Непридуманная история Второй мировой - Александр Никонов

А тогда, в 1939 году в ответ на отказ Турции намазать задницу вазелином товарищ Молотов в той же речи, в которой он поставил на место США, погрозил и Турции: «Не пожалеет ли об этом Турция — гадать не будем. (Оживление в зале)».

Вот что сказал Сталин о Турции 25 ноября 1940 года в беседе с Георгием Димитровым: «Мы турок выгоним в Азию. Какая это Турция? Там два миллиона грузин, полтора миллиона армян, один миллион курдов. Турок только 6–7 миллионов».

Так что турки очередной русско-турецкой войны боялись не зря!..

…В общем, герой этой главы Маннергейм видел, что ситуация в мире становилась все напряженнее и напряженнее. И виновата в этом была не только Германия, но в равной мере и Советский Союз. В такой ситуации у Маннергейма оставалась надежда только на жиденькую оборонительную линию на Карельском перешейке и самоотверженность финских солдат. Ему оставалось только ждать нападения. И ожидание это не затянулось.

Просто так миролюбивый Советский Союз ни на кого не нападал. Всегда только за дело. Например, за то, что жертва советской агрессии могла вынашивать против СССР нехорошие замыслы или просто в мировом разделе пирога могла достаться не СССР, а кому-то другому. Согласитесь, если кто-то когда-нибудь это может захватить, то почему не захватить это СССР и прямо сейчас? Прекрасное оправдание агрессии!

А еще вот какая схема захвата может быть: они сами нас попросили, чтобы мы их оккупировали! Так было с тремя Прибалтийскими странами.

Или вот еще как можно сделать. Сказать: они первые на нас напали, и мы вынуждены были обороняться и оккупировали их! Это вообще классика жанра. Они обстреляли наши позиции, и нам ничего не оставалось делать, как захватить их страну. Они сожгли наш рейхстаг, и мы их всех переловили и пересажали. И Сталин, и Гитлер применяли эту схему в равной мере.

Гитлер перед тем, как напасть на Польшу, устроил провокацию. Штурмбаннфюрер Альфред Науйокс во главе отряда эсэсовцев, переодетых в польскую форму, напал на немецкую радиостанцию в городе Глейвице, что в Верхней Силезии. Постреляли, пошумели.

В качестве доказательства польской агрессии на месте нападения немцы оставили несколько трупов в польской военной форме — это были тела заключенных концлагеря Заксенхаузен. Кроме того, захватив радиостанцию, они пустили в эфир следующее радиообращение: «Граждане Польши! Пришло время войны между Польшей и Германией. Объединяйтесь и убивайте всех немцев».

Это было прекрасным поводом напасть на Польшу.

Никого в мире эта мрачная шутка Гитлера в заблуждение не ввела. Она была представлением для зомбированного геббельсовской пропагандой немецкого народа.

Сталин был ничуть не лучше Гитлера. Ему перед нападением на Финляндию тоже нужен был громкий повод для своего народа. Народ ведь хитрой политики и дипломатии не понимает. Помимо газетного нагнетания напряженности для воспитания ненависти к будущему врагу, простолюдинам нужно что-то более весомое, грубое и зримое. Что-то очень конкретное. Поэтому перед нападением СССР на Финляндию финны самым жутким образом… напали на СССР!

26 ноября 1939 года была обстреляна советская воинская часть в Майниле. Провокация Сталина была сработана гораздо топорнее гитлеровской — никаких тебе костюмированных представлений, никаких подкладных трупов («консервов», как их называли сами гитлеровцы). Все по-настоящему! Спецгруппа НКВД обстреляла своих, по-настоящему убили несколько человек. Лес рубят, щепки летят.

Если бы советский народ не был народом зомбированных дураков, он бы задумался: как же так — надысь финны обстреляли нас, а нонче мы уже финнов громим! Когда же успели войска подтянуть? Это ведь дело не пары дней! Подготовка к войне — дело долгих месяцев! Значит, товарищ Сталин, великий наш пророк и провидец, заранее знал про это нападение финнов?

И вот здесь я вынужден признаться. Да! Товарищ Сталин пророк и провидец. Он действительно заранее знал, что советская часть в Майниле будет обстреляна и при этом будет убито несколько-то советских граждан. И есть живой свидетель этих чудотворных способностей товарища Сталина.

Вот что пишет историк Михаил Хейфец: «Тридцать лет назад я приятельствовал с соседом по дому, журналистом Анцеловичем. До войны он служил руководителем ЛенТАССа. Рассказывал: «В ТАССе часто получали закрытые пакеты с надписью «Вскрыть тогда-то». Вскрывали и в указанный на конверте день помещали «Сообщение ТАСС» в прессе. Получил я пакет осенью 1939 года с распоряжением — вскрыть через две недели. Настало нужное число, вскрываю, читаю: «Вчера белофинны обстреляли пограничный участок территории нашей страны. Убито столько-то, ранено столько-то…» СССР объявил финнам войну. Я поехал на место, проверил факты… Но объясните, как наши могли за две недели до событий узнать, как и когда финны нас обстреляют?»

Подготовка к войне у товарища Сталина была налажена, как швейцарские часы. Все делалось загодя. Были задействованы все службы — армия, пропаганда, советские писатели и поэты, до коих мы еще доберемся. Были задействованы и карманные финские коммунисты. Аккурат перед тем, как заговорили советские пушки, было озвучено обращение ЦК финской Компартии к трудящимся Финляндии. Суть его состояла в следующем: крепитесь, товарищи, идет освобождение от капиталистического ярма. Близится светлое коммунистическое ярмо! Ура, товарищи!

Сразу после этого ранним утром 30 ноября 1939 года на мирно спящие финские города — на Хельсинки, Выборг — обрушились советские бомбы. Они несли трудящимся Финляндии счастье и радость социализма. Многие кварталы Выборга были превращены в щебень вместе с женщинами, стариками и детьми. В те же минуты войска Красной армии пересекли границу Суоми.

На следующий день Советами в небольшом финском городке было сформировано кукольное Народное правительство демократической республики Финляндия. Председателем правительства был назначен один из московских руководителей штаба мировой революции (Коминтерна) — сталинская шестерка товарищ Куусинен, трудновыговариваемое имя которого по сию пору носит не самая узкая улица Москвы.

Сталин рассчитывал захватить Финляндию за несколько недель. Русские, угодившие в плен к финнам, показывали на допросах, что перед тем, как напасть на Финляндию, советским войскам зачитывали строгие приказы о том, что они должны быть внимательны, чтобы случайно не перейти границу Швеции! Но яростное сопротивление финнов сорвало сталинский блицкриг.

Наши любят говорить, что финнам в этой Зимней войне помогала зима. Забавно, но то же самое думал Маннергейм про русских: «У противника было техническое преимущество, предоставленное ему погодой. Земля замерзла, а снегу почти не было. Озера и реки замерзли, и вскоре лед стал выдерживать любую технику. Карельский перешеек превратился для больших масс войск в пригодную местность. Дороги окрепли, легко было прокладывать и новые. К сожалению, снежный покров продолжал оставаться слишком тонким, чтобы затруднять маневрирование противнику».

Наши (и Суворов, кстати, в их числе) любят говорить, что прорыв Красной армией укрепленной линии Маннергейма был величайшим достижением, продемонстрировавшим невиданную мощь нашей армии. Находятся, правда, и такие люди, кто считает ровно наоборот — что Красная армия полностью облажалась и продемонстрировала свою крайнюю слабость, напугавшую Сталина до чертиков. Мол, хотели блицкрига, а он сорвался.

Неправы ни те, ни другие.

Вот, например, что по поводу беспримерного прорыва беспримерной линии укреплений говорит тот, чьим именем эта линия была названа: «Невыгодное общее впечатление от действий советских вооруженных сил подпортило престиж тех кругов, которые находились у власти, и потребовало пропагандистских мер в противовес этому. Так, русские еще во время войны пустили в ход миф о «линии Маннергейма». Утверждали, что наша оборона на Карельском перешейке опиралась на необыкновенно прочный и выстроенный по последнему слову техники железобетонный оборонительный вал, который можно сравнить с линиями Мажино и Зигфрида и который никакая армия никогда не прорывала. Прорыв русских войск явился «подвигом, равного которому не было в истории всех войн», как было сказано в одном их официальных заявлений русской стороны. Все это чушь; в действительности положение вещей выглядит совершенно иначе. Как я уже говорил, оборонительная линия, конечно, была, но ее образовывали только редкие долговременные пулеметные гнезда да два десятка выстроенных по моему предложению новых дотов, между которыми были проложены траншеи. Да, оборонительная линия существовала, но у нее отсутствовала глубина… Ее прочность явилась результатом стойкости и мужества наших солдат, а никак не результатом крепости сооружений».