Сахаров В.И. Воин Яровита. - Неизвестно

Глава 20.

Северное море. 6651 С.М.З.Х.

Туман висит над морем плотно и не видно не зги. Драккар и шнеккер сцепились друг с другом бортами, и мерно раскачиваются на волнах. Тишина стоит такая, что просто диву даешься. И вроде бы уже седьмой час утра, а ощущения такие, словно вокруг до сих пор ночь. Да-а, погода нас не балует. Как упал туман трое суток назад, после того как корабли забрали мою группу с берега, так и висит. Что характерно, он висит только над морем, а ближе к берегу более-менее чисто, хотя есть постоянный небольшой воздушный поток с севера или севера-востока, который днем эту сырую дымку немного разгоняет. Торговых кораблей рядом как не было, так и нет. Странно это, ведь мы находимся на оживленном торговом маршруте, но объяснение найти можно. Осень все больше вступает в свои права, и мелкие суденышки не решаются совершать дальние рейсы, а больших пузанов, таких как нефы, каракки, когги и кнорры, не так уж и много и они по одному не ходят. Но мы их подождем. Все равно ничего иного не остается. Мне необходима серьезная добыча, благодаря которой я смогу продолжать строительство Рарога, кормить дружину и устраивать на новых землях переселенцев с востока. Ну и, конечно же, мне требуются крупнотоннажные суда, которые будут возить по Венедскому морю серьезные грузы. В общем, как ни посмотри, кровь из носу, нужен по настоящему хороший хабар, а иначе пережить надвигающуюся зиму будет очень сложно. В итоге мне придется залезать в долги, а я этого не люблю. Завернувшись в толстое одеяло, которое с внешней стороны покрыто капельками конденсата, я лежу на носу “Яровита”. Спать не хочется, но и вставать, желания нет. Поэтому я продолжаю вылеживать бока и думаю о своем. Машинально прислушиваюсь к дыханию спящих воинов и время от времени чутьем ведуна обшариваю водный простор. На душе немного неспокойно, поскольку слишком много в голове мыслей и планов, а в Чаруше меня ждет Нерейд, которую я не видел уже несколько месяцев. И хотя сомнений в себе и собственных силах нет, груз ответственности все равно давит, особенно в такие моменты как сейчас, когда я нахожусь в состоянии относительного покоя и ничем не занят. Хочется движения и схватки, а их нет. – Вадим, не спишь? – услышал я за спиной полушепот Ранко Саморода. – Нет, не сплю, – переворачиваясь на другой бок, откликнулся я. Командир “Яровита”, который подобно мне, закутавшись в одеяло, лежал на палубе, помедлил и предложил: – Слушай, а давай на берег высадимся и местных богатеев потрусим. – Не-а, – я слегка качнул головой. – На суше велика вероятность того, что не мы кого-то потрусим, а нас труханут. В следующем году по берегу погуляем, когда про местные порядки больше узнаем. Ведь сам понимаешь, в этот поход собирались быстро и про Фландрию мне мало что известно, а без разведки не развернешься. Города и замки взять не сможем, а деревни нам не интересны. Где находятся мануфактуры? Где проживают богатые люди? Где верфи? Ничего не ясно, и есть только слухи, которые я в Брюгге подхватил. Поэтому остается только море. – Значит, продолжаем караулить торговый путь? – Да. Самород замолчал. Как и большинство варягов, он тосковал по дому, семье и родным краям, а я прикрыл глаза, освободил свое сознание и пустил его в полет над прикрытой туманом водной гладью. Все было спокойно. Тишина и никого. Было, я хотел вернуть бестелесного посланца-наблюдателя обратно в тело, но неожиданно уловил эмоции людей, которых было очень много и они находились невдалеке. В четырехстах-пятистах метрах от нас, на пределе моих возможностей, в сторону Брюгге медленно смещались четыре компактные группы мыслящих существ. Корабли! Добыча! Непроизвольно я резко дернулся. Ранко это заметил и приподнялся на локте, а я открыл глаза и произнес: – Поднимай воинов и прикажи одевать броню! Только тихо! Ратмировича сюда! Будет дело! – Наконец-то... – выдохнул варяг и поднялся. Без суеты, но и без промедления, варяги