Где-то есть ты… - Елена Сокол

Так я проводила несколько дней в неделю. Всё это изматывало, но приносило какое-то смутное ощущение наполненности жизни, становилось заменителем счастья. Так я хотела показать Саше, что не бьюсь в истерике, не тоскую о нём вечерами, что живу своей жизнью. А в это время он жил своей.

Я только и слышала от Мити истории о том, как славно они отдыхают то тут, то там. Меня это ужасно злило. Ведь мне же было плохо без Сашки. А как он мог веселиться без меня? Замкнутый круг.

Я везде создавала иллюзию присутствия в моей жизни друзей. Даже представляла, как Сашины знакомые и приятели делятся с ним впечатлениями о том, какая Ева позитивная и классная. Так на самом деле и было. Когда очередной друг рассказывал Саше про общение со мной, укорял его за наше расставание, тот психовал, звонил мне и требовал, чтобы я оставила его друзей в покое и завела своих.

Зато в отношениях с ним самим за эти два месяца я почувствовала себя настоящей проституткой. Мне было стыдно, но мы действительно встречались раз в одну-две недели, чтобы переспать. Обычно всё происходило так: мы случайно оказываемся где-то вместе, бросаемся в омут, не замечая никого вокруг, после этого три дня общаемся в Skype, потом неизменно ссоримся, бросая обидные слова, пару недель не видимся, снова оказываемся случайно вместе, и всё по-новой. Как же мне было тяжело! Мы не могли порознь, тянулись друг к другу, но и вместе тоже быть не могли.

Когда я исчезала, он сам меня находил. Когда не звонила, сам звонил. Всё это непременно заканчивалось скандалами и руганью. Мы катастрофически не могли найти общий язык. Но по-прежнему, оказываясь наедине, предавались страсти, сопровождаемой нежными словами и признаниями. Я продолжала лить слёзы над общими фотографиями и надеялась всё вернуть.

А однажды в июле, когда я была на вечеринке у Мити, он пришёл туда пьяный и случайно назвал меня Машей. Сразу понял, что оговорился, и покраснел. Я превратила это в шутку, после которой меня ещё две недели потом все называли этим именем, но не забыла, что я тогда почувствовала. Какое же унижение я испытала, увидев выражения лиц наших друзей! Им было очень жаль меня, ведь наверняка все знали, кто такая на самом деле была эта Маша. Меня словно окатили ведром с помоями.

В ту ночь я не дала ему даже прикоснуться к себе, настолько сильным было для меня нанесённое оскорбление. Он лёг спать в одной комнате, а мы с Митей – в другой: я – на кровати, а Митька – на кресле. Утром Саша вскочил и прибежал к нам в комнату с криками:

– Ты спала с Митей?! Спала с ним, да?!

Через пять минут он уже как ни в чём не бывало приставал ко мне, пытаясь повалить на диван. Я была холодна и, вырвавшись, убежала на кухню. А когда он ушёл принимать душ, взяла его сотовый телефон и обнаружила там десятки звонков и сообщений от Маши. Зашла в ванную с каменным лицом, протянула ему телефон и сказала:

– Вот, значит, кто такая эта Маша…

– Ты хочешь сейчас выяснять отношения? – спокойно спросил он, вытираясь полотенцем, – я с ней просто общаюсь как с другом.

– Да пошёл ты! – И хлопнула дверью.

Схватила сумку, поцеловала расстроенного Митю, застывшего с кружками кофе в руках, и выбежала из квартиры. Всю дорогу костерила себя на чём свет стоит. И ведь хорошо он баб разводит, сволочь! И ведь уси-пуси в каждой эсэмэсочке! Поэтому все и ведутся. В голове всё смешалось и вот-вот грозило взорваться.

Но спустя лишь неделю я уже снова была готова всё ему простить. Я так же бегала к нему на работу, так же исправно общалась и давала себя унижать. Словно шёл на повторе показ одного и того же плохого кино, которое никак не могло закончиться. Если бы кто-то спросил меня: «Ну как так?! Как можно позволить кому-то так издеваться над собой?», я бы ответила: «Не знаю! Полюбите, и тогда поймёте».

А ещё через неделю он, скептически разглядывая меня с ног до головы, заявил:

– Что-то ты пополнела, Ева!

– А что, – попробовала съязвить я, – твоя Маша – не такая? О, ну, она, наверное, стройняшка?

– Да, она стройная, – ответил он, улыбаясь.

Я убегала, обижалась, плакала, кричала, но всё же опять простила, когда он признался, что пошутил, и никакой Маши у него нет.

А как я стелилась и пыталась с ним не ссориться перед его днём рождения! И всё для того, чтобы он увидел, как оригинален мой подарок, чтобы понял, как много он сам для меня значит. И что из этого получилось? Пришла к нему на работу, подарила, попила чая, пару раз дала себя потискать и ушла. Как девушка по вызову. Никто и не собирался меня никуда приглашать. А зачем? По официальной версии, никто ничего и не справлял. Я понимала, что прохожу последнюю стадию унижения, но по-прежнему не могла себе отказать в любой возможности его увидеть. А этот идиот, как назло, по-прежнему при каждой встрече смотрел на меня восхищённо, тем самым давая мне напрасную надежду. Тупик!

