Сейчас и больше никогда - Анастасия Соловьева

Что я хочу вам сказать? Прочитала ваше интервью с Верхоланцевым… Вы пишете замечательно. Просто, доходчиво, даже о таких сложных вещах, как либерализм, реформизм, конвергенция. Это… политический ликбез в увлекательной форме! И одновременно интервью получилось информативным, содержательным, раскрывающим все стороны личности вашего героя. Вы способны, Саша. Даже талантливы! За что ни беретесь – получается все! Культура, проблемы образования, политика, светские новости… Но у вас один очень серьезный недостаток. Вы опрометчивы. Может быть, это пройдет с годами…

Вы совершаете опрометчивые поступки. Не обижайтесь, я коснусь вашей частной жизни, но… Одним словом, вы имели связь в Городе… Роман, интригу… У вас был мужчина, одним словом. Не стану называть его имени, вы понимаете, о ком я.

Я думаю, уже сам выбор ваш был в высшей степени неудачным. О вкусах, как говорится, не спорят, но иметь любовником женатого мужчину, да еще родственника такого значительного человека – второго в нашем городе лица… Это крайне опрометчивый поступок! Опрометчивый выбор. Только не обижайтесь на меня, пожалуйста, я ведь с вами не как начальница сейчас говорю. Просто как женщина с женщиной, как старшая с младшей.

Вы думаете, в провинции можно что-то скрыть? Нельзя. О вашей связи тогда уже многие знали. Только молчали до поры. А вы тем временем совершили следующий опрометчивый поступок: отправились в Москву, и там у вас началась еще одна любовная история. Вы и не думали, что таким образом наживете себе опасного врага… в лице своего прежнего возлюбленного.

Дальше судите сами. В середине января прошлого года – сопоставьте даты! – у меня в кабинете раздался анонимный звонок. Мне сообщали о безнравственном, развратном поведении моих подчиненных. А что они творят в командировках! Особенно в столичных!

Вы помните, Саша, я боролась за вас до последнего. Поверьте, я дорожила вами, я хотела, чтоб вы работали. Но больше я не могу. Вы снова совершили опрометчивый поступок! Еще один. Саша, Саша! Мне известно, что вы участвовали в рекламной кампании «Русских женщин». Не так ли?

– Да, это так. Я действительно написала несколько статей, но первую для «Bête noire» по вашему заданию. Мне кажется, вы ничего не имели против.

– Конечно, ничего не имела! В «Bête noire» вы штатный сотрудник. Но дальше – что вы творите дальше?! Кричите о них на всех углах, бегаете по редакциям – сами пристраиваете свои сочинения. «Русские женщины» вам хорошо заплатили? Баснословные деньги?!

Не отвечайте, не надо. Какие бы там ни были деньги, этим вы просто погубили себя! Я имею в виду вашу журналистскую карьеру в Городе. Не догадываетесь ни о чем?

Так вот, о вашем ретивом участии в пиар-кампании «Русских женщин» стало известно господину Боброву… от его ближайшего родственничка… очень благородного человека! «Русские женщины» невероятным образом пролезли в Городскую думу, а его «Губерния» с треском провалилась. В материальном плане – огромные убытки, в моральном – стыд и позор! Начинаются поиски виновных. Думаю, что не без подачи того «благородного» родственника в списке виновных оказывается наш журнал.

«Bête noire» – акционерное общество, Бобров фактически – держатель контрольного пакета акций. В документах, безусловно, фигурируют подставные лица, но не более чем для отвода глаз.

То, что он устроил мне тут вчера… Светопреставление! Гром и молнии! Я хотела сказать кое-что в свое оправдание. Мы же старались, много о нем писали. В каждом номере! Я писала сама… Но он очень разозлился. Он негодовал! И, простите мою откровенность, особенно на вас. Вы сотрудница «Bête noire» – и вдруг делаете рекламу «Русским женщинам»… Я объясняла ему как могла. Но – нет, ничего не вышло.

Одним словом, я не могу продлить ваш контракт на текущий год. Мне очень жаль, Саша. Вы хорошо пишете, с вами, несмотря на ваш своеобразный характер, легко работать.

И, уж извините мою прямоту напоследок, мне жаль вас по-человечески. Вам очень трудно будет найти работу. В такие издания, как «Ты – молодой», «Губернские ведомости», «Городская правда», я вам не советую даже обращаться!

Они все – в той или иной мере – повязаны с Бобровым. Вы его просто недооцениваете! Бобров – очень, очень влиятельный человек.

Выборы – это, извините меня, новомодные игры. Я убеждена, что поражение Боброва – явление временное и случайное. Соберется с силами – и его противники затрещат по швам! У Боброва есть все необходимое – нужные люди, связи, деньги. Это многие понимают… Может быть, вам переквалифицироваться? Попробовать себя в театре? Нелли Константиновна знакома с завлитом… Или в краеведческом музее? С музеем Нелли тем более вам поможет… Во всяком случае, всегда помните: безвыходных положений не существует.

…Домой Саша брела пешком по длинной, хорошо знакомой Большой Дворянской. После оттепели снова похолодало, в воздухе поблескивали редкие крошечные снежинки. Мир вокруг был красивым и даже праздничным. «А мы, – вспомнила Саша слова Остапа Бендера, – чужие на этом празднике жизни». Ей неожиданно понравилась его мысль – она находила в ней какую-то горькую отраду. Чужие, чужие. Везде чужие. «Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст…» Это уже не Остап Бендер, зато на ту же тему.

– Мы чужие на этом празднике жизни, – с порога сообщила дочери Саша.

– Мам, ты чего?!

– Мне плохо! Ты завтра после школы поезжай к бабушке… Мне так плохо…

Она не глядя скинула на стул свою новую роскошную дубленку и без сил рухнула на диван.

– Плохо? – всполошилась Оля. – Если плохо, может, врача?.. А чего болит? Сердце? А у Анькиной матери недавно сердечный приступ случился, так Анька три дня в школу не ходила – за ней ухаживала… Мам, а зачем мне ехать к бабушке?

– Я уезжаю.

– В командировку? Или опять в Голландию?.. Ну чего ты не отвечаешь, мам?

– Оль, мне никто не звонил? – приподнявшись вдруг, спросила Саша.

– Нет, мам, никто. Сегодня вообще звонков не было. Я рано пришла из школы, нас отпустили – физик заболел. Говорят, в этом году будет сильная эпидемия. Какой-то страшный грипп… Мам, а ты знаешь новость? Тетя Валя переезжает. Купила квартиру в Заречье. Говорит, маленькую, но им пока хватит. Денег заработала, молодец… Мам, ну чего случилось?

– Меня с работы уволили.

– Мамочка! – От неожиданности Оля вскочила с дивана – до этого она сидела у Саши в ногах. – Мамочка! Мама! – повторяла она, бегая от возбуждения по комнате. – Но что произошло? Почему?.. А я знаю! У вашей шефини съехала крыша. Правильно? Крыша едет не спеша, тихо шифером шурша… Ты же такие обалденные статьи писала! Чего расстраиваться? Ты себе получше работу найдешь… – Она вдруг схватила со стула брошенную дубленку и принялась энергично укрывать ею Сашу. Укрывала и гладила по волосам. – Да тебя все в Городе знают! Мам, ну не плачь. Ты у меня классная журналистка. Надо как-нибудь пересилить себя, мам.