вставали, скатывали свои спальные принадлежности и доставали кожаные мешки с броней и оружием. Заряжались арбалеты и проверялись верные клинки. Люди истосковались без дела и вскоре все они были готовы к бою. Щиты на спине, они на румах и мозолистые руки лежат на веслах. Нужна только команда, чтобы спустить морских убийц с поводка, и она будет. На мне кольчуга и шлем, а щит не беру, стесняет. Ремни затянуты, и Змиулан хочет крови. Я стою рядом с носовой фигурой шнеккера, и ко мне подходят Самород и Ратмирович. Командиры ожидают приказов и я, прислушавшись к эмоциям католических моряков, которые не подозревают о том, что опасность рядом, затянутой в боевую перчатку ладонью указываю направление, и говорю: – Там четыре больших торговых судна. Возможно, это нефы, которые, скорее всего, идут из Англии. На каждом несколько сотен человек, так что наглеть не станем. Каждый наш корабль берет на абордаж одного пузана. Подходим тихо. Атака и победа. Всякого, у кого оружие, убейте, а рядовых матросов надо оставить, хотя бы треть экипажа, а то не доведем добычу до родного порта. После захвата торговцев сводим корабли в кучу и уходим. Задерживаться нельзя. Все ясно? – Да, – от Саморода короткий кивок. – Вождь, – Ратмирович усмехнулся, – а может, мои парни сразу два корабля возьмут? У меня на драккаре экипаж вдвое больше, чем на шнеккере, так что справимся. – Нет, Поято. Это потеря времени. Взяли, что взяли, и ушли. – Как скажешь, вождь, – согласился прусс. – Так и скажу, а еще добавлю, береги людей, которых мы в Брюгге взяли. Спрячь их на драккаре так, чтобы ни одна стрела к ним не прилетела. – Сделаем. – Тогда начинаем, други. Смерть врагам-иноверцам! Слава нашим богам! – Слава! – повторили за мной воины. “Перкуно” и “Яровит” отошли один от другого и медленно двинулись на перехват европейских купцов. Туман, которого так опасаются все мореходы, по-прежнему обволакивал нас со всех сторон, и видимость была небольшой. Но нас это не смущало. Если тяжелые суда идут через пролив и не боятся, то и нам не стоит. Тем более каждый воин знал, что их вождь ведун, который своих людей не растеряет. Расстояние между нами и “купцами” постоянно сокращалось. Тихий плеск воды, которую рассекали весла и корпуса кораблей, казался очень громким, и мы с Самородом постоянно ожидали, что вот-вот на вражеских судах нас услышат и поднимут тревогу. Это было бы плохо, поскольку борт у торговых парусников значительно выше, чем у драккара и шнеккера. Поэтому европейцы вполне могли бы организовать правильную оборону и не подпустить нас к себе. Однако мои корабли никто не почуял, и вскоре из туманной дымки выплыло большое грузовое судно. Это был неф, двухмачтовый грузопассажирский парусник округлой формы. Водоизмещение около шестисот тонн. Длина корпуса около сорока пяти-пятидесяти метров. Ширина десять-двенадцать метров. Осадка метра три с половиной, значит, груз есть. Две небольших надстройки, на носу и корме. Хороший трюм и два навесных кормила. Экипаж неизвестен, но по моим ведовским ощущениям не меньше трех сотен человек. Сколько среди них воинов, а сколько пассажиров и матросов, неизвестно, слишком много помех, так что придется разбираться походу дела. Мои корабли подошли к каравану с хвоста. Драккар с пруссами скользнул к последнему кораблю в ордере, кстати, тоже нефу, а мой ко второму с конца. “Яровит” прижался к высокому борту “купца” и сразу же ввысь взметнулись абордажные кошки. Звук металла, соприкоснувшегося с деревянной палубой и дрожание оплетенных проволокой веревок, не услышать было нельзя, и над бортом нефа появилось несколько голов. – Что за черт!? – на английском языке воскликнул один из моряков. – Пробоина!? – вторил ему другой. “Ну да, – подумал я, – пробоина. Только не в борту, а у вас в голове”. Взмах рукой и арбалетные выстрелы. Характерные щелчки и падающие люди, каждый из которых получил в свое тело по короткой стреле. – Вперед!!! – разнесся над морем мой голос. – Яровит!!! – дружно поддержал меня экипаж шнеккера. Одновременно с этим в полусотне метров от нас тишину моря всколыхнул боевой клич “Перкуно!”, и мы пошли на абордаж. Ловкие варяги и киевляне, словно кошки, метнулись по веревкам с узелками наверх и через несколько секунд на борту нефа уже были наши первые воины, которые сразу же вступили в бой. За ними последовала основная часть экипажа и мы с Самородом. Сильные руки и опирающиеся на узлы ноги подняли наши тела на вражескую палубу и когда мы с капитаном “Яровита” оказались на палубе “купца”, я вытянул из ножен Змиулана и окликнул варяга: – Ранко! – Да, Вадим!? – Тебе корма, а мне нос! – Договорились! Поворот. Я направился к надстройке на носу нефа и рядом со мной встал верный Немой. За нашими спинами пара варягов, несколько киевлян и кто-то из пруссов, кажется, молодой Люторг сын Пиктайта. Появления абордажиров никто не ожидал и поэтому начало боя пошло легко. С еле слышным посвистом клинок Змиулана рассекает влажный воздух и вонзается в череп одного из матросов, в руках которого был зажат топор. Человек заваливается, а за ним следующая жертва, крупный мужчина в меховой накидке и коротким мечом в руках. Прыжок на него. Удар плечом, он падает, и острие Змиулана вонзается в его раскрытый рот. Сразу же клинок на себя и присел. Над головой пролетает что-то тяжелое, и позади меня Люторг принимает этот метательный снаряд на щит. Подъем и рывок вперед. Передо мной воин в хорошей кожаной броне, со щитом и секирой. Я делаю выпад, а он уклоняется. Опытный гад, но мне с ним возиться недосуг. Поэтому я не даю ему оторваться, наступаю на него и левая ладонь, выхватив из ножен один из моих кинжалов, вонзает его в горло противника. Двигался я всего ничего, а уже на носу. Враги временно закончились. Неф продолжает медленно плыть, куда его тянут паруса, и вся палуба за моими воинами. Победа!? Нет. Только один из этапов боя. Нам предстоит захватить трюм, где множество людей и я собираю дружинников: – Ко мне! Щитоносцы вперед! Сейчас вниз пойдем! Арбалетчики, зарядить оружие! Живее! Слышится стон раненых и вопли матросов, которые сдаются. Вокруг меня позвякивает металл и слышно, как стрелки готовят к бою свое оружие. У Саморода все в норме и он собирается атаковать подпалубные помещения с другой стороны. Еще минута и мы начнем атаку трюма. Однако в этот момент двери надстроек распахнулись и оттуда валом повалили враги. Млять! Не ополченцы какие-нибудь и не охрана торговцев, а настоящие рыцари вместе со своими воинами. Это понятно сразу. Слишком много на пассажирах нефа отличной брони и оружие в их руках превосходное. “Попали! – мелькает в голове мысль, но она тут же сменяется другой: – Если здесь такая охрана, то мы удачно зашли! Может быть, здесь некая знатная особа или королевская казна!? Не знаю, но очень хочется это узнать!” – Яровит! – вскинув меч, я кидаюсь на врагов, судя по говору и гербам, англичан, и дружинники бросаются вслед за мной. Левым плечом, которое обтянуто кольчугой, я врезаюсь в грудь закованного в превосходный итальянский панцирь передового рыцаря. Он без шлема, наверное, не успел надеть, и в его глазах я вижу растерянность. Мозг все фиксирует и обрабатывает информацию, а тело и руки действуют как на тренировках с Сивером. Рукоять Змиулана проламывает височную кость противника, и я отшвыриваю уже мертвого английского дворянина прочь. Он отлетает и тут же Змиулан, в длинном выпаде, вонзается в горло следующего католика. Воины вокруг меня что-то кричат, и я тоже ору. Может быть, славлю своих богов и призываю на головы врагов проклятья. Не знаю. Священная ярость переполняет мою душу, и я подобен смерти. Поэтому мне некогда анализировать свои поступки. Надо идти вперед. Убивать клятых тварей, будущих крестоносцев. Резать им горло. Втаптывать в месиво под ногами. И не останавливаться. Ни в коем случае не останавливаться, ибо врагов оказалось гораздо больше, чем я предполагал, и заминка будет равнозначна поражению. Над головой пролетают арбалетные стрелы, которые