Дорога - Генри Олди

Некоторое время я переваривал услышанное.

- Не до машины, - сказал от дверей Арсен. - Живыми бы уйти...

Внезапно шум моторов смолк и раздался треск рвущегося полотна. И еще раз.

- Очередями садят, - буркнул Даниэль.

Я осторожно выглянул в окно. По шоссе удалялась наша машина. За рулем действительно никого не было. Несколько солдат деловито палили ей вслед; брызнуло стекло, в корпусе возникла пара пробоин. Наш "жигуленок" вильнул, но не остановился и вскоре скрылся за поворотом.

Стрельба прекратилась, и в наступившей тишине раздался усиленный мегафоном скрипучий голос:

- Всем укрывшимся в доме предлагается сдаться. В этом случае хищное животное будет уничтожено, людям же будет сохранена жизнь со стерилизацией и направлением на принудительные работы сроком до двадцати пяти лет. В противном случае все неподчинившиеся приказу будут уничтожены.

Даниэль приложил ладонь ко рту и крикнул:

- У меня в доме посторонние люди. Дайте им уйти, они ни в чем не виноваты!

- Все лица, - ответил мегафон, - находящиеся в данный момент в доме, являются пособниками Харонова Даниэля Николаевича, укрывающего у себя хищного зверя, а посему будут нести равную ответственность.

- Слышь, Даня, - вдруг улыбнулся Арсен, - у тебя еще какое-нибудь оружие есть?

- В кладовке охотничье ружье и жаканы. Обращаться умеешь?

Арсен молча передал мне пистолет и ушел. Наверное, в кладовку.

- За что они? - хлюпал в углу Виталька. - Гады! Ведь Рыки им ничего не сделал! Фашисты... Они сами - звери! Даже хуже...

- Хуже, парень, - сквозь зубы процедил Даниэль.

"Они не люди, - подумал я, - они - дети Отростка..." Но это была не моя мысль! Тот, который Не Я, снова был со мной, во мне, и меня заливало его ледяное, выдержанное веками бешенство.

В следующий момент в доме с грохотом и звоном начали вылетать стекла, цветастую занавеску разнесло в клочья, со стен посыпалась штукатурка.

Я инстинктивно упал на пол, вошедший с ружьем Арсен - тоже. Я оглянулся на Нину с Виталькой, но они и не пытались встать - лежали, крепко прижавшись к некрашеным доскам. Даниэль тем временем успел дать две короткие очереди и, видимо, попал, потому что недобро усмехнулся. Потом он прикрикнул на рычащего тигра, заставив его тоже лечь на пол, и обернулся к нам.

- Уходить надо, - сказал он. - Сейчас они крупный калибр подключат. Андрюша, там, у стенки, крышка погреба. Лезьте вниз - быстро! Я вас догоню...

Тот, который был во мне, не хотел уходить, но это не его жена и ребенок лежали сейчас на полу, заваленном осколками и алебастром...

...Из-под тяжелой крышки пахнуло сыростью. "Как бы не простудить Витальку", - мелькнула дурацкая мысль. Первыми спустились Нина с сыном, за ними я, затем Арсен с хозяйским ружьем. Люк остался открытым. Арсен, переложив ружье в левую руку, чиркнул зажигалкой. В желтоватом колеблющемся свете проступили полки с рядами трехлитровых банок, какие-то кастрюли, ящики... Дальше начинался неширокий земляной тоннель, местами укрепленный деревянными подпорками и обрезками труб.

Стрельба над нами усилилась, и мы поспешили нырнуть в тоннель. Вскоре к нам присоединился возбужденный Рыки - я почувствовал на затылке его горячее дыхание. На этот раз уже ни у кого не возникло опасений насчет нашего полосатого приятеля. Что ж это за Отросток такой, где звери гуманнее людей?! Гуманнее - значит, человечнее... Правда, есть и тот же Даниэль...

И тут же позади раздался его удовлетворенный голос:

- Порядок, ребята. А вход я им заминировал - для интересу! Дойдете до упора - поднимайте руки, там крышка сверху... Только когда вылезете - не вздумайте вставать в полный рост!

Мы и не думали вставать. Ни в рост, ни по-другому. В основном, мы стояли на четвереньках. Или ползли... Ползли, вжимаясь в пыльную землю, в траву, в грязь, стараясь слиться с ними, стать плоскими...

...Нас заметили почти у самой лощины. Со стороны дома раздались крики, и почти сразу же над головами засвистели пули, выбрасывая впереди пыльные фонтанчики. Я завороженно смотрел, как они подбираются ко мне, но в последний момент Арсен за ногу стянул меня вниз, в лощину. Все были уже здесь. Живые и невредимые. Пока.

- Нина, - вздохнул Даниэль, - берите мальчика и бегите к лесу. А мы тут с ними поговорим. Я бы и один попробовал - да одному долго не протянуть. А так у пацана - шанс. Все. Бегите.

Нина смотрела на меня блестящими остановившимися глазами, я стоял истуканом, прощаясь с ней и с Виталькой, плотно сжимавшим губы, чтоб не расплакаться...

- Да бегите же!..

И тогда они побежали - сперва медленно, а потом все быстрее, спотыкаясь, плача на ходу, пока не скрылись за изгибом лощины. Тогда я сморгнул и снял пистолет с предохранителя...

Первую атаку мы отбили. Солдаты высыпали как-то разом, стреляя на ходу из автоматов - и взрывом брошенной Даниэлем гранаты зеленые фигуры разметало по полю, но четверо все же скатились к нам в лощину. Одного в упор застрелил Арсен, разворотив ему весь пластик нелепого комбинезона, у второго Даниэль выбил автомат. Солдат схватился за нож, и тогда Арсен легко крутнулся вокруг своей оси, и солдат мешком осел на землю, удивленно тараща мертвые глаза... Третий прыгнул на меня, и я инстинктивно нажал на спуск. В центре комбинезона расплылось алое пятно, убитого отшвырнуло назад, руки у меня тряслись...

Четвертого достал Рыки, и мы старались не смотреть на то, что оставил от солдата разъяренный тигр, быстро отвыкающий от гуманности.

Потом был ад. Подобранный автомат бился в припадке эпилепсии, я едва успевал менять магазины и перебегать с места на место, и уже одурел от непрерывного грохота, а временами мне вообще казалось, что дерусь не я, а он - тот, который во мне - и только поэтому мы еще живы... Он был прирожденным бойцом. Правда, он никогда не держал в руках автомата, но это было не важно, а важно было совсем другое...

Потом пришла короткая тишина, и я увидел Город, проступающий вдалеке сквозь невесть откуда взявшийся туман. Мы с Ним знали, что это тоже Отросток, хотя ни разу там не были. Это был Город вещей, их мертвый мир, где все - не для человека, хотя и предназначалось для него... Отточенная сталь вместо прокладок на дверях вагонов, авторучки-вампиры, брачные бои автобусов, дома-симбионты... Город вырастал из тумана, становясь все реальнее, нависая, и это называлось - Преисподняя...

И тогда я оглянулся - и увидел другой Город. Город, где свободные люди ходят в цирк смотреть на гладиаторов, не способных умереть; где Право на смерть - привилегия, а бессмертие - позор; где Кодекс Веры следит за тем, чтобы вещи не перешли порога одушевленности, а люди - порога человечности, и люди топчутся на этом пороге, любуясь чужим моментом Иллюзии. И это тоже был не рай...

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});