Смех баньши - Вера Космолинская

Гамлет какое-то время рассеянно прислушивался краем уха, потом вдруг начал проявлять признаки беспокойства, хмурясь и неуверенно ерзая в седле. Я исподтишка следил за ним, сдерживая усмешку. Догадается сам или нет? Олаф бы давно уже догадался, но и его и Фризиана понесло сейчас в авангард вместе с Кеем.

И вот, пред всеми озеро предстало,Как им Амброзий-Мерлин предсказал.«Вот, оттого здесь башня и не встала, —Изрек он, и опять вопрос задал: —

Ответьте мне, мудрейшие из мудрых,Что в озере находится на дне?»Ответом был десяток взоров хмурых,В беспомощной, гнетущей тишине.

«Ну, что ж, я и на это вам отвечу.На дне два камня, полых изнутри.В них — два великих змия дремлют вечно.Пусть озеро осушат до зари».

И спущены из озера уж воды,Две глыбы перед всеми обнажив.Зловещей чернотой зияют гроты.Выходят змии, смертных устрашив.

Один — как пламя, алым полыхает.Жемчужно белый, будто снег, другой.Огонь и дым шумливо извергая,Драконы меж собой вступают в бой.

Глядит король, глазам своим не веря,На битву двух гигантов пред собой.Постройка замка — малая потеряПред чудом, что он зрит такой ценой.

«Следи ж за ними, — Мерлин ему молвит, —Британии судьбу ты видишь здесь.Коль снежный змий багряного прогонит —Захватят вскоре саксы остров весь.

Дракон багряный — славный знак британцев,Тебе он представляет весь наш род.А белый змий — свирепый знак германцев.Гляди ж, чей ныне победит народ».

Все жарче схватка, белый наступает,И алого соперника теснит.Король и Мерлин молча наблюдают —Который же из змиев победит?

Гамлет обернулся и уставился на меня тяжелым взглядом. Точно, дошло. Я напустил на себя невинный вид и отвернулся.

— Так вот, что ты строчил вчера вечером, — медленно проговорил Гамлет. — Перевод.

— И что же?

Гамлет шумно втянул воздух и покачал головой.

Дракон багряный отступал недолго.И мощь, доселе скрытую, открыв,Врага изгнал из озера, но толькоИсчезли оба, на берег ступив.

И Вортигерн спросил в недоуменьи:«Что значит боя странный сей исход?»Ответил Мерлин: «Это без сомненьяПобеда змия красного, ведь тот,

Внезапно гнев и силу обнаружив,О коих прежде не подозревал,Мгновенно ход сражения нарушилИ саксов из страны своей изгнал.

Увы, недолгой будет та победа.Страной ему не вечно обладать.Обоих змиев ждут здесь злые беды,Триумфы, и несчастия опять.

Миг для британцев ныне предрассветный —Им вверена земля эта сейчас,И стрелы бед окажутся безвредны —Для них пора в другой настанет раз».

«Но кто ты? Молви мне, о отрок вещий.Кто твой отец — злой дух иль божество?Откуда знаешь скрытые ты вещи —Грядущую беду иль торжество?»

«Я — Мерлин, прозываемый Амброзий.Иль Мирддин Эмрис на валлийский лад,И Мирддин — бог ветров, лихой и грозный,Всегда мне покровительствовать рад.

Считает кто-то: он и я — едины.Возможно, правы в чем-то и они.Но мой отец — то Дух страны родимой —Могучей, славной, древней сей земли.

Сюда приходят люди и народы,Затем, чтоб после снова исчезать.И превращаясь в горные породы,Навеки эту землю оставлять.

Увы, и ты ее покинешь скоро —Наследники законные грядут:Аврелий, Утер — их приносит море —Тебя и саксов принцы разобьют.

О Вортигерн, нельзя построить башниНа озере подземном никогда —Трон не стоит на преступленьи страшном —Их подмывают кровь или вода.

Спеши сокрыться, отдалить на времяТу участь, что тебе присуждена.Уже недолгим будет жизни бремя —Ее твоя же поглотит война».

Главу печально Вортигерн склоняет —На лике лишь усталости печать.О власти он давно уж не мечтает.Как от судьбы зловещей убежать?

«Не хочешь ли отправиться со мноюКуда-нибудь?» — он Мерлина спросил.«Нет, Вортигерн, мне под другой звездоюТворец скитаться в жизни отпустил.

Останусь здесь, в Деметии я править,Прекрасной, после деда моего.Мне много в жизни суждено исправить,Но нет в ней больше места твоего».

Ни трона и ни башни не воздвигнув,Уехал опечаленный король.Душой для мира этого погибнув,Он знал — не удалась чужая роль, —

торжествующе допела Гвенивер и весело рассмеялась, довольная, что одолела такого монстра с пергамента до конца, и отыскала меня взглядом, вполне сошедшим за воздушный поцелуй.

— Нам надо поговорить, — ничего не выражающим тоном сказал Гамлет.

— Не принимай так всерьез, что ты Ланселот, — сказал я, с улыбкой поклонившись девушке. — В конце концов, это даже не любовная лирика.