пробивают доспехи идущих на острие атаки рыцарей. Враг в замешательстве и снова я ломаю их строй. Прямой удар правой ногой отбрасывает раненого болтом в плечо воина. Передо мной просвет и в него летит острие Змиулана. Молодой оруженосец, дурачок с каким-то цветастым штандартом в руках, падает. После чего возвратным движением острие меча рассекает переносицу рядового воина. Он пытается отступить и, бросив оружие, зажимает рану руками. Сгибается, и я, будто акробат, прыгаю на его спину. Под ногами пружинит, и подранок опускается еще ниже. Прыжок дальше к самой надстройке и Змиулан крутится над головой, словно пропеллер вертолета. Взмах! Кто-то падает. Пространство вокруг очистилось, и тут еще один рыцарь, словно с картинки. Броня, квадратный щит с гербом и в правой руке позолоченный шестопер. Он пытается меня достать, но рыцарь неповоротлив. Шаг в сторону. Взмах клинка и его отрубленная рука падает на окровавленную палубу корабля. Следующий шаг уже на него и сильный толчок левой рукой. Рыцарь шатается, после чего, опускаясь, заваливается на левый бок, а я оглядываюсь. Вокруг чисто. Нос нефа снова за нами, зато на корме и в центре, возле мачт, идет жесточайшая рубка. – Все туда! – клинок указывает на центр нефа, взгляд через плечо, я вижу глаза залитого вражеской кровью Люторга и добавляю: – Прусс, веди людей! Бей католиков с тыла! Парень кивает и полтора десятка воинов, которые были со мной, направились на помощь товарищам. Одновременно с этим поверженный рыцарь с грохотом падает и Змиулан опускается на его позвоночник. Хруст костей! Противный и неприятный, настолько, что аж зубы сводит. Работа мясника, но ее надо делать. Рядом останавливается Немой, который меня не покидает, и я киваю в сторону прохода, который ведет внутрь: – Пошли, Ястреб, католикам в тыл ударим. Вагр слегка повел шеей, мол, даешь ты стране угля, Вадим Андреевич, мелкого, но дюже много. Рискуешь, и меня за собой тянешь. Однако лишь только я вошел в надстройку, как он последовал за мной. Мы оказались в просторном помещении, которое было забито бочками и канатами. Лишь посередине имелся проход, и по нему мы прошли к трапу. Прислушались. Угрозы нет, и только с палубы доносятся звуки боя. Добро. Нас не ждут. Спустились вниз и тут обнаружили матросов, десяток пожилых мужиков в потрепанной одежонке, типичных холопов, только морских. Думал, придется с ними драться, но нет, корабельные работяги забились в угол и молились. Это правильно. Мир и дружба, пацифизм и все люди братья, непротивление злу и христианские ценности. Так держать! А потом вам на шею наденут колодку, и будете вы на меня гамбулить, пока не сдохнете. Скоты! Вагр двинулся через скупо освещенный трюм в сторону кормы, а я за ним. Все свободное пространство было забито сундуками, полотняными свертками, рулонами сукна, гобеленами, мехами, бочонками и тюками, поверх которых находились брошенные впопыхах одеяла многочисленной охраны. Явно, это был не торговый рейс, по крайней мере, не обычный. Но разобраться с грузом предстояло позже, а пока мы поспешили на помощь своим собратьям. В районе выхода на палубу нам встретилось несколько раненых вражеских воинов, которые спускались вниз. Они шли со света в полутьму и нас не видели. Воины прикрывали тряпицами свои раны и вполголоса проклинали напавших на них северян, а тут перед ними вагр. Свист клинка! Вскрик человека и очередной мертвец падает на палубу. Новый выпад Немого и еще один убитый. Рядом с ним встаю я, и сразу же принимаю на клинок кулак, который летит в лицо вагра. Голая ладонь англичанина соприкасается с остро заточенным булатом и распадается на две половинки. Следом мой выпад прямо в его глаза и острие Змиулана вонзается в голову противника. Смерть прошла рядом, и снова вокруг нас нет живых врагов. Я оттеснил вагра и первым выскочил на палубу, где шло рубилово, кровавое и жестокое. Взгляд вправо и влево. Ситуация патовая, потому что Саморода зажали на корме возле рулевых весел, а Люторг