История России с древнейших времен - Сергей Соловьев

Между тем Изяслав, отойдя немного от Киева, остановился, чтоб дождаться племянника, которого послал за половцами, и когда тот пришел, то двинулся к Белгороду, уже занятому союзными князьями, волынским и галицким. Изяслав осадил их в городе и не сомневался в успехе, имея 20000 половцев, как измена берендеев переменила все дело; или надеясь выиграть с переменою, или действительно доброхотствуя сыну любимого князя своего Изяслава, они вошли в сношения с осажденными, послали сказать Мстиславу: «От нас теперь зависит, князь, и добро твое и зло; если хочешь нас любить, как любил нас отец твой, и дашь нам по городу лучшему, то мы отступим от Изяслава». Мстислав обрадовался такому предложению и в ту же ночь поцеловал крест, что исполнит все их желания, после чего берендеи не стали медлить и в полночь поскакали с криком к Белгороду. Изяслав понял, что варвары затеяли недоброе, сел на коня и поскакал к их стану; но, увидав, что стан горит, возвратился назад, взял племянника Святослава Владимировича с безземельным Владимиром Мстиславичем и побежал к Днепру на Вышгород; в Гомеле дождался жены и бросился в землю вятичей, которую занял за то, что Святослав Всеволодович ни сам не пришел к нему на помощь, ни сына не отпустил; Святослав отомстил дяде на боярах его, велел побрать всюду их имение, жен и взял на них окуп.

Освобожденный берендеями от осады, Мстислав с двумя союзниками вошел в Киев, захватил имение дружины Изяславовой, отправил его к себе во Владимир-Волынский и послал в Смоленск звать дядю Ростислава на старший стол. потому что прежде похода еще союзники целовали крест - искать Киева Ростиславу. Но последний понимал затруднительность своего положения в Киеве, где его после бегства перед Давыдовичем не могли много любить и много уважать; на первом месте здесь стоял деятельный и храбрый племянник, который теперь подобно отцу своему добыл головою Киева и только по необходимости уступает его дяде; Ростислав мог думать, что племянник захочет смотреть на него, как прежде Изяслав смотрел на старого дядю Вячеслава: оказывать наружное уважение, называть отцом и между тем на деле быть настоящим князем-правителем; вот почему Ростислав послал сказать союзным князьям: «Если зовете меня вправду с любовию, то я пойду в Киев на свою волю, чтоб вы имели меня отцом себе вправду и в моем послушаньи ходили; и прежде всего объявляю вам: не хочу видеть Клима митрополитом, потому что он не взял благословения от св. Софии и от патриарха». Но Мстислав крепко держался за Клима и никак не хотел признать митрополита грека Константина за то, что последний проклинал отца его, Изяслава. Тогда Ростислав послал в Вышгород старшего сына своего Романа, уговариваться с Мстиславом насчет митрополита; после долгих и крепких речей князья положили свести обоих, и Клима и Константина, и принять нового митрополита из Константинополя.

Уладившись с племянником, Ростислав въехал в Киев в 1159 году и сел на столе отцовском и дедовском; а Мстислав получил из киевских волостей Белгород, Торческ, Триполь. Имея одного врага в Изяславе Давыдовиче, князья киевские и черниговские должны были необходимо соединиться и действительно скоро съехались в Моравске на великую любовь, по выражению летописца; князья обедали друг у друга без всякого извета и дарились: Ростислав дарил Святослава соболями, горностаями, черными куницами, песцами, белыми волками, рыбьими зубьями; Святослав отдаривал Ростислава барсом и двумя борзыми конями в кованых седлах; летописец счел нужным прибавить, что князья - Мономахович и Ольгович - угощали друг друга безо всякого извета; странен и подозрителен казался этот союз в Киеве, не ждали здесь ничего доброго от Святослава Ольговича, постоянного врага Мстиславичей, постоянного союзника Юрьева, не думали, чтоб он мог забыть убийство брата своего, Игоря, Чтоб успокоить киевлян и берендеев, Ростислав должен был взять к себе Всеволода, сына Святослава Всеволодовича, взамен своего сына Рюрика, которого отправил к Святославу в Чернигов на помощь против Давыдовича. Последний не остался сидеть спокойно в земле вятичей: он набрал множество половцев и стал с ними по Десне, но принужден был ограничиться одним опустошением сел, потому что войска Ольговича не пустили его через реку. Несмотря на то, однако, оба Святослава - и дядя и племянник, видели недостаточность своих сил и послали в Киев за новою помощию, Ростислав отправил к ним Ярослава Изяславича луцкого, Владимира Андреевича дорогобужского и галицкий отряд; Давыдович испугался и ушел с половцами в степь, но на дороге нагнал его гонец от черниговских приятелей, которые велели сказать ему: «Не уходи, князь, никуда; брат твой Святослав болен, а племянник его пошел в Новгород-Северский, отпустивши дружину». Получив эту весть, Изяслав немедленно поскакал к Чернигову, а Святослав Ольгович ничего не знал и стоял спокойно перед городом в палатках с женою и детьми, как вдруг пришли сказать ему, что Изяслав уже переправляется через Десну, и половцы жгут села; Святослав тотчас же выстроил полки, послал возвратить с дороги Владимира Андреевича и Рюрика, и те явились в тот же день вместе с галичанами. Таким образом, Изяславу не удалось напасть врасплох на Ольговича: тот ждал с многочисленными и выстроенными полками, а берендеи между тем напали на половцев и побили их; видя, что половцы бегут раненые, а другие тонут в Десне, Изяслав спросил: «Что это значит?» и, получив в ответ, что у города стоят сильные полки, бросился опять за Десну и потом в степь, а союзники стали опустошать занятые им волости; но Изясляв скоро опять явился с толпами половцев, из Черниговской прошел в Смоленскую волость и страшно опустошил ее. Половцы повели в плен более 10000 человек, не считая убитых.

