Неоконченный романс - Валентина Мельникова

Лена надела мягкое белое трикотажное платье, как чулок обтягивающее ее изящную фигурку. Верка, увидев ее в этом наряде, восторженно всплеснула руками:

— Сегодня мужиков придется по всей округе собирать и в поленницы укладывать. Не платье, а сплошной отпад!

Герман тоже оглядел ее и восхищенно поднял большой палец вверх.

На поляне вовсю шло веселье. Играл духовой оркестр пожарных, пары кружились в вальсе. Детей поубавилось, поэтому стало тише и спокойнее. На лес медленно опустился вечер, и огни праздничной иллюминации разноцветными бликами скользили по лицам танцующих. Верка убежала узнать, когда же начнется церемония награждения победителей, и Герман, слегка поклонившись, пригласил Лену на медленный танец. Положив ей руки на талию, он вел ее по кругу. Внезапно она почувствовала на себе чей-то взгляд и обернулась.

Алексей стоял неподалеку, рядом с Наташей. Девушка подхватила его под руку, прижалась бедром, безмятежно улыбалась. Выглядела она вполне бодро, успела переодеться в красивый брючный костюм, и только легкая хромота напоминала о случившемся с ней несчастье. Алексей же, наоборот, был необычайно бледен. Равнодушно скользнул он взглядом по танцующим и отвернулся.

У Лены на мгновение замерло сердце. Сколько раз она себе давала зарок не окунаться безоглядно в счастье, после этого ждут лишь горе и потери. Но почему судьба опять наказывает ее? Или все, что было ночью, так легко забылось, и он в одночасье переключился на более молоденький и хорошенький объект? И она еще вздумала забивать себе голову выдумками, что любит его. Нет, она найдет повод и время, чтобы высказать ему все, что о нем думает. А теперь назло всем будет веселиться и флиртовать напропалую.

Оркестр перестал играть, и объявили о начале церемонии награждения. Танцующие радостно загалдели и потекли к эстраде, перед которой предварительно расставили длинные скамейки.

Сначала шло награждение по отдельным видам соревнований. Вручали памятные ленты, различные призы. С досадой Лена наблюдала, как усердствует на сцене Алексей. Вместе с Жор Жорычем и Зотихой он поздравлял победителей, обнимал их, пожимал руки.

Зрители радостно хлопали, победители радостно улыбались. Всеобщая радость на фоне радостного директора Ковалева. Лена презрительно фыркнула про себя:

«Жалкий лицемер, насквозь фальшивый и беспринципный лицедей».

Она упивалась эпитетами, призванными углубить отрицательную характеристику директора лесхоза. Но тут дошла очередь и до них.

— На сцену приглашаются участники соревнований на звание Господин и Госпожа Удача, — торжественно провозгласил ведущий, директор местного Дома культуры. — В этом году почетного звания в честной и упорной борьбе добились наши односельчане Мухин Герман и Гангут Елена!

Оркестр грянул туш, на шею победителям надели огромные венки из кашкары. Жор Жорыч вручил им почетные дипломы и увесистые хрустальные вазы. Теперь предстояло сказать ответное слово. Лена пролепетала несколько слов благодарности болельщикам и устроителям праздника. Ей как можно скорее хотелось покинуть шумное сборище, забиться в угол, никого не видеть и не слышать. Но тут дали слово Герману. Обняв ее за плечи, он поднял левую руку, призывая возбужденную толпу несколько умерить свой пыл.

— Друзья, спасибо за ваше внимание! Сейчас я навряд ли бы стоял здесь, если бы не эта прекрасная девушка. Она словно на аркане протащила меня по таежной грязи в сегодняшние князи. Вот таких женщин, мужики, и надо брать в жены! Ни себя, ни мужа не даст в обиду! — Он заключил Лену в объятия, впился жадным поцелуем в губы.

Поцелуй был проявлением благодарности, но Лена решительно отстранилась, посмотрела Герману в глаза:

— Вам не кажется, что сегодня с поцелуями некоторый перебор?

Герман растерянно пригладил рукой волосы:

— Извините меня, дурака, но я совсем не хотел вас обидеть.

Директор Дома культуры протиснулся к ним с гитарой, и зрители принялись скандировать: «Песню!

Песню!»

— Нам что, и петь предстоит? — ужаснулся Герман. — Да мне слон еще в детстве на ухо наступил!

— Не беспокойтесь, товарищ майор! — Заведующий поселковой культурой подал гитару Лене. — Как всегда, традиционную… «Ваше благородие, госпожа Удача».

Отказываться было бесполезно, и она запела. Зрители с готовностью подхватили. Песня закончилась, но ее не отпускали, требуя продолжения. Люди уже не умещались на скамейках, сидели на траве, стояли, прислонившись к деревьям. В одной из таких групп она заметила Алексея и Наташу. Мужчина явно смотрел в ее сторону. Тень скрывала лицо, но она кожей ощущала его взгляд. Слезы переполнили глаза, скопились в горле, но она продолжала петь вместе с людьми, улыбаясь из последних сил. Алексей прошел между рядов скамеек, встал сбоку от эстрады. Лена отметила закушенную от обиды губу соперницы и пожалела ее: «Глупая, неужели не поняла, что женщина для таких, как Ковалев, лишь объект непродолжительного удовольствия».

К Алексею подошел Максим Максимович, опустил чехол с видеокамерой на скамью, молча закурил.

Лена поправила на плече ремень гитары, оглядела окруживших маленькую сцену зрителей, увидела своих взъерошенных девчонок, Ильюшку, примостившегося на ступеньках эстрады, Филиппа, смотревшего исподлобья, но как-то потерянно, грустно, — все до боли знакомые лица. И, поддавшись необъяснимому порыву, она тихо проговорила:

— А теперь я спою вам любимую песню моего мужа. Он погиб в Афганистане четыре года назад.

Она склонилась над гитарой, чтобы скрыть вырвавшиеся на волю слезы.

Печальная мелодия взлетела над поляной, закружила над притихшими людьми, отозвалась далеким протяжным стоном в скалах. Алексей, весь подавшись вперед, с изумлением вглядывался в девушку.

Над Афганом опять дуют черные ветры,

И в горах воет злобно чертовка-пурга.

Вновь до встречи с тобой пролегли километры,

А до смерти, до смерти четыре шага…

Гитара плакала вместе с девушкой, горюя о безвозвратно ушедшей любви. Женщины, не стыдясь, вытирали слезы, старики в орденах и медалях пригорюнились на скамейках, даже молодежь, до этого беспечно лузгавшая семечки и затевавшая шутливые потасовки на траве, затихла, слушая бесхитростные слова, сочиненные, возможно, их одногодком, так и не вернувшимся со страшной войны.

Максим Максимович увидел, как зашевелились губы Алексея, и вслед за ним и Леной тихо подхватил припев:

А над Салангом вновь туман

Седою бородой клубится.

И хоть любовь сплошной обман,

Так хочется влюбиться.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});