Никто не мешал мне найти другого мужчину – достойного, надёжного, щедрого, – но как только я представляла, что Саша об этом узнает, отказывалась от этой мысли. Ведь если бы он узнал, то подумал, что я быстро забыла о нём. Значит, никаких серьёзных чувств у меня и не было. Подумал бы, что я, ветреная и легкомысленная, из-за него даже не страдаю. А ведь он должен знать, чёртов придурок, что я его до сих пор люблю. А-а-а! Ужас. Такими мыслями я и выносила себе мозг всё лето.

Я даже с Митей неделю назад поссорилась из-за Саши. Он просто крикнул мне в трубку, что устал про него слушать, что ему надоели все эти сопли, жалобы и рыдания. Сказал, что, если бы я хотела, давно бы сама всё прекратила. Попросил, чтобы отстала от него с этим бредом. И бросил трубку. На работе я закрывалась в кабинете и даже носа не показывала на кухню. Чувствовала, что скоро взорвусь. Нельзя же всё время жить на пределе. Это была наша с Митей первая ссора, и я даже не знала, стоит ли мне приходить, чтобы помириться.

С Антоном я почти не виделась – не хотела. Зато за это время наладились отношения с Марком. Я поняла, что у меня есть старые друзья, готовые поддержать в любой момент. Ведь когда-то мы неплохо ладили и проводили вместе много времени. Вот и этим летом несколько раз встречались, ездили отдыхать, могли просто поставить машину так, чтобы было видно весь город, и накачаться коньяком, рассказывая друг другу о проблемах. Я поддерживала его, пыталась давать советы, направляла. Сидя в его машине и глядя на огни города, мы не были начальником и подчинённым, мы были добрыми приятелями, чьи корабли прибила к берегу сильная буря.

На его единственную попытку поцеловать меня я просто улыбнулась и попросила Марика не портить то, что мы имеем сейчас. Он сжал мою руку и сказал, что бесконечно обожает, а я ответила, что благодарна за данную им мне путевку в жизнь. Странно, но не было во мне ни малейшего желания спать с каким-то другим мужчиной, кроме любимого.

А один раз ночью мы с Марком катались по городу, скупая шаурму и сладкую вату. Он позволил мне сесть за руль, как когда-то прежде. Я наконец почувствовала, что у меня есть хоть один близкий человек, которому нужна. В два ночи мы приехали забрать Женю из подпольного казино, где тот просаживал деньги в игровые автоматы и рулетку, зашли и остались.

Единственное, что помню это, как до утра кидала монеты в отверстия одноруких бандитов, нажимала кнопочки и весело визжала. Как мы с Женей снимали выигрыш, тут же брали ещё пиво и продолжали. Помню, как Марк потешался над нами, когда мы наперегонки бегали от одного автомата к другому. Он же затеял перепалку, отбивая от меня навязчивых кавалеров. Мне тогда жутко понравилось, что за меня заступились. В ту ночь я выиграла для них чёртову кучу денег, которую и обнаружила наутро в своём кармане. Видимо, именно Марик заботливо положил мне их туда.

Выпив тут же таблеточку от головной боли, я сходила, заплатила этими деньгами за квартиру и коммунальные услуги, мысленно поблагодарив своих добродетелей и пообещав себе больше никогда не заниматься подобными вещами. Уж слишком опасно азартные игры затягивали и манили. Целых два дня потом перед глазами стояли эти забавные ягодки: вишенки, лимончики, малинки, призывно машущие с экрана своими ручками под идиотскую музыку «ту-ту – ту-ту – ту-ту – ту!» Только после этого ко мне пришло осознание того, что я неумолимо качусь куда-то вниз, и моё времяпрепровождение не способствует поддержанию имиджа приличной молодой девушки. Всё это никогда не было моим, не было тем, к чему так стремилась. Я сама создавала себе глупую иллюзию весёлой беспечной жизни. Пришло время это прекратить.

– С днём рождения, – прошептала я Мите, который посреди шумной кухни ресторана над чем-то колдовал у плиты.

Он медленно повернулся ко мне и осмотрел с головы до ног. Я стояла перед ним, поставив руки на талию, в элегантном бежевом костюме, пиджак которого был расстегнут. А под пиджаком на мне была надета футболка молочного цвета, на которой в области груди был изображён смешной мультяшный повар с ножом, с которого стекает кровь. На нём был забавный поварской колпак, а рядом с поваром на нарисованной кухне повсюду были разбросаны части человеческого тела. Лицо его было небритым, перекошенным, а изо рта торчали три последних зуба. Всем видом повар показывал, что он очень доволен своей работой. Ниже рисунка шла надпись, которая гласила: «Мой лучший шеф-повар. Love you, Митя!»