Чего не видит зритель. Футбольный лекарь №1 в диалогах, историях и рецептах - Гагик Карапетян

– А знаешь, – спрашивает, – кто мне сейчас звонил?

Я, естественно, недоуменно пожал плечами. А он выдержал многозначительную театральную паузу. И вместе с сигарным дымом выдохнул:

– Тяжельников…

– Да, сегодня надо объяснять, кто такой Тяжельников. А тогда всякое, более или менее причастное к отечественному спорту – да и не только – должностное лицо знало: Евгений Михайлович Тяжельников в конце 1960-х – начале 1970-х годов возглавлял советский комсомол, а с 1977-го по 1982-й в качестве заведующего Отделом пропаганды ЦК КПСС курировал многое, в том числе сферу спорта.

– Итак, коротко насладившись моим изумленным «Да, ну!», Бесков продолжил:

– А знаешь, что он сказал? «Константин Иванович, мы вам полностью доверяем. Вы на правильном пути. Не упускайте бразды правления, продолжайте идти своим курсом». Вот так! Увидишь Лукича, расскажи ему…

Выхожу от Бескова. А навстречу, как по заказу, Сыч:

– А-а, Савелий! Как дела?

– Нормально, – отвечаю. Но, видимо, имелось что-то в моем лице такое, что заставило Валентина Лукича насторожиться:

– Ну, как там шеф? – вкрадчиво спрашивает он.

– Да хорошо, – говорю. – Вот Тяжельников ему только что звонил…

Сыч аж в лице переменился. И словно отказываясь верить собственным ушам, переспросил:

– Евгений Михайлович?

– Да!

– Ну и что?

Я с удовольствием все пересказал. Прошло какое-то время. Возвращаюсь к Константину Ивановичу уточнить рабочие детали. А там картина, достойная, как говорится, кисти Айвазовского.

– Но не «Девятый вал», наверное?

– Разумеется! Сидит, по-прежнему вальяжно расположившись в кресле, Бесков. А напротив Лобановский, Ахалкаци и Сыч собственной персоной. И ведут интеллигентный разговор. Я тогда еще подумал: оказывается, не так много надо, чтобы все вдруг поменялось…

После игры против сборной Шотландии предстоял переезд в Барселону. Но поскольку в запасе имели два дня, то задержались в Малаге. День посвятили тренировке, которую проводил Лобановский. А другой сделали выходным. Тем более что в «Аталайя парк-отеле», где мы жили, имелся великолепный бассейн. Да и отношение со стороны персонала гостиницы, хозяевами которой были немец и испанец, поражало душевностью. Достаточно сказать, что, когда мы уезжали, они чуть ли не все высыпали провожать, некоторые даже со слезами на глазах – так они болели за советскую сборную.

А в день отдыха мы большую часть времени провели в бассейне, где обстановка располагала к иному настроению. Когда я туда пришел, чтобы посмотреть, что делают ребята, то застал живописную картину. В бассейне плескались многочисленные постояльцы отеля (в основном туристы из Германии). Загорали дамы топлес. Неподалеку дельфинами ныряли наши товарищи. И всем своим видом показывали, что ко всему, в том числе топлес, относятся нормально.

Нормально к этому, судя по всему, относился и Константин Иванович. Он сидел в шезлонге несколько в стороне, покуривал сигару – и вообще выглядел прекрасно. Настроение у него было великолепное. Что убедительно свидетельствовало, каким судьбоносным, решающим для нас в ту пору являлось мнение ЦК КПСС. Однако после перебазирования в Барселону настроение стало портиться. Команду Бельгии мы обыграли с большим трудом – 1:0.

БЕЛЬГИЯ – СССР – 0:1 (0:0). 1 июля 1982 г. Матч 2-го этапа XII чемпионата мира.

Стадион «Ноу Камп». 45 000 зрителей.

СССР: Дасаев, Боровский, Чивадзе (к), Демьяненко, Балтача, Баль (Дараселия, 87), Шенгелия (Родионов, 90), Бессонов, Гаврилов, Оганесян, Блохин.

Гол: Оганесян (48).

Впереди маячил еще более сложный и, по существу, решающий матч со сборной Польши. О том, что игра не обещает быть легкой, говорил один лишь внешний вид соперников. Те же бельгийцы, с которыми наши, чтобы победить, изрядно повозились, вышли на поле загорелыми, славно отдохнувшими и, похоже, этим несколько расслабленные. Поляки же явились на матч белые, как сметана. То есть не нежились на солнышке, а в поте лица готовились дать бой. Утром я, как обычно, зашел к Константину Ивановичу уточнить распорядок. И… не узнал его. Совсем не тот человек передо мною предстал. Я привык видеть Бескова твердым, уверенным, знающим, что надо делать. А тут – встревоженный, сомневающийся главный тренер.

