Я жулика люблю - Светлана Денисова

— В Пушкинском музее, — промямлила Карина. — Он подвел ее к одной из картин Дега и сказал — я слышала это совершенно отчетливо, так как стояла рядом, — что ее рыжие волосы привели бы художника в восторг и он немедленно начал бы ее писать, если бы имел счастье быть ее современником.

Пашка всхлипнул от смеха, а Юля потрясла меня за плечо:

— Милка, выпадай из транса и приготовься, скоро твой выход!

Рита впилась в Карину взглядом разъяренной гадюки и нежно спросила, делая над собой нечеловеческое усилие:

— А что вы еще видели? Меня, знаете, очень интересуют подробности.

И Карина принялась вдохновенно излагать, как высокий брюнет, похожий на артиста Виторгана, целовал своей пассии — то бишь мне — лилейные ручки и другие части тела, кои дозволено целовать в общественных местах; как красавец нежно придерживал «эту рыжую» под локоток и что-то шептал на ушко; как…

Дальше я не слушала. Карина шла строго по тексту, я могла не беспокоиться. Пока Рита будет выпытывать мельчайшие подробности, я успею подготовиться к реализации следующей части своего суперковарного плана.

Бросив Гения у экрана, мы с Юлей отгородились створкой шкафа и принялись за дело. Я сдирала с себя мокрые от пива джинсы, а дочь жулика хлопотала рядом, раскладывая на кровати потрясающее воображение платье и аксессуары к нему.

Через некоторое, весьма короткое, время я приобрела вид дорогой куклы в натуральную величину, а духами от меня разило, как от самой дорогой парижской кокотки. Не всё одному Фантому преображаться!

Юля отошла на два шага и прищелкнула языком:

— Инфаркт, инсульт и полная умственная деградация автодиве обеспечены. Если она после этого не ринется разыскивать нашего афериста, то я — королева Англии и президент Соединенных Штатов в одном лице!

Волнение мешало мне говорить, поэтому я молча указала в сторону Юлиного «мужа». Она на лету поймала мою мысль:

— Пашка, оторвись-ка на минуточку и скажи — впечатляет?

Гений повернул голову. Увидев меня, он слабо охнул, вскочил со стула и выронил банку с пивом. Пиво полилось на пол, и Пашка заскользил ногами в луже, пытаясь сохранить равновесие.

— Впечатляет, значит, — довольно констатировала дочь жулика и строго приказала: — Не фиг пялиться, продолжай наблюдение. Милка, ты готова? Пошла!

* * *

Я набрала в грудь как можно больше воздуха и решительно надавила на кнопку. Пожалуй, Карина была права, что покрасила мне волосы. Хороша бы я была, если бы напялила парик. Ведь Рита наверняка возжаждет снять с меня скальп!

Открывать не торопились. Еще бы, ведь Ритуля занята самым увлекательным для каждой ревнивой кошки делом — выпытыванием подробностей измены и составлением планов страшной женской мести. Я позвонила еще раз. Никакой реакции. Тогда я прижала пуговку звонка в твердой решимости не отпускать ее, пока до Риты не дойдет, что к ней кто-то пришел.

Наконец-то! Услышала, глухая тетеря. Может быть, подумала, что это ее Андрюшенька? Я на всякий случай выставила вперед сумочку, мало ли что ей в голову придет.

Дверь распахнулась.

— В чем дело? — На Риточкином личике полыхали яркие красные пятна, словно она переела клубники. Это доставило мне неизъяснимое наслаждение.

— Здравствуйте, — как можно обаятельнее улыбнулась я.

Она впилась взглядом в мои волосы и вдруг, протянув руку, ухватила меня за рукав и в мгновение ока втащила в квартиру.

— Вы что?! — Я вырвалась, наступив ей при этом на ногу.

— Карина Давидовна! — возопила Рита, норовя вцепиться в мою перекрашенную шевелюру и не подпуская меня к входной двери.

Умело изображая испуг, моя подруга выскочила из комнаты и замерла как истукан.

— Это она? — прошипела Рита, прожигая во мне дырку разъяренным взглядом.

Карина что-то пропищала, но тут Дорофеева меня узнала:

— Так это вы?!

Я ответила ей с ледяным спокойствием:

— Как видите. Вы имеете что-то против?

Карина потихоньку дала задний ход и скрылась в комнате. Все шло по плану.

Мы с Ритой замерли друг против друга, как две готовые к битве камышовые кошки.

— Имею ли я что-то против? — переспросила Рита, демонстрируя мне свои белые зубки в нежной улыбке каннибалки. — И вы не побоялись вот так внаглую явиться сюда, чтобы задать мне подобный вопрос?! Завидую вашей храбрости! А почему это у вас волосы вдруг стали такого интересного вульгарного оттенка? Вы случайно не сбежали из Белых Столбов? Могу помочь вам немедленно туда вернуться!

