Война 2 (СИ) - Говда Олег Иосифович

Решение, император, твое решение!

Вместе с Варвестом падет на Санкструм Тьма, та самая, что сковала в свое время Европу… Сейчас же просто сумерки, которые нужно рассеять, чтобы темнота не пала.

Я должен рискнуть.

Кавалькада начала подниматься по ступенчатой, выложенной камнями дороге. С мерзким скрипом распахнулись наверху ворота, ведущие в поганый Храм… Затеплились огни в его окнах. Варвест и прозрец въезжали в подготовленную мной ловушку. Или нет, Варвест-прозрец и двойник прозреца въехали в Храм.

Один за другим конники въезжали в распахнутые ворота. Всего их было чуть более сотни. Немалый отряд, но не такой уж и великий, против двухсот опытных бойцов…

Что Варвест сделает с черными дэйрдринами после коронации? Ведь такую массу активных фанатиков нет смысла держать постоянно под рукой. Их уничтожат? Перевешают? Устроят ночь длинных ножей? Или используют как таран при атаке на Варлойн и Норатор? В любом случае эти существа — расходный материал, которым пожертвуют.

Впрочем — почему я говорю о коронации? Ее не будет. Я не допущу.

Я принял решение.

Мы переглянулись с Шутейником, Заманом и Литоном.

Время!

Шутейник ловко снял торбу с котом с моей спины, я распустил шнур и выволок Шурика из горловины, прихватив под передние лапы. Кот был ужасно недоволен, пыхтел и жмурился от света.

— Демон-кот явился! — надсаживаясь, проорал Шутейник.

Заман, бросив убитого к своим ногам, подхватил его клич

Стук барабанов постепенно смолк. Оргазмические фанатичные выкрики стихли…

— Кот! Кот! Демон-кот! Спросит за грехи! — взвыл Шутейник зычно, как он умел, когда пел на площадях. И двести моих людей подхватили его клич, вкладывая в него испуг и безумие.

Я поднял кота над головой (этот негодяй и не думал сопротивляться), а меня, подхватив за туловище, подняли над толпой два человека баклера.

Я увидел серое людское море, колеблющееся, разреженное светом свечей. Видел блеск тысяч глаз, и, мне показалось так, прочел мятущиеся мысли тысяч человек.

Миг тишины. Абсолютной, всеобъемлющей, мертвой.

Толпа выдохнула — в едином порыве.

Кот мяукнул — слабенько и лениво. К виду толпы он привык, она его не пугала, он просто не был сейчас расположен играть на публику.

Затем мой инфовирус, который я запустил вместе с отпущенным дэйрдрином, начал работать.

Раздались первые выкрики ужаса.

Толпа колыхнулась, как огромное желе, как медуза, которая одновременно хочет уползти во все стороны сразу. Колыхнулась… и начала распадаться. Люди побежали во все стороны сразу, практически мгновенно впав в состояние безумной, безотчетной паники. Многоголосый вопль поднялся над полем.

Брай опустили меня на землю, Шутейник подставил торбу, куда был препровожден ошалевший кот. Я затянул горловину, и вновь водрузил торбу на спину. Ничего, Шурик, терпи, я не хочу, чтобы ты затерялся в этом хаосе.

Вместе с брай, алыми и людьми Литона я начал свое движение к подножию Кургана.

Глава 27

Волна ужаса шла от меня по полю, словно я был камнем, с силой брошенным посреди спокойного озера. Дэйрдрины разбегались во все стороны, топча друг друга.

Заман вспорол кинжалом балахон, сбросил его; поверх кольчуги на брай была кожаная жилетка с кармашками, где лежали метательные ножи. Он выскочил на Путь Страданий с прытью, которую нельзя было ожидать от столь крупного мужчины, пригнулся, словно готовился встать на четвереньки — действительно в эти мгновения похожий на огромного медведя, — помчался к стражникам и Палачу.

Стражи еще не поняли, что происходит, в их крохотные головы информация поступала с замедлением, а вот Палач, кажется, уже начал понимать, что к чему. Он захлебывался воздухом, разевая толстогубый рот, затем, слегка опомнившись, попытался поднять свое ужасное оружие.

Заман был уже у подножия Кургана. Остановился напротив врагов, распрямился…

Раз, два, три!

Я не успел даже моргнуть, когда три метательных ножа почти одновременно воткнулись в глазницы трех уродов. Отметил словно во сне: все три ножа вошли в левые глазницы, вошли глубоко, по самые основания кожаных рукоятей. Броски старого баклера были невероятно сильны.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Шутейник коротко хохотнул:

— Меткач!

