Орден Змей (СИ) - Ершов Евгений

Всё было тихо, собак рядом не наблюдалось, и коты быстро и бесшумно перепрыгнули через забор и прошмыгнули по двору мимо входа в подземелье, из которого слышался громкий спор — несколько подростков отчаянно спорили о чем-то. «Всё идет по плану», — удовлетворенно подумал я в облике кота, учуяв там же в подземелье и призрака, отчего еле сдержался, чтобы не зашипеть.

Забежав за угол трехэтажного дворца бабы Нюры, мы с котом быстро забрались на яблоню, пробежали по широким ветвям старого дерева и влетели один за другим в форточку кухни, в теплое время почти никогда не закрывавшуюся. Прикусив Тимофея за ухо, чтобы не принюхивался к вкусному ужину, мы аккуратно, но быстро рванули дальше.

Вот перед нами зал, где я год назад провел несколько бесплодных недель, разбирая ненавистные документы. Аккуратно боднув дверь, которая вела в следующую комнату, из которой притащил тогда сундук с документами призрак, я, как и ожидал, нашел ее запертой. По отработанной схеме я подпрыгнул вверх и повис на ручке, опуская ее вниз. Тим надавил на дверь — и вот мы в большой комнате, уставленной книжными шкафами в потолок.

Посередине стоял огромный деревянный стол, как из музея, по комнате были расставлены такие же великолепные мастерской работы стулья. Тимофей остался сторожить призрака, принюхиваясь. Я же лихорадочно носился по комнате, пытаясь наткнуться на что-то интересное. Кошачий мозг с трудом воспринимал текст, и приходилось напрягаться изо всех сил, дабы хоть что-то понять.

К книгам я не стал пока сильно присматриваться — все равно много мы не утащим, даже несмотря на то, что Генка придумал переноску, которая сейчас была прикреплена к Тимофею. Поэтому, аккуратно передвигаясь по столу, я осматривал бумаги, разбросанные на нем. Увидев смутно знакомые символы, подозвал Тиму по-кошачьи, еще и в нетерпении призывно помахав лапой.

Кот запрыгнул на стол и улегся на пузо. Я стал запихивать папку с символами в импровизированный рюкзак, проклиная свои нынешние лапы, не способные на мелкую работу. Было бы легче, превратись я в человека, но проблема была в том, что обратно я бы не смог обратиться — не хватало навыка. Нужно было ждать как минимум несколько часов, и только потом пробовать.

Так что приходилось изгаляться, как есть. Захватив еще какую-то папку с изображением дерева на обложке, я понял, что пора уходить. Больше всё равно Тимофей не унесет, и оставалось надеяться, что я выбрал не очередную переписку про очистку улиц от навоза или споры о выделении денег на ремонт перевоза через Смоква-реку.

Стал застегивать кнопку, которая должна была не дать вывалиться бумагам из кошачьего рюкзака. Как назло, она никак не давалась, и я промучился с ней минуты три, пока наконец, извернувшись не справился. Показав, что мы уходим и что Тима должен бежать впереди, я проследовал за ним в соседний зал.

И вдруг Тимофей зашипел, и я, не удержавшись, повторил вслед за ним. Я толкнул его под стол и набросился, закрывая ему пасть, сам против воли едва не шипя. Чувство призрака не уходило, Константин Бергути был совсем рядом, и возможно, уже заметил незакрытую дверь.

Но вдруг я услышал глухие удары: кто-то долбился в закрытую дверь. Молодцы, это ребята отвлекали призрака, как мы и оговаривали. Решил рискнуть, вернулся в кабинет с книгами, и с размаху мотнул дверь, отчего она, закрываясь, чуть не прижала меня, прошмыгнувшего обратно. После этого, уже не останавливаясь, мы рванули на кухню, там на стол, потом на окно.

Не рассчитав свои габариты и вес с грузом на спине, Тимофей зацепился рюкзаком за верх форточного проема и с громким мявком провалился между окнами. Хотел бы я сказать, что еще никогда я не был так близок к провалу, но это будет враньем — в доме Юхневича провал вышел полный и всеобъемлющий.