пытается пробиться к нему, но не может. Враги, соответственно, между ними, а среди них мы. – Убиваем всех, до кого дотянемся и держим проход вниз, – бросил я назад. – По первому слову отходим в надстройку! Немой меня услышал, и мы снова вступили в бой. Наши крики разнеслись над палубой, а мечи стали кроить спины англичан. Благородные рыцари, их оруженосцы и рядовые воины падали один за другим, а мы не останавливались. Кровь покрыла своей коркой наши лица, и в этот миг нас можно было принять за каких-нибудь сказочных демонов. Рубка и гибель врагов, а больше ничего. Только это осталось в нас с вагром, и наш напор был настолько силен, что враги растерялись. Самород с Люторгом, напротив, быстро сообразили, кто это выкрикивает имя Яровита и пластает католиков в куски, и перешли в контратаку. Рыцарей, словно клещами, сжали с двух сторон, и они, естественно, попытались отступить и прорваться обратно в надстройку. Но мы с Немым перекрыли вход и продержались до подхода товарищей. Бились страшно, словно в последний раз, и наша сила превозмогла вражескую. Англичане почти все полегли и лишь пять-шесть человек попали в плен. Немного, но нам больше и не нужно. К тому моменту, когда мы с вагром смогли покинуть свой оборонительный рубеж и снова выйти на палубу нефа, туман заметно рассеялся, и сквозь него можно было разглядеть мутное желтоватое пятнышко светила, которое неспешно, как всегда, карабкалось по небосводу. Это добрый знак, солнце с нами, есть добыча и победа за нами. Будем жить дальше. Ко мне подошел сгорбившийся Самород, который облокотился на разбитую в щепки дверь надстройки и осипшим голосом выдохнул: – Тяжелая битва была... – Это так, – согласился я с ним. После чего, превозмогая слабость и сильнейшую усталость, я прошел на корму, и посмотрел в сторону ясно различимого концевого нефа в караване, который штурмовал Поято Ратмирович. Это судно было невдалеке от нас, всего метрах в ста пятидесяти и я видел, что там все в порядке. Схватка имела место быть, видать и на том “купце” была сильная охрана, но пруссов сто двадцать бойцов и они управились быстрее. Сейчас на нефе уже выкидывали за борт нагие трупы англичан, а на носу стоял Поято, который как-то странно махал руками, и постоянно указывал куда-то вправо. “Что это с ним?” – подумал я и перешел на правый борт. Прусс продолжал на что-то указывать, и я обнаружил, что два передовых корабля из каравана, неф и большой одномачтовый когг, разворачиваются. Расстояние до противника, который хочет отбить свои потерянные корабли, метров семьсот, предел видимости. Ветер навстречу англам, а значит, чтобы нас достать, они должны идти галсами. Это час времени, может быть, минут сорок, и что за такой промежуток времени можно успеть? Много чего. Как один из самых очевидных вариантов, собрать на захваченном корабле, где почти не осталось матросов, все самое ценное, поджечь его и уйти. Но это не наш метод. Мне грузовозы нужны не меньше чем деньги, так что никому и ничего можно не отдавать. Вот только для этого вновь придется пойти в бой. На вражеские корабли, где английские воины готовы к схватке, лезть не стоит, а вот остановить их можно. Как? Так ведь есть подарочек от Векомира. – Вадим, – рядом остановился Самород, – что будем делать? – Пойдем навстречу противнику. На шнеккере. Здесь оставь пять киевлян, тяжелораненых и Люторга, а всех остальных воинов обратно на “Яровит” и сажай на весла. Драккар остается на месте, его в деле задействовать не успеем, и если что, Поято поможет сыну Пиктайта. Варяг, который про огнесмесь волхвов ничего не знал, меня не понял. Как это так, одним шнеккером выйти против двух больших судов, на которых куча бойцов? Может быть, Вадим Сокол сошел с ума? Запросто. Его мысли были написаны на лице, и я его успокоил: – Драться с англами не станем. Подойдем вплотную и отскочим. У меня есть чем их остановить, а если не получится, то вернемся к нефу, наших воинов заберем и уйдем. Верь мне, Ранко. Он кивнул: – Верю. Самород