Война за врата. Свободные миры - Василий Сахаров

– Согласен, конечно, – ответил Виктор.

– Договорились. Еще вопросы есть?

– Вопросов-то много, – пожал он плечами. – Но твои чекисты все доведут, я так думаю. Хотя, хотелось бы знать, где находятся Врата точно, чтобы разведка, которую я пошлю уже сегодня, знала, где смотреть.

– Вопрос нормальный, – достал из стола атлас с картами, раскрыл на закладке и положил перед ним. – Станица Отважная, на границе с Карачаево-Черкесией, население тысяча человек, а то и тех нет, мигрирует народ. Две школы, десяток магазинов, в общем-то, ничего особенного. Самый обычный населенный пункт.

Ермаков внимательно посмотрел в карту, подумал и, наконец, ответил:

– Места знакомые, на охоте там бывал, но отметка не в самой станице.

– Да, за ней, в сторону станицы Бесстрашной, там и будут Врата. Это городище древнее, именно в этом месте, они и есть.

– Русколань? – спросил он.

– Да, она самая, а точнее, крепость привратная.

Виктор протянул мне ладонь.

– Ну, тогда пойду я?

Я пожал его руку.

– Удачи тебе, атаман. Будь осторожен.

Глава 23

Планета Бортнай. Световечная империя. Боевой сектор Д341. 05.08.2015

Возвращаться не хотелось, очень не хотелось, но кто-то упрямо дергал Ваську Давыдова за плечо, и как заведенный, повторял одно и тоже:

– Дава, очнись. Дава, очнись.

Наверное, только от того, чтобы больше не слышать эти слова, пересилив себя, Васька открыл глаза и в тусклом свете лампочки, запитанной от мощного аккумулятора, увидел над собой голову Червонца.

– Вот, очнулся, – отодвигаясь от него, удовлетворенно заметил Червонец. – Воды хочешь?

После этих слов, Дава ощутил, что воды, он хочет просто нестерпимо, и ответил:

– Да, хочу.

Червонец поднес к его пересохшим губам флягу, а Дава, сделав несколько судорожных глотков, спросил:

– Что со мной было?

– Ты, Дава, шел впереди всех по подземной галерее, и в одиночку, вступил в бой с горрилоидом. Он на тебя прыгнул, а ты в него весь рожок выпустил. Обезьян на тебя всем своим весом упал, и ты, вырубился.

Васька приподнялся на локте, пусто, никого нет, и только где-то в одной из дальних комнат, слышно шевеление и топот ног.

– А где все?

– Твой трофей пристраивают, – ответил Червонец и, видя, что Дава ничего не понял, пояснил: – Ты горрилоида только подранил, а Ромыч с Толстым решили его в клетку запереть, и посмотреть вблизи, что за зверь такой.

Дава пролежал несколько часов, и все это время, кто-то из солдат куда-то бежал и что-то делал, а все вместе, бойцы собрались только к вечеру. По крайней мере, по стареньким наручным часам, бывшим у Червонца, как раз наступил вечер. Усевшись прямо на пол все в круг, на раскинутые под ноги спальники и плащ-палатки, приступили к ужину, после которого, Ромыч молча достал из рюкзака стопку пластиковых стаканчиков и бутылку настоящей водки. Все так же, ни слова, ни говоря, разлил всю бутылку по стаканчикам, и произнес:

– Помянем парней, мужики. Хорошие ребята все были: Сокол, Черный, Тошка, Свирид, Молодой, Никифор, Студент, Кот, Азер, Абдулла. Запомним их такими же, какими и знали, – сказав это, он одним махом проглотил водку и занюхал алкоголь пайковым консервированным хлебом.

Остальные, выжившие в битве за никому из них ненужный боевой сектор солдаты Таманской гвардейской мотострелковой дивизии, последовали его примеру. Кто-то закашлялся и, нарушая тишину подземного бункера, Дава спросил:

– Ромыч, а зачем нам горрилоид?

Тот только горько усмехнулся и ответил:

– Нам тут сидеть долго, а мы его как ученого медведя, плясать научим, и будет он нас развлекать.

– А если серьезно?

– Завтра увидишь, если на ноги встанешь.

Ночью, уже под самое утро, Даве в первый раз в жизни приснился кошмар. Что якобы горрилоид, открыв клетку и убив часового, подбирается к нему с огромным тесаком в руке и говорит ему противным голосом директора школы: «Конец тебе Давыдов, вот теперь ты за все ответишь, не надо было тебе геометрию прогуливать». С криком, проснувшись, он увидел все ту же большую комнату и сидящего в углу Цыгана, с автоматом в руке.

– Что, сон плохой приснился? – спросил он.

– Да, чепуха какая-то, – ответил Васька, и снова провалился в беспокойный сон.

В следующий раз он проснулся оттого, что Червонец поставил перед ним котелок с теплым гороховым пюре смешанным с тушенкой. С аппетитом, перекусив, Дава оглянулся на Ромыча, и тот, заметив его взгляд, спросил:

– Как ты, на ногах стоишь?

Васька приподнялся и встал, голова немного кружилась, но передвигаться он мог.

– Кажись, да. Ничего обезьяна не сломала. Только иногда в глазах двоится.

