Остров затерянных душ - Джоан Друэтт

Глава 17

Лодки

На северной оконечности острова Окленд трое мужчин, оставшихся последними из выживших членов команды «Инверколда», благополучно пересекли пролив по пути к Кроличьему острову на своей второй, значительно более добротно построенной лодке, что поначалу казалось чрезвычайно разумным поступком. В то время как январь сотрясали шторма с сильными ветрами, в феврале надолго установилась необычайно хорошая погода. Ласковое солнце, льющее свет и тепло на объеденные многочисленными кроликами лужайки, и галечные пляжи, на которых должны были в изобилии присутствовать морские львы со своими новорожденными детенышами, чрезвычайно улучшало их настроение.

Найдя хорошо защищенное место на обращенной к бухте стороне острова, Далгарно, Смит и Холдинг выбрали участок в тридцати ярдах от моря, где под прикрытием дерева решили построить себе жилище. Правда, тогда Холдинг с досадой обнаружил, что забыл лопату, которую вместе с другими немногочисленными инструментами унес из Хардвика в свой лагерь на мысу. О том, насколько изменились его отношения с капитаном и его помощником, свидетельствует распоряжение взять лодку и отправиться в старый лагерь за инструментами, незамедлительно отданное Холдингом, который раньше наверняка доставил бы их самостоятельно.

Видимо, пристыженные постоянным проявлением его умений уверенно решать различные проблемы, они повиновались, что закончилось комичным провалом, хотя могло привести и к более трагическому финалу. Несмотря на теплую погоду, оба не пожелали снять верхнюю одежду, которая едва не утащила их на дно, когда они опрокинули лодку всего в десяти ярдах от берега. Холдинг бросил им веревку с язвительным замечанием, чтобы они не забыли забрать с собой на берег лодку с веслами, но они беспомощно барахтались, отягощенные своими шинелями, с криками: «Ради бога, спаси нас, мы не умеем плавать!» – которые казались ему довольно забавными. В итоге он, конечно, зашел в воду и все уладил, после чего они снова отправились выполнять его поручение, на этот раз уже без приключений.

Когда они доставили Холдингу лопату, он послал их на берег собирать камни для печи, а сам принялся за работу, вырезая прямоугольники дерна, общипанного кроликами до голого состояния. Заготовив их в достаточном количестве, на очищенном участке он сложил из них земляные стены, огораживающие площадь в восемь-десять квадратных футов. Затем из ветвей раты нарубил стропил, соорудил крышу, а из оставшихся после постройки лодки досок настелил пол. Очаг и входную дверь он сделал со стороны самой защищенной стены, а внутреннюю поверхность земляного жилища обтянул шкурами тюленей.

«Построенный дом оказался очень уютным, уж поверьте, – пишет Смит. – Койки мы сделали из натянутых на деревянной раме тюленьих шкур, сверху застеленных подсушенной травой, а одеялами тоже служили тюленьи шкуры».

Холдинг тоже был доволен результатом, отмечая, что это, возможно, единственный дом в истории, построенный всего лишь с одним гвоздем, так как остальные были использованы при сооружении лодок. Чего не скажешь о Далгарно, который позже сообщил следующее:

«Постепенно мы скопили достаточное количество шкур для строительства маленькой лачуги наподобие яранги эскимосов, но она крайне слабо нас защищала от непрекращающихся дождей и других отвратительных проявлений того сурового климата».

Как и прежде, склонный по натуре к одиночеству Холдинг стал отправляться в дальние разведывательные походы, ни на минуту не забывая при этом об охоте. Вопреки той картине, которую он рисовал в розовых тонах перед остальными, убеждая их перебраться на Кроличий остров, все трое были постоянно голодны. Смит жаловался, что из-за кролей здесь не растет Stilbocarpa, а им его очень не хватало. С окончанием брачного периода исчезли морские львы, а кролики, которые тут водились тысячами, были тощими, голодными, дикими, и поймать их было почти невозможно.

Иногда Холдингу удавалось оглушить одного из них брошенным камнем. Однажды, сам того не ожидая, он зашиб кролика, швырнув в него тесло.

«Как же я жалел, что у меня нет ружья!» – сокрушается он.

Доведенные до отчаяния, они нарубили жердей и построили два забора в двести пятьдесят футов в длину каждый, образующие угол. Затем они стали загонять в него кролей с целью переловить их. Однако, как пишет об этом Смит, «они перепрыгивали через наши головы, или через забор, или ускользали у нас между ногами». Он также описывает неудачную попытку стрелять в них из лука. В конце концов он стал следить за летящими соколами и подбирать тушки убитых ими кролей.

Однажды Холдинг, засунув руку в кроличью, как он думал, нору, получил болезненный клевок и вскоре выяснил, что там сидит пушистый птенец с весьма острым клювом. Не обращая внимания на яростные атаки, он вытащил птенца, убил его, ощипал и зажарил. На этот раз ему повезло: мясо оказалось чрезвычайно вкусным. Еще он ходил между камнями с короткой толстой палкой, убивая птиц на лету, но то было редкой удачей.

Между тем, исследуя вершины скал, Холдинг заметил, что отдыхающие чайки, незнакомые с человеком, почти ручные, и он наловил их довольно много силком, сделанным из тюленьей шкуры. Явно пренебрегая опасностью, он подвергал свою жизнь большому риску, спускаясь в расселины между утесами. Забравшись повыше террасы, где было множество птичьих гнезд, он спускал вниз силок, в который для веса вкладывал камень, а затем тащил его по неглубоким гнездам. Таким способом ему удавалось набрать до дюжины жирных птенцов за раз. После того как он проделал это несколько раз, за его действиями стали следить стайки альбатросов, и, если птенец вываливался из силка, пока он тянул его наверх, альбатрос тут же бросался за ним вниз, хватал на лету, прежде чем тот падал в море, и быстро рвал на куски.

Хотя это опасное занятие в то время обеспечивало его мясом, Холдинг ясно понимал, что сезон размножения птиц вскоре закончится, поэтому он вскопал грядки, огородил их ветками кустарника и засеял семенами капусты и репы, что росли в диком виде в Порт-Россе.

«Иногда выживание стоило нам больших усилий, но, слава богу, мы всегда что-нибудь находили, пусть и в небольших количествах, – пишет Эндрю Смит и продолжает, впрочем не ставя это в заслугу Холдингу: – Я думаю, шел март, когда мы принялись расчищать участок земли, где собирались выращивать репу и корни, семена которых собрали на покинутом нами острове».

«Воскресенье, 26 марта 1865 года, – записал Масгрейв. – Море бушует, завывает ветер. Эти звуки почти беспрерывно звучат в моих ушах последние пятнадцать месяцев». В глухих ударах накатывающихся на отдаленные, невидимые западные скалы волн было нечто ужасно гнетущее. «Иногда от этого у меня по телу бегут мурашки», – признается капитан. Столь дикие звуки в таком диком месте понравились бы любителям дикой романтики, отмечает он с иронией и продолжает: «Но я бы и врагу не пожелал оказаться в подобных обстоятельствах».