стал поднимать уставших и израненных воинов, которые во время атаки нефа потеряли тринадцать человек только убитыми и столько же тяжелоранеными. Варяги и киевляне начали спуск в шнеккер, а я осмотрел пленников, которых уже связали, и выбрал среди них кандидата на быстрый экспресс-допрос, молодого большеглазого оруженосца с огромным фингалом под левым глазом и окровавленными губами. Он был испуган и готов на все, а мне требовались ответы на некоторые мои вопросы. Я подошел к пленникам и схватил оруженосца за окровавленный ворот рубахи, которая выглядывала из-под распоротого кожаного панциря. Рывок на себя и он передо мной. Толкаю его к надстройке и прижимаю к переборке. Парень, которому не больше шестнадцати лет, испуган настолько, что может обделать штаны. Поэтому для начала я его успокаиваю: – Ты будешь жить, и тебе не причинят никакого вреда. Но для этого ты должен ответить на мои вопросы. Понимаешь меня? – Д-д-да, сэр, – заикаясь, отвечает англичанин. – Вот и хорошо. Как тебя зовут? – Рональд, сэр. – Откуда вы, Рональд, кто были рыцари и воины, которые путешествовали с тобой на корабле и кому вы подчиняетесь? Краткая заминка. В душе парня сомнение и страх. Его необходимо подтолкнуть к максимально честным ответам и моя правая ладонь отвешивает ему хлесткую затрещину. После чего оруженосец начинает выдавать полезную информацию: – В караване воины трех владетельных и знатных лордов. Миля Глостерского, Первого графа Херефорда и лорда Брекнока. Ранульфа де Жернона, графа Честера, а так же виконта де Авранш и де Байе. Ну и моего господина Жоффруа де Мандевиля, Первого графа Эссекса. – Куда вы шли? – В Брюгге. – Зачем? – Мы охраняли товары наших сюзеренов, которые требовалось продать на рынках Фландрии. – Что это за товары? Парень снова замялся, и я опять замахнулся. Он сжался в комочек и пропищал: – Не бейте! Все скажу! – Говори. – В этом году наши сюзерены разграбили аббатство Рамси, а так же все самые богатые усадьбы и города Кембриджшира. Мы везем трофеи на рынок, а вырученные деньги были должны частью отправить в Англию, а частью передать братьям-крестоносцам из ордена храма Соломона. Это правда и это все, что я знаю. Не бейте! Молю вас! Вот оно как, и тут тамплиеры. Кое-что по этой теме я слышал от захваченных в плен цистерианских монахов, и получалось, что пока в Англии гражданская война, некоторые знатные господа, как со стороны королевы Мод, так и приверженцы короля Стефана, крутят свои темные делишки. Они грабят соседей, убивают народ и занимаются работорговлей. Меня это не касается, ибо плевать на англичан и их внутренние беды, когда своих забот полным-полно. Однако факт, что часть добычи нечистоплотные дворяне передают на нужды тамплиеров, я запомнил, а теперь получил этому подтверждение. – Вадим! – донесся окрик Саморода, спускающегося на шнеккер. – Мы готовы! – Иду! – отозвался я и, оставив в покое перепуганного оруженосца, кивнул Немому: – За мной! Спустя пару минут “Яровит” отошел от нефа, который носил название “Добрый Герберт”, и направился навстречу врагам. На борту была только половина экипажа, и из него два щитоносца и десять арбалетчиков, которые должны были меня прикрывать, когда я стану закидывать на борт вражеских судов предоставленные мне волхвами зажигательные снаряды. Пока шнеккер сближался с противником, я проинструктировал воинов. Затем в глиняном горшочке разжег специально заготовленные угольки для подачи световых сигналов в ночное время. Ну, а потом достал плотный войлочный тюк, внутри которого находилось десять темных глиняных бутылок в веревочной оплетке и с фитилем, который торчал из плотно запечатанного сургучом горлышка. Что находилось внутри, мне не сказали. Однако жрецы Святовида головой ручались, что огнесмесь работает, и я им верил, а чтобы вражеское судно загорелось, по их словам, мне надо было только поджечь фитиль и разбить бутылку. После чего начнется пожар. Вот такие дела и если рассуждать здраво, то в каждом зажигательном