Видя против себя и Мстиславича и Ольговича, Изяслав обратился к северному князю, Андрею Юрьевичу, сидевшему во Владимире-Клязменском: Изяслав послал просить у него дочери в замужество за племянника своего Святослава Владимировича, князя вщижского, и вместе помощи, потому что жених был осажден в своем городе Ольговичами - дядею и племянником, и Рюриком Ростиславичем. Андрей отправил к нему на помощь сына своего, Изяслава, со всеми своими полками и муромскою помощию; весть о приближении большой ростовской силы заставила сначала Ольговича отступить от Вщижа; но когда Андреевы полки ушли назад в Ростовскую землю, то Ольговичи с союзниками опять обступили Вщиж, стояли около него пять недель и заставили Владимировича отстать от союза с родным дядею, признать старшинство двоюродного, Ольговича, иметь его вместо отца и ходить в его воле.

Несмотря, однако, на все неудачи, Изяслав не думал еще уступать; в Киеве и в степной Украйне смотрели с неудовольствием и подозрительностию на тесный союз Ростислава с Ольговичем; этим нерасположением мог воспользоваться Давыдович, чтоб разорвать союз киевского князя с черниговским, союз, отнимавший у него всякую надежду на успех; есть известие, что он действительно воспользовался им, успел подкупить бояр киевских и черниговских, которые взялись перессорить князей своих; но сначала им это не удалось: князья не верили наветам, переслались между собою и еще крепче утвердили союз свой. Чтоб сблизить, помирить Ольговича с киевлянами и пограничным варварским народонаселением, принимавшим такое важное участие в делах Южной Руси, Ростислав послал сказать черниговскому князю: «Отпусти ко мне сына своего Олега, пусть ознакомится с лучшими киевлянами, берендеями и торками». Святослав, ничего не подозревая, отпустил сына, который был принят очень хорошо Ростиславом, два дня сряду обедал у него; но на третий день, выехавши из стана на охоту, Олег встретил одного киевского боярина, который сказал ему: «Князь! Есть у меня до тебя важное дело; поклянись, что никому ничего не скажешь»; Олег поклялся, и боярин объявил ему, чтоб он остерегался, потому что хотят его схватить. Олег поверил и под предлогом материнской болезни стал проситься у Ростислава назад в Чернигов; тот сначала не хотел отпустить его, но потом отпустил; надобно заметить, что летописец совершенно оправдывает Ростислава и складывает всю вину на бояр: князь, говорит он, не имел на сердце никакого злого умысла; все это сделали злые люди, не хотевшие видеть добра между братьею. Когда Олег приехал назад в Чернигов, то не сказал ничего отцу, но втайне сердился на него и стал проситься в Курск; Святослав, ничего не зная, отпустил его туда; на дороге Олега встретили послы Давыдовича с дружелюбными речами, с приглашением вступить в союз с их князем, с известием, что двоюродные братья его, Святослав и Ярослав Всеволодовичи, уже приступили к этому союзу. Олег объявил обо всем этом своим боярам, и те отвечали: «Князь, разве это хорошо, что хотели схватить тебя в Киеве, а Чернигов отдают под отцом твоим; после этого вы оба правы в крестном целовании к ним». Олег послушался и вступил в союз с Изяславом без отцовского совета. Когда старик Святослав узнал, что племянники Всеволодовичи и родной сын его Олег соединились с Изяславом, то с большим горем рассказал об этом боярам своим, но те отвечали ему: «Удивительно нам, князь, что жалуешься на племянников и на Олега, а жизни своей не бережешь; уж это не ложь, что Роман Ростиславич из Смоленска посылал попа своего сказать Изяславу: отдает тебе батюшка Чернигов, живи со мною в мире; а потом сам Ростислав хотел схватить сына