Кот перевернулся и пытался запрыгнуть наверх, но, будучи зажатым между стеклами, не мог нормально оттолкнуться и выбраться. Я запрыгнул в проем форточки, и совсем не по-кошачьи повис на локтях передних лап на раме, сам свесившись телом между рамами. Тиму не надо было двух приглашений и, царапая меня, он взобрался вверх, как по дереву.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Еле сдерживаясь, что не заматериться по-кошачьи на всю улицу, я рванул вслед за ним. Яблоня, прыжок вниз, и вот я уже на земле встречаю замешкавшегося кота — всё же для него спуск сложен, в отличие от меня. Наконец, кот соскочил, и мне пришлось броситься на него, чтобы он не выбежал на открытое пространство двора, где нас мог увидеть призрак. Как мог по-кошачьи объяснил ему, что надо действовать медленнее и аккуратнее.

Из-за угла по-прежнему доносились стук в дверь и крики друзей. Взглянув на забор, решил, что можно попробовать уйти через соседний участок. Собаки там тоже не было, как и у бабы Нюры, что было удивительно для Ломокны, но нам играло на руку. Так и сделали, и дальше было делом техники добежать до заброшенного сада, где я скинул свою одежду.

Обратная трансформация, боль от выкручиваемых костей и мышц — и вот я уже держу на руках перепуганного, но с честью выдержавшего все приключения кота. Снял с него рюкзак, накормил заранее заготовленной вкусняшкой — и без сил развалился, глядя сквозь сладко пахнущий яблоневый свет на растущий месяц. Вскоре пришли друзья и нашли меня без сил, прижимающего к груди добычу.

— Поцарапался мальца, — сказал я, и Шамон, сосредоточившись, медленно провел руками над царапинами, оставленными Тимой, отчего те вспыхнули болью и исчезли.

— Ну, что там?! — конечно, это был Генка, и я молча протянул кошачий рюкзак, который так и не нашлось сил открыть.

Все уселись на землю, и я тоже приподнялся на локтях. Заморыш вынул две папки. На верхней было изображено раскидистое дерево. Быстро пролистали бумаги.

— Родословное древо Бергути, — констатировал Васька, — ну, неплохо.

На второй папке действительно были знакомые символы песочных часов, я правильно сообразил в облике кота. Но только сейчас понял, что точно такие же символы красуются до сих пор на заборе аптекаря Юхневича, что у моего бывшего дома.

Мы переглянулись, а Вера побледнела. Васька и Илья одновременно взяли ее за руки, каждый со своей стороны, а Генка закатил глаза от этой картины. Он открыл папку. На первом листе значилось: «Ритуал несчастного случая».

Глава 25

Огненная река

Ормару было пятнадцать. К этому времени он овладел превращениями в мертвяка, собаку и кота. С последним всё еще получалось хуже. Тут сказывался и меньший размер животного сравнительно с предыдущими обращениями, и своенравие животного, когда кошачья природа давала о себе знать нежеланием подчиняться человеческой. Впрочем, такого эпичного провала, как при первом обращении в пса удалось избежать.

Теперь же, вместе с еще одним мастером понимания — Кушей — который заведовал хищными птицами замка, Ормар, если можно так выразиться, воспитывал собственного сокола, которого, не мудрствуя лукаво, назвал просто Глаз. Сокол был следующим шагом в искусстве превращения моего сонного друга, принципиально отличным от всего предыдущего. Впрочем, можно было надеяться, что соколиная природа сама подскажет, как правильно летать и выслеживать добычу.

Началась служба на Огненной реке Смородине — границе между миром людей и нечисти. Теперь мальчишки месяц проводили дома, в замке Золт и его окрестностях, и месяц обитали на границе в небольших каменных или даже деревянных крепостях. Молодежь включалась в уже существующие боевые группы и перенимала опыт. В замке среди парней ходили невероятные слухи о превратностях службы на Смородине, но реальность оказалось до обидного скучной.

Основной обязанностью при службе на границе была охрана огненных магов, вместе с которыми воины ежедневно обходили берега. Маги огня проверяли нерушимость печатей, восстанавливали и обновляли старые, иногда вплетали новые. С другого берега порой могла начаться неожиданная атака. Чаще всего нападения заканчивались тем, что нечисть гибла в реке без участия магов и воинов. Прорывы были редкостью, и в этом случае на людской берег выходили жалкие единицы нечестивого рода.