снаряде нечто вроде “греческого огня”: смесь из масла, нефти, камфоры, клея, фосфоритов, жира и еще нескольких компонентов. Так что по-хорошему, следовало бы заняться этим подробней, но пока не до того. Мне дали оружие, и я буду его использовать, а химичить станем уже в Рароге, благо, специалисты есть. Расстояние между шнеккером и вражеским нефом, вдоль бортов которого я насчитал не менее сотни английских воинов, сократилось до пятидесяти метров. Лучники противника, надо сказать, знатные стрелки, сделали первый залп, а наши арбалетчики ответили. Размен трое убитых на нефе и один раненный у нас. Кинжалом я отрезал от абордажного конца несколько кусков и, спрятавшись за бортом, стал привязывать их к веревочной оплетке бутылок. Сделал четыре завязки, пока хватит. Пришло время огня. Разумеется, если волхвы ничего не напутали, а то если огненная смесь гореть не будет, нам придется туго. Пропитанный маслом толстый фитиль опустился в горшок с угольками и немедленно загорелся. Хорошо. Я встал, и меня тут же прикрыли Немой и Самород. Фитиль тлел быстро, медлить было нельзя и я начал раскручивать снаряд. Виток. Второй. Третий. И еще один. – В сторону! – выкрикнул я. Варяг и вагр расступились. Борт вражеского нефа всего в тридцати метрах. Отпускаю веревку, и бутылка по высокой дуге летит во вражеское судно. Хлоп! Она упала на палубу, и ничего не произошло. Ранко и Ястреб моментально снова закрыли меня щитами, и я подумал, что бутылка могла не разбиться. Но в этот момент на английском судне что-то вспыхнуло. Огнесмесь все-таки сработала и вспышка была очень яркой. На палубе нефа забегали люди, которые стали тушить пожар, а я схватил следующий снаряд. Поджег. Раскрутил. Кинул. Попал. И этот заряд в отличие от первого полыхнул мгновенно. За второй бутылкой последовали третья и четвертая. Опять попадания и результат превзошел все ожидания. Пожар на борту нефа разгорался нешуточный, и англичанам стало не до преследования. – Ранко, поворачиваем ко второму противнику! – отдал я команду и снова спрятался за бортом шнеккера. “Яровит” сделал резкий поворот, отошел от горящего нефа и стал сближаться с коггом. Но там видели, что произошло с их товарищами, и они сделали все, что возможно, лишь бы не подпустить нас на расстояние броска. Стрелы и дротики встретили “Яровит” на подходе и все что мне удалось, разбить один снаряд об нос поворачивающего к берегу когга и еще один положить под его мачту. После этого вражеские стрелки подстрелили трех наших гребцов и двух арбалетчиков. Шнеккер быстро становился неуправляемым и, скрипя сердцем, я отдал команду отступить. Мой корабль пошел к трофейным “купцам”. Обстрел прекратился, и я, спрятав оставшиеся четыре снаряда в тюк, прошел на корму. Здесь встал рядом с кормчим, старым варягом Колотом и впервые за все время нашего знакомства, услышал от него похвалу: – Хорошо мы сегодня бились, Вадим, – произнес седоусый воин. – И немало католиков на тот свет спровадили. Ты хороший вожак и я доволен, что иду в бой вместе с тобой. Кормчий на любом корабле второй человек после командира. И про Колота я знал, что он служит Самороду, но не мне. Теперь же, прислушавшись к его эмоциям, я понял, что отныне он мой человек. – Да, знатная рубка была, дядька Колот, – я кивнул кормчему и посмотрел на остающихся позади врагов. Пожар на нефе разгорелся настолько сильный, что его уже не тушили, ибо бесполезно. Воины и матросы, спасаясь от огня, бросались в холодные воды Северного моря, и я был уверен, что до берега из этого экипажа никто не доберется. Слишком далеко до суши, а водичка нынче прохладная, полчаса покупался и буль-буль, пошел на корм подводным тварям. Взгляд скользнул в сторону удирающего когга. Единственный снаряд, который упал на его борт, наверное, уже был потушен. Дымок есть, а огня нет. Жаль, конечно, что не удалось и этого утопить. Но, видимо, такова воля богов или судьбы. Пусть эти англичане еще немного поживут, а там, кто знает, возможно, мы еще встретимся.