– Это хорошо, нас и так, только четырнадцать человек осталось, каждый ствол на счету, – подвел итог Ромыч и, поставив свой котелок в общую стопку, сказал:

– Толстый, Дава, вы со мной, а остальным чистить оружие и провести инвентаризацию всего, что имеем. Фиг его знает, сколько нам тут сидеть.

Втроем они прошли по коридору и остановились перед полуутопленной в бетон комнаткой, которая закрывалась поверху мощными решетками – это и была клетка, в которой сидел мутант. Ромыч включил фонарь и посветил в дальний угол комнаты, в котором, сжавшись в большой шерстяной мешок, вздрагивал всем телом плененный горрилоид. Он обернулся на яркий свет фонаря, и одной ладонью прикрыл глаза. Горилл Васька видел и раньше, в зоопарке, да и в телепередачах, так что мог сравнить, чем этот горрилоид-мутант, отличается от земных особей. Этот обезьян был выше ростом, явно за два метра, не такая густая шерсть по телу, более стройный, опять же прямоходящий, в то время, когда обычные гориллы в основном передвигаются на четвереньках. А самое главное, так это неестественные на тупой и бессмысленной морде обезьяны, глядящие на солдат из-под выступающих вперед надбровий, умнейшие человеческие глаза.

– Хороший взгляд, – сказал в тишине Толстый, видимо думающий о том же, о чем и Дава. – Из-за этого взгляда, мы его вчера и оставили в живых.

– Точно, – подтвердил Ромыч, и спросил Толстого. – Как, рискнем?

– Давай, – как-то наигранно и беззаботно сказал ростовчанин.

Ромыч вытянул из нарукавного клапана три блестящих металлических кружка, и протянул один Даве, а другой Толстому.

– Что это? – спросил Дава.

– Автопереводчики, наемники дали, а я им за это на 134-й форт указал, там склад вооружений был, – Ромыч ответил, и прилепил свой кругляш на шею, – а этому, – кивок в сторону клетки, – еще вчера, пока он в отключке был, прилепили.

Дава и Толстый сделали тоже самое, что и Ромыч и, закрепив автопереводчики, молча повернулись к клетке.

– Ты понимаешь меня? – спросил Ромыч горрилоида.

Дава этому удивился несказанно. Как, неужели этот огромный монстр обросший шерстью, машина смерти, предназначенная для уничтожения всего разумного, что-то может понимать? А еще больше, он удивился, когда услышал ответ мутанта, причем поначалу, он слышал два голоса. Один выдавал какой-то непереводимый звериный рык, сопровождаемый ритмичными ударами мощных ладоней по бетонному полу, а другой, вполне человеческий, усталый и тоскливый. Но потом, это прошло, и на слух приходил только человеческий перевод.

– Да, люди, я понимаю вас, – ответил горрилоид.

– Ты будешь с нами говорить?

– Да.

– Ты кто?

– Боевой самец вождя Ул-хра-ва, хо-мль Бо-хо-жг, семнадцатая атакующая боевая армада, – голос мутанта звучал глухо. – Я ранен и голоден, накормите меня – нужна пища, чтобы заживали раны.

– Что ты ешь?

– Все, любая органика, но предпочитаю свежее мясо.

Кормили горрилоида тушенкой, и всем участникам процесса, было интересно наблюдать, как он ест, но когда мутант схарчил тридцатую банку, то решили остановиться.

– Такого проглота, фиг прокормишь, – выдал Толстый.

– Запас есть, натаскали продуктов хорошо, да и расчет был на вдвое большее количество людей, – возразил Ромыч. – Месяца полтора протянем.

После кормежки горрилоид заснул, а разговор продолжился только на следующий день, когда он проснулся.

– Жрать хочу, – такими были первые слова, которыми горилла встретил солдат.

– Сначала разговор. Ты нам информацию, мы тебе еду, – твердо сказал Ромыч.

– Не хочу говорить, тяните еду, – упрямился мутант.

Ромыч криво ухмыльнулся, и четко чеканя каждое слово, произнес:

– Тогда, мы тебя обездвижим и выкинем из бункера наверх, к твоим друзьям.

Глаза горрилоида нервно забегали, и он ответил:

– Не надо, я хочу жить. Там смерть для меня. Задавайте свои вопросы.

Разговор длился несколько часов подряд, и в итоге, обычные солдаты, самого обычного взвода, стали владеть такой информацией, которой не владело ни одно земное правительство и ни одна спецслужба. Хо-мль Бо-хо-жг, с самого своего рождения, то есть выхода из инкубатора, понимал, что он не такой как все. Он мог издавать связные длинные звуки, в то время, когда вышедшие вместе с ним из матки тысячи мутантов, этого делать не умели. Он мог приказать кому-то из тех, кто был рядом, и тот, без возражений исполнял его веление. Все что они знали при рождении, так это то, что все они, боевые самцы армии вождя Ул-хра-ва, одного из Великой Тысячи правителей. Однако он воспринял это все как-то смутно, видимо первичная программ дала сбой и повлекла за собой последствия, и то, что для других являлось истиной, для него, было сомнительно. Бо-хо-жг понял, что у него есть чувство самосохранение, в то время, как у остальных, его заменяет программа, а потом, проявились и иные чувства.