твоего в Киеве; ты, князь, волость свою погубил, держась за Ростислава, а он тебе очень лениво помогает». Таким образом, Святослав по неволе отведен был от Ростиславовой любви к Изяславу, говорит летописец. Давыдович спешил пользоваться выгодным оборотом дел, собрал большие толпы половцев, соединился со Всеволодовичами северскими, с родным племянником Владимировичем, с Олегом Святославичем; но отец последнего, несмотря ни на что, не пошел вместе с Изяславом, остался в Чернигове. Давыдовичу хотелось поднять на Ростислава и зятя своего, Глеба Юрьевича, княжившего в Переяславле; но тот не поехал с ним, вследствие чего союзники подошли к Переяславлю, простояли под ним две недели и ничего не сделали. Этим временем воспользовался Ростислав, собрал большое войско, выступил к Днепру и находился в Триполе, когда Изяслав, узнавши о его приближении, обратился в бегство и все половцы его ушли в степь; вероятно, бегство половцев, которые не любили сражаться с многочисленными войсками, и заставило Давыдовича бежать пред Ростиславом. Но как скоро последний, возвратясь в Киев, распустил войско, то Изяслав опять собрал союзных себе князей и половцев, перешел замерзший Днепр за Вышгородом и явился у Киева. Здесь с Ростиславом был только один двоюродный брат его Владимир Андреевич; после кровопролитной схватки, которая показалась летописцу вторым пришествием, Изяслав начал одолевать, и половцы пробивались уже сквозь частокол в город, когда дружина Ростислава сказала своему князю: «Князь! Братьев твоих еще нет, нет ни берендеев, ни торков, а у неприятелей сила большая; ступай лучше в Белгород и там поджидай помощи». Ростислав послушался, поехал в Белгород с полками и с княгинею, и в тот же день пришел к нему племянник Ярослав Изяславич луцкий с братом Ярополком, а Владимир Андреевич отправился в Торческ за торками и берендеями. Давыдович вошел в третий раз в свой любимый Киев, простил всех граждан, попавшихся в плен, и пошел немедленно осаждать Белгород Ростиславов; но Святослав черниговский опять прислал ему сказать, чтоб мирился: «Если даже и не помирятся с тобою, во всяком случае ступай за Днепр; когда будешь за Днепром, то вся твоя правда будет». Изяслав велел отвечать ему: «Братья мои. возвратившись за Днепр, пойдут в свои волости; а мне куда возвращаться? К половцам нельзя мне идти, а у Выря не хочу помирать с голоду; лучше мне здесь умереть». Четыре недели понапрасну простоял он около белгородского кремля; а между тем Мстислав Изяславич из Владимира шел на выручку к дяде с галицкою помощию; с другой стороны шел Рюрик Ростиславич с Владимиром Андреевичем и Васильком Юрьичем из Торческа, ведя с собою толпы пограничных варваров - берендеев, коуев, торков, печенегов; у Котельницы соединились они с Мстиславом и пошли вместе к Белгороду. На дороге черные клобуки стали проситься у Мстислава ехать наперед: «Мы посмотрим, князь, говорили они, велика ли рать?» Мстислав отпустил их, а между тем дикие половцы Изяславовы с своей стороны также подстерегали неприятельское войско и, прискакавши к Изяславу, сказали ему, что идет рать огромная. Давыдович испугался и, не видавши сам Мстиславовых полков, побежал от Белгорода; осажденные князья вышли тогда из города и, дождавшись своих избавителей, погнались вместе за Черниговскими; торки нагнали их, стали бить и брать в плен; один из торков, Воибор Негечевич, нагнал самого Изяслава и ударил его по голове саблею; другой торчин проколол его в стегно и повалил с лошади; при последнем издыхании уже нашел его Мстислав и отправил в киевский Семеновский монастырь, где он и умер; тело его отослали в Чернигов (1160 - 1161 гг.).