Я гордо выпрямилась во весь свой гармоничный для женщины рост (ровно 164 сантиметра, как у эталона красоты Венеры Медицейской) и с презрением оглядела эту дылду (не меньше 175) с головы до ног и обратно:

— Дорогая, вы еще не поняли, что вам дали окончательную отставку? Андрей попросил меня забрать отсюда кое-какие его вещи. А волосы… Андрюше нравится, когда я изменяю внешность. Это его оч-чень возбуждает! Будьте так любезны, отойдите в сторонку и пропустите меня в комнату. Я спешу. Завтра мы с Андреем уезжаем в свадебное путешествие.

Мне показалось, что Дорофееву сейчас удар хватит.

— Ку-куда? — заикнулась она.

— В сва-деб-но-е пу-те-шест-вие, — по слогам повторила я. И протянула ей паспорт, умело обработанный коллегами Сокола и Кирпича.

Паспорт был мой, самый настоящий, с подлинной фотографией, с положенными номером и серией, слегка потертый. Но на странице записей гражданского состояния красовался отчетливый свеженький штамп, из которого следовало, что не далее как позавчера я имела счастье сочетаться законным браком с гражданином Шутиловым Андреем Владимировичем, оставив при этом себе свою девичью фамилию.

Рита привалилась спиной к стенке и начала потихонечку сползать на пол.

Из комнаты вышла Карина. Она бросила на меня выразительный взгляд, слегка помотала головой и обратилась к Рите:

— Знаете, я, пожалуй, пойду, Маргарита Юрьевна. Вы мне позвоните насчет выставки, хорошо?

Рита никак не отреагировала. Вися у стены в полусогнутой позе, словно из ее модельных ножек вынули все кости, она тупо пялилась в мой паспорт, выглядя полной идиоткой.

Карина пожала плечами, осторожно протиснулась мимо меня к двери и с явным облегчением убралась из квартиры.

Я осталась с Ритой Дорофеевой один на один.

* * *

Пашка давился бутербродами, Юля разливала кофе, а в ванной комнате Карина смывала с моих несчастных волос страшно въедливую рыжую краску.

— Она меня чуть не убила, — жаловалась я, отфыркиваясь и дыша через рот, — совсем озверела. Уй, больно! Тоже хочешь мне волосенки выдрать? Полегче, подруга!

— Не пищи, не убила бы она тебя, — приговаривала Карина, щедро поливая меня специальным шампунем. — Не понимаю, чего ты жалуешься, сама же все придумала?

— Результатов ведь нету пока! Никуда наша Рита не побежала, а по номерам, которые она принялась накручивать, ей никто ничего не поведал. Да не дергай ты меня за уши!

— Будут результаты, будут. Не вертись, а то вода на пол польется. Тебе все сразу подавай, как Незнайке у Носова.

— Эй, девоньки! — невнятно позвал нас Гений сквозь недожеванный бутерброд. — Идите сюда скорее!

Тряся головой, чтобы из ушей вытекли шипучие от шампуня капли воды, я помчалась в комнату. Карина поскакала за мной, ворча и размахивая полотенцем.

Юля склонилась над устройством, похожим на автоответчик, и внимательно слушала.

— Она его нашла? — хором спросили мы с Кариной.

— Он сам ей позвонил только что, — фыркнул Пашка, не отрываясь от экрана.

Ритулечка стояла посреди комнаты, попирая ногами разбитую посуду и разодранные рубашки неверного Шутилова, и с исказившимся от ярости лицом орала в трубу на бывшего жениха, а ныне моего «мужа» так, что любо-дорого было и смотреть и слушать.

— Недоносок! Что?! Да как ты смеешь? Она мне паспорт показала! Ах ты (ненормативная лексика), ах ты, скотина, ах ты (опять ненормативная), слышать не желаю! Чтоб ты!..

Из «машинки» Макара Захаровича помимо этих радующих душу воплей доносились отчаянные крики Шутилова, тщетно пытающегося довести до помраченного сознания своей невесты всю абсурдность ее обвинений.

Пашка не выдержал и упал головой в сложенные руки, трясясь и всхлипывая. Юля сохраняла каменное спокойствие, глаза ее блестели. На Каринином лице расплывалась довольная улыбка. Я же откровенно наслаждалась плодами собственной гениальности.

…Когда я осталась лицом к лицу с гражданкой Дорофеевой, она выглядела так, что я начала всерьез опасаться за ее рассудок. Глазенки ее тупо смотрели куда-то в пространство, ножки подгибались, а из открытого ротика разве что слюни не текли. Наглядное пособие для студентов психиатрического факультета под названием: «Впавшая в ступор».

Я осторожно переступила с ноги на ногу и спросила: