Поэзия зла - Лайза Рени Джонс

рядом.

– Ну давай, делай апдейт, – требует он. – Начни с того, что за заноза сейчас в заднице у Лэнга, а не с того, что их там иногда не бывает.

– Мы сидели в «Дьюисе», принимали потихоньку на грудь. Тут позвонила управляющая: кто-то сообщил ей о странном человеке в моем подъезде. Звонок был анонимный, в точности как тогда, когда нам сообщили о смерти Дэйва.

– И Лэнг зол на полсвета, что не допил пивас?

– Скорее, на весь, – округляю я, прежде чем продолжить: – Сразу после сообщения о посетителе патрульные постучали в дом Ньюману для проверки. Тот открыл им лично. И Лэнг на этом основании считает, что у моей двери был не он.

– Добраться домой у него просто не было времени, – подает голос Лэнг, входя в гостиную с бутылкой вина и тремя бокалами.

– Он снова стоял у твоей двери? – спрашивает Уэйд. – Там ведь на кадрах должно быть указано время.

– Да, стоял, – подтверждаю я, – мы сейчас проверяли. И время отмечено. Добраться домой он в принципе мог.

– Да не мог он так быстро! – упорствует Лэнг, наливая вино.

– Мы уже это обсуждали, – говорю я, принимая бокал. – У него был целый час. Вполне достаточно, чтобы доехать до Уэстлейка. Лэнг же думает, что это тот тип, который убил моего отца, что вообще никак не вяжется. Исчезновение Робертса его сбивает. К убийству Поэта мы привязываем того кренделя в худи. Слушай, Лэнг, ты бы помылся, что ли… А то гулянкой с прошлой ночи несет.

Уэйд смотрит на нас обоих, делает глоток и ставит свой бокал на стол.

– Вместо того чтобы ввязываться в вашу драчку, я лучше найду другой предмет для обсуждения, ладно? – Он лезет в свой кейс и достает папку. – Вот. Пришел с подарками. У меня это сегодня проходило как тема занятия.

Я ставлю бокал на стол и пододвигаюсь к краю дивана.

– Отчет или профиль?

– Отчет. А завтра с утра я выкроил тебе в Сан-Антонио встречу с психологом.

Мне вдруг становится неловко.

– Я знаю, почему ты это сделал.

– Потому что тебе место там и с нами, – он улыбается. – И ты всегда с удовольствием участвуешь в командах профайлеров. А еще я договорился с парой криминалистов, чтобы они встретились с тобой и оказали поддержку. Хотя дело ведешь ты, поэтому сами решайте.

– Спасибо тебе. – Я принимаю папку. – Спасибо за все. А сам ты отчет просматривал?

– И не только я. Весь мой класс, вместе с лучшими новобранцами ФБР. Все приложились.

Я снова оживляюсь; даже Лэнг садится прямее, отставив свой бокал.

– И что? – спрашиваем мы в один голос.

– А то, – отвечает Уэйд, – что за последние десять лет по стране зарегистрированы сотни случаев смерти от токсинов. Но типы токсинов должным образом не документировались. При этом только в шести случаях тела привязывались к стулу, что так или иначе копирует нынешний стиль Поэта. Отдельно отмечены три случая, когда жертвы привязывались вместе с руками, а удушье наступало от пластиковых пакетов.

У меня на руках привстают волоски. Я была права. Он убивал и раньше. Тренировался, набивал руку. Учился охотиться и убивать, и поднаторел в этом деле до чрезвычайности. Окреп и заматерел. Но тем больше он будет сожалеть о том дне, когда исчез Робертс. Потому что именно в тот день появилась я.

Глава 58

В уме вихрятся вопросы, мелькают на бешеной скорости. Так и хочется проникнуть в голову Уэйда, проглотить эту его папку и узнать все прямо сейчас, но я себя сдерживаю. Ни в коем случае не пори горячку, сосредоточься. Для начала я задаю один простой, но важный вопрос:

– Стихи оставлялись?

Уэйд в ответ покачивает головой.

– Такие детали, наверное, легче уточнить, связавшись с теми, кто вел эти дела.

Затем подается ближе; его глаза горят азартом. Есть секрет, которым он намерен поделиться.

– А ну-ка, следующий вопрос?

Не знаю точно, куда он клонит, но мне не терпится это выяснить.

– А в Техасе такие случаи были?

– Были. Два.

Адреналин бьет в голову, но я не даю ему контролировать себя больше, чем «худи в бейсболке» – запугивать меня.

– Интересно, когда?

– Оба в последние полгода, – отвечает Уэйд.

– Где?

– В Браунсвилле и Хьюстоне. Из двух убийств Браунсвилл был первым.

Мой взгляд устремляется на Лэнга.

– Браунсвилл… Именно там Мартин планирует встретиться с дилером, сбывающим цианид через Даркнет.

– А Хьюстон – то место, куда внезапно решил перевестись Робертс, – рассуждает Лэнг, вытаскивая из кармана телефон. – Сейчас звоню Мартину и копам из Браунсвилла и Хьюстона. Может, повезет и нужных детективов получится застать на работе.

Он весь в движении, и понятно почему. Мы приближаемся. И все вместе это чувствуем.

Я возвращаюсь вниманием к Уэйду:

– А как насчет капюшонника? Есть ли какие-то наблюдения, которые можно приобщить к тем делам?

– Для такой информации надо будет скорректировать отчет.

– Ну хорошо. Ладно. На момент подготовки я вам этой информации не давала. – Стягиваю куртку и скидываю каблуки. – Как много дел сразу навалилось… – Бросаю красноречивый взгляд на Уэйда: – Кстати, для справки: я совершенно не против, если ты останешься и будешь здесь всю ночь работать.

Он смеется глубоким теплым смехом; тем, что обезоруживает в равной мере людей и убийц. Мне этот смех нравится, но еще веселей ощущать скрытую в нем хитринку.

– Приятно сознавать, – говорит Уэйд, – тем более что этот расклад я уже предполагал. Ну что, заказываю еду?

– Валяй.

Я встаю, обхожу столик и поднимаюсь к себе в лофт, где включаю свет и захожу в каморку с наклонным потолком. Риелтор сватал это пространство как гигантский шкаф или мелкую спаленку без окна. С той поры я уяснила, что этот «шкаф» – лучшее место для хранения фотоснимков мертвых тел и мест преступлений, чтобы не смущать гостей. Которых не сказать чтобы много, помимо прожженных полицейских спецов. Был, правда, один, годы назад, когда я имела неосторожность попытать счастье через бюро знакомств. Но разговоры о мелочах и индексах клиентской лояльности оказались гораздо менее привлекательными, чем раскрытие преступлений.

Из экономии пространства убранство комнатки составляют лишь светлая откидная столешница у дальней стены и большой диван-гамак в обрамлении двух приставных столиков. Для верзилы Лэнга этот гамак просто ад: уляжешься кое-как, а потом еще слезать впритирку к стенам…

На столе стоит проигрыватель виниловых пластинок. Взгляд на него рождает какое-то ощущение, и я обхожу гамак, чтобы подойти ближе. Рядом с «вертушкой» внаклон стоит коллекция джазовых альбомов, которыми мы с дедушкой много лет обменивались. Особый ритуал, происходивший между лучшими