Возвращение из Трапезунда - Кир Булычев

Спохватившись, что ведет себя неосмотрительно, Андрей собрался было выйти из дома, но тут вернулась запыхавшаяся тетя Маня. Готовя ужин, а затем кормя опасно похудавшего, на ее взгляд, племянника, она выкладывала скудные новости.

Ахмета она давно не видела, старик Циппельман все так же торгует в своей кондитерской, Фира счастлива и родила мальчика, Грудзинский неожиданно уехал в Варшаву, Нина ухаживает за отцом, который совсем плох, Сергей Серафимович приезжал недели две назад.

На этот раз на мотоцикле. Он, оказывается, купил себе мотоцикл «Стэнли», блестящий и ревущий, как тысяча чертей, и тетя Маня боится, что на каком-нибудь перевале он сломает свою глупую шею. Это же надо — на старости лет!

Андрей сказал, что завтра с утра поедет в Ялту.

Ночью тетя тихо плакала.

* * *

В Ялту Андрей приехал на линейке — автобус был, оказывается, реквизирован армией. В Алуште, купив газету, Андрей узнал, что пал Брюссель и германские армии ведут пограничное сражение с французами, тесня их к западу. В Мобеже заканчивается развертывание английского экспедиционного корпуса, который должен ударить германцам во фланг и тем переменить неблагоприятно складывающиеся обстоятельства на фронте.

Два грека, сидевшие рядом с Андреем, все время спорили о том, выступит ли Турция на стороне Германии или сохранит нейтралитет. С моря дул сильный горячий ветер, и, когда дорога за Алуштой поднялась вверх, стало видно, что море покрыто белыми барашками.

Встретился грузовик, в нем сидели матросы. Потом, уже ближе к Ялте, в море показался военный корабль, и греки снова стали спорить. Один говорил, что это «Георгий Победоносец», а другой твердил, что это «Императрица Екатерина». Греки сердились, призывали в свидетели других пассажиров, но те в спор не вмешивались. Корабль казался маленьким и нестрашным.

В Ялте на набережной было безлюдно. Может, из-за войны, а может, из-за сильного ветра.

Волны были так сильны, что перелетали через парапет и растекались по мостовой до самых домов.

Вольным шагом прошли два морских офицера. К молу был пришвартован катер, покрашенный в шаровый цвет. Два матроса в тельняшках сидели, свесив босые ноги за борт, и кидали чайкам кусочки хлеба. Чайки подхватывали хлеб у пенных верхушек волн. Хоть за молом было куда тише, чем в море, катер подбрасывало вверх, но матросы на это не обращали внимания.

С Алушты Андрей дебатировал пустой вопрос: куда идти сначала — к отчиму или к Иваницким. Уверенности в том, что Лидочка уже вернулась из Батума, не было, так что долг требовал визита к отчиму. Но ноги сами провели Андрея мимо великого старого платана, который на своем веку видел уже столько войн, что полагал их естественным состоянием людишек, и выше, за армянскую церковь.

Хоть Андрей никогда раньше не был в квартире Иваницких, но за последние месяцы он столько узнал о них из писем Лидочки, что уже совсем не опасался строгого взгляда Евдокии Матвеевны, которая, кстати, если, конечно, Лидочка не преувеличивала, также немало знала об Андрее и против переписки не возражала.

Так что Андрей смело поднялся на второй этаж и позвонил.

Евдокия Матвеевна оказалась почти такой, как он предполагал из Лидочкиных писем. Даже если бы Андрей встретил ее на улице, он бы ни на секунду не усомнился, что она — Лидочкина мать.

Евдокии Матвеевне было тридцать девять лет, но можно было дать меньше. Ее лицо было совсем без морщин, а волосы — без седины, значительно темнее, чем у дочери. Только лежали прямо, не вились, туго стянутые лентой на затылке. Правда, в отличие от дочери Евдокия Матвеевна была склонна к полноте.

Андрей сразу почувствовал расположение к Евдокии Матвеевне и даже радость от того, насколько она схожа с дочерью.

— Здравствуйте, — сказал Андрей, но больше ничего сказать не успел, потому что Евдокия Матвеевна его сразу перебила.

— Андрюша, — сказала она, — заходите, я вас сверху увидела, вижу — знакомая фигура, помните, как вы наш дом зимой осаждали? Да вы не стесняйтесь, проходите, только башмаки снимите обязательно, мы сегодня пол мыли, дайте я вам помогу шинель снять. Нет, в этом нет ничего дурного, я хозяйка дома, а вы — милый гость. Вот, возьмите туфли Кирилла Федоровича, они вам должны быть впору, как хорошо, что вы прямо к обеду пришли, сейчас Кирюша должен быть, с минуты на минуту. Да проходите в залу, садитесь…

Евдокия Матвеевна говорила вроде бы не спеша и негромко и вовсе не суетилась, но Андрей вскоре понял, что ни одного слова вставить в ее монолог не может, и покорился, фаталистически понимая, что Евдокия Матвеевна сама ему все расскажет.

Из кухни вошла широкоплечая, очень красивая, черноволосая хохлушка, которую, как Андрей уже знал, звали Горпиной, и была она из-под Полтавы, а у Иваницких служила лет пять, но все грозила, что уйдет, как только появится достойный жених. Достойные женихи приходили в уютную, всю в кружевах, комнатку за кухней, но потом оказывались недостаточно достойными.

— Приихав! — сказала она. — Ондрейка! Який гарний хлопчик!

Андрей совсем смутился, потому что тут ему открылось, что в доме Иваницких он, видимо, считается женихом и о нем говорят как о существе домашнем.

Евдокия Матвеевна тут же уловила Андрюшино смущение и сказала строго:

— Горпина, я тебя умоляю, суп убежит. Дай нашему гостю прийти в себя. Он же такую дорогу перенес!

Горпина фыркнула, обидевшись, и уплыла на кухню, где сразу же громко загремела посудой.

— Простите за такую фамильярность, — сказала Евдокия Матвеевна, — но Горпина у нас член семьи.

Андрей не смог ответить, потому что Евдокия Матвеевна тут же продолжила монолог, из которого Андрей узнал, что Лидочка с Маргаритой задержались в Батуме, так как по прибытии туда господин Потапов намеревался, разгрузившись, возвратиться обратно, но там уже начиналась подготовка к военным действиям против Турции, хотя Турция, как известно, в войну еще не вступила. Так что господину Потапову приказано было (к его собственной выгоде) проследовать в Новороссийск и оттуда вернуться в Батум с грузом цемента. Разумеется, Евдокия Матвеевна очень беспокоилась, не начнется ли в тех краях война, но Кирилл Федорович утверждает, что опасности для Батума и Черного моря вообще в настоящее время нет…

Евдокия Матвеевна не успела завершить свой монолог, как пришел Кирилл Федорович. Он был в морском мундире с погонами подполковника береговой службы. Оказывается, его мобилизовали, как и других работников порта, которые связаны с военными перевозками.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});