Я перевел дыхание и расправил спину, которую пригибала к земле торба с котом. Кот вел себя беспокойно, крутился, мявкал, я боялся, как бы он не задействовал когти, чтобы освободиться. Я шагнул на Путь Страданий, оставляя позади клетку с умерщвленным Занзаком Турмалли, и быстро, насколько позволял груз, помчался к подножию Кургана.

Заман оглянулся, поймал меня взглядом. В глазах его была темнота. Я уловил его острейшее чувство всепроникающего гнева: сколько его собратьев пало от рук этих свихнутых сектантов?

Существенная часть плана, конечно, заключалась в том, чтобы подобраться к стенам и воротам Храма под видом паникеров, которые бегут сами не знают куда. За мной шло пятьдесят человек, остальные рассредоточились вокруг Кургана и уже начали подниматься по его склонам, благо, древние плиты, выломанные где-то в Китране, были настелены кое-как, с огромными просветами, да и угол наклона позволял идти по ним вполне быстро.

— Во славу Ашара! — тихонько воскликнул брат Литон, когда мы достигли подножия. Сотворил Знак Ашара над трупами: хоть и черные души, но пусть в посмертии им будет полегче…

Заман поднимался по ступенчатой дороге, все так же пригнувшись, точно медведь. Перед ним, не снимая балахонов, прикрывая баклера, спешили около десятка брай. Потом — мы с Шутейником, Литоном, Дарией и Горчаком. Позади как боевое охранение — монахи Литона. Все как на подбор — плечистые и здоровые, не дураки подраться. Брат Литон, даром что был миролюбив, для опасного дела отобрал, видимо, самых лучших…

Наверху, у ворот Храма, слышались встревоженные голоса.

Я вскинул голову: ворота закрывались! Впрочем, не важно. Наше дело — отвлечь, пока другие, окружив храм, карабкаются по его невысоким стенам.

— Помогите, демон явился! Демон явился по мою душу! — воскликнул Заман, и его клич подхватили другие брай. — Помогите, пустите, спасите! — вопили они. Достигнув уже ворот, принялись в них барабанить словно бы в великой панике, иные выли, валялись в пыли, как будто страх лишил их рассудка. В общем, шумовое сопровождение было великолепным.

Мы были еще на середине подъема, когда Шутейник дернул меня за рукав:

— Мастер Волк!

Я оглянулся.

— Что… — И выдохнул резко. Шутейник указывал рукой вдаль, в сторону Оргумина, на побережье, где пылали, распространяя в небо сразу три высоких копотных дымовых столба, таможенные пакгаузы.

Я переглянулся с гаером: что происходит? Пакгаузы должны быть подожжены лишь тогда, когда мы разожжем в Храме дымный смоляной костер… Это наша страховка, сигнал, что все хорошо, мы ворвались в Храм, пленили Варвеста, и можно начинать атаку на Китрану… Что же случилось? Нет времени выяснять, вперед, вперед, только вперед!

Мы достигли ворот — два корявых столба между кирпичных стен и выкрашенные красной краской доски, обитые ржавыми полосами железа. Все дешево, коряво, мерзко… Брай колотили в них с воплями о помощи, изнутри отвечали односложно, испуганно: отпирать не велено. Эта комедия продолжалась около пяти минут. За это время брай, Алые и монахи Литона, наступавшие с других сторон Кургана, достигли стен, очерчивающих храмовый двор. Взлетели крюки, привязанные к цепям и канатам… мои люди принялись карабкаться на стены.

Я оглянулся в поисках Шутейника, не сумел его отыскать: гаер тоже решил попытать счастья в качестве лазутчика.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Брат Литон оказался рядом, вздохнул, произвел скупой жест.

— Господин император, боюсь… все не слишком хорошо. Взгляните.

От пакгаузов двигалась в сторону города, рассекая серое море дэйрдринов, черная лента. Я уже видел такую, когда противостоял гвардейцам Рендора на улицах Норатора. Дисциплинированные солдаты Адоры. Экспедиционный корпус. Значит, лазутчиков перехватили, возможно, состоялся бой, в ходе которого пакгаузы, где скрывались солдаты Адоры, загорелись. Значит, Ревинзер… не лгал! Кто-то — может быть, даже он сам — просчитал мои предыдущие действия, особенно игру с завлечением в старый порт корпуса Адоры, и сыграл на моем поле… хитрый интриган! Подкинули письмо, в котором была изложена сущая правда, но я-то, уже стреляный волк, принял ее за игру, за липу! И заявился в ловко устроенную западню…