– Знаешь, – сказал он, перехватив мой недоумевающий взгляд, – вчера у нас вышла дискуссия по составу. Я возражал против включения в стартовый состав Шенгелия и ряда других игроков. Но тренеры настояли на своем…

Их в сборной было тогда четверо. Кроме упомянутых, Бескову помогали Федотов и Логафет. Но по тому, как Константин Иванович говорил, стало понятно, что он имел в виду Лобановского и Ахалкаци.

– Вы хотите сказать, что в решающий момент судьбу команды взяли в свои руки те, кому в триумвирате принадлежало большинство?

– О трио можно уже было не вспоминать. Во всяком случае, в том матче игрой руководил Валерий Васильевич. Он, по-моему, давал установку.

– А где во время матча находился Бесков?

– Ну, вы наверняка знаете, Константин Иванович обычно располагался на трибуне. Он следовал этой традиции даже в Испании. Правда, когда его что-либо серьезно беспокоило, мог спуститься и пересесть на тренерскую скамейку. Так было, например, в стартовой игре с командой Бразилии. При счете 1:2 он переместился ближе к полю. И я даже слышал, как он взволнованно говорил Лобановскому:

– Надо как-то усилить игру!

Где Бесков находился во время матча против поляков, не помню. Но роль «первой скрипки», подчеркиваю, играл не он. Именно Валерий Васильевич в перерыве делал замечания футболистам. А находившийся здесь же Бесков молчал. Было видно, что его состояние оставляло желать лучшего.

– Вероятно, в тот момент он досадовал, что не прошел его вариант?

– Скорее, полагаю, клял про себя тот день и час, когда не настоял на том, что помощники ему не нужны.

– А после игры, когда терять было нечего, имело место выяснение отношений, обмен взаимными претензиями?

– Нет, ничего подобного не наблюдалось. Просто для каждого из присутствующих – в том числе и для меня – было понятно: сборную в дальнейшем возглавит Лобановский. Тем более что отношение Сыча по данному вопросу уже ни для кого не оставалось секретом.

– Ну что ж! Испания Испанией, а главный «разбор полетов» ждал всех в Москве. Вот с этого-то мы и начнем следующую, заключительную в карьере Бескова – тренера сборной СССР, главу.

Глава 15

Осень футбольного классика

– По возвращении в Москву сразу начался период отчетов, анализа и вынесения официальной оценки выступлению сборной в Испании. Формально этим занималась Федерация футбола, а утверждала коллегия Спорткомитета. На деле все решалось в аппарате ЦК КПСС. Туда нас начали тягать чуть ли не на следующий день после прилета из Испании. Во всяком случае, помню, что еле успел дома немного прийти в себя после долгого отсутствия, как раздался телефонный звонок. Подняв трубку, услышал знакомый голос Константина Ивановича:

– Савелий, я был сегодня в ЦК!

Из всех подробностей он только сообщил, что вызывали его одного, но на каком уровне, не сказал.

– Следующим идешь ты, – предупредил Бесков.

– А я-то чего?

– Так решили!

Вот, собственно, и весь разговор.

– А Бесков посоветовал, как себя вести?

– Он лишь сказал: «Отвечай на вопросы так, как есть. Не приукрашивай!»

После Константина Ивановича последовал еще один звонок. На этот раз от Колоскова. Начальник спорткомитетовского Управления футбола был очень серьезен:

– Завтра в 10 часов утра ты должен быть у Русака, инструктора Отдела пропаганды ЦК КПСС.

На следующий день явился к нему. Интеллигентный, культурный человек. Мы встречались раньше – он приезжал в команду, интересовался ее состоянием, ко мне относился уважительно. Но на Старой площади, где тогда размещались Секретариат ЦК КПСС и цековский аппарат, разговор много времени не занял:

– Савелий Евсеевич, – сказал Русак, – руководство просит, чтобы вы написали отчет. Нужен анализ медобеспечения на этапе подготовки и в период чемпионата. На основе ваших данных остановитесь на функциональной готовности игроков.

Беседа проходила в понедельник. «Сроку, – предупредил Русак, – вам дается два дня – в среду материал принесете сюда!» Ночь не спал, писал. И хотя вся информация у меня была под рукой, почти все время потратил на составление документа. А ведь еще надо было успеть отпечатать. Правда, здесь неожиданно повезло. Подвез на машине голосовавшую женщину. По дороге разговорились. Оказалось, дочка Николая Байбакова, тогдашнего многолетнего председателя Госплана СССР. Сама Татьяна Николаевна – кажется, так ее звали – в АПН работала. В процессе беседы я ненароком обмолвился, что очень спешу, поскольку у меня проблема – надо материал срочно отпечатать. А она вдруг предложила: