогда на скале, ни в темноте палатки я не видела его лица. (Мисти или Дэнди, кто-то из них должен быть его сыном.)

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});