Никола Тесла. Безумный гений - Энтони Флакко

Глава двадцать пятая Три года спустя Филадельфия

В реальном мире прошло три года, в течение которых Никола почти не покидал привычного кресла-качалки. Мостиком в реальность была лаборатория, где видения обретали жизнь.

Эта пора была бы лучшей в жизни Теслы, если бы не одиночество и не тоска по дружбе более глубокой и преданной, чем бывает у партнеров по бильярду. Пока что его судьба складывалась именно так, как предсказала мать, когда они возвращались с кладбища после похорон Дане. Имя Николы не принесло новой славы компании Эдисона, зато его собственная слава однажды явилась к нему на порог в образе Джорджа Вестингауза.

Дух отца утратил власть над сыном. Железные шипы больше не терзали Николу, отцовские проклятия перестали стучать в его висках. Ужас отступил, и прошлое померкло. Теперь Милутин вспоминался Тесле добрым благородным человеком, который очень старался быть хорошим отцом. И в глубине души сын знал, что так оно и было.

Мать Николы старела и слабела, по-прежнему наотрез отказывалась переезжать в Америку. Джука Тесла черпала силу из земли, по которой привыкла ступать, она не желала умирать на чужбине.

Никола утешался тем, что денег, которые он регулярно посылал домой, вполне хватало, и мать ни в чем не нуждалась. Джука гордилась сыном, и ее поддержка придавала ему сил. Теперь он тверже стоял на земле, не терялся в обществе и не боялся мероприятий, ради которых приходилось облачаться в смокинг. Даже микробы, с детства внушавшие Тесле ужас, пугали его немного меньше. В один прекрасный день он с немалым облегчением понял, что, слегка ослабив над собой контроль, он по-прежнему справляется со своими обязанностями, везде поспевает вовремя и безошибочно подбирает подходящую к случаю пару носков.

Впрочем, копаться в себе было некогда. Все время, свободное от придумывания, создания и испытания новых приборов, уходило на ланчи, ужины и приемы, на которых собирался цвет нью-йоркского общества. Успехи Теслы привлекали внимание деловых людей, издали чуявших прибыльные начинания.

Переменного тока все еще побаивались, но было очевидно, что он покоряет человечество с той же неизбежностью, с какой за вспышкой молнии следует раскат грома. Финансовые воротилы не могли устоять перед мощью миллионов генераторов, произведенных компанией Вестингауза по чертежам Теслы и установленных на сотнях предприятий, суливших баснословную прибыль.

Воротилы не ошиблись: через несколько месяцев после покупки патентов Теслы Вестингауз начал выпуск множества новых приборов, обещая в скором времени наводнить ими рынок. Немногочисленных скептиков должно было переубедить уведомление на всех основных языках: «Энергия вращающихся магнитных полей может быть использована для приведения в действие любой машины. Абсолютно любой».

* * *

Спустя год после покупки патентов Николы Теслы Джордж Вестингауз назначил изобретателю встречу в роскошном, самолично выбранном ресторане. Фабрикант надеялся, что шикарная обстановка немного смягчит удар, который он собирался нанести своему компаньону и другу. Впрочем, теперь, когда Вестингауз ждал Теслу за столиком на двоих, собственный выбор уже казался ему совершенно нелепым. О чем он, во имя всего святого, думал? Решил, что человек, которого он собрался пустить по миру, простит его, отведав изысканных закусок? Тесла еще не пришел, а он уже ведет себя глупо и неловко. Да еще этот шерстяной костюм, слишком теплый для такой духоты. Целый день он вполне годился и вдруг превратился в пропитанную потом власяницу.

Вестингауз огляделся по сторонам. Народу вроде бы немного, отчего же так душно? Один из посетителей разжег от камина трубку, наполнив зал густым вишневым ароматом. Фабриканту захотелось заорать во весь голос: «Как можно курить такую дрянь?! Неужели ты не понимаешь, что тебя встречают по запаху твоего табака?!»

Вестингаузу вдруг показалось, что его легкие сделались малы для такого тучного тела. Его медвежьей груди требовалось много воздуха, а легкие будто сжимались с каждым вздохом.

Сердце стягивали тугие ремни. Как взаправду, пропади они пропадом! Охватывали кусок трепещущей плоти все тесней и тесней.

Фабриканта терзали мысли о предстоящем разговоре. Обуревавшие его чувства были столь сильны и противоречивы, что он и сам не брался сказать, что ощущает в данный момент или что должен ощущать. Стыд? Но что постыдного в том, чтобы вложить прибыль от патентов в дело? Бизнесу положено развиваться, иначе он зачахнет. Что же поделать, если банкирам взбрело в голову закрыть ему кредит? Теперь придется продавать компанию и заодно решать судьбу рабочих и их семей.

Конечно, он мог заартачиться. Мог набраться храбрости, разогнать кредиторов и попытаться заново собрать ликвидный капитал. Он мог бросить вызов недругам и спасти свою компанию. Но поступить так означало рискнуть не только собственной репутацией, но и благополучием своих работников, их жен и детей. Пойти на поводу у своей совести и выплатить Тесле причитающиеся гонорары означало рискнуть всем и с огромной долей вероятности все потерять. Не говоря уж о том, что в случае банкротства изобретатель все равно ничего не получит.

— Чертов бизнес! — пробормотал Вестингауз, запивая вином второй кусок хлеба с маслом. — Проклятый бизнес, — добавил он, вытирая губы салфеткой. — Пропади оно пропадом!

В глубине души фабрикант чувствовал, что ему грех жаловаться на жизнь, но сегодня эта мысль не приносила ни малейшего утешения. Джордж Вестингауз убедился, что судьба ему благоволит, не тогда, когда двадцатилетним мальчишкой придумал воздушный тормоз для поездов. И не тогда, когда получил патент на изобретение, принесшее ему мировую славу, а тогда, когда чудом выжил в страшном крушении на железной дороге. Та катастрофа и натолкнула его на мысль о новом тормозе.

Вестингауз был честным богобоязненным человеком и знал, как ему должно поступить: отдать Тесле все, что тому причитается, а в дальнейшем уповать на высшие силы. Однако с другой стороны, от доброго христианина требовались подвиги исключительно во имя веры; о том, чтобы жертвовать собой ради мужчин, женщин и детей, не имевших права голоса на утомительном часовом совещании с советом директоров, в Писании не было ни слова. Порой приходится выбирать меньшее из зол. Признать собственные ошибки и отделить от них истину. Ибо без вмешательства божественного Провидения корабль Джорджа Вестингауза очень скоро пойдет ко дну, и он в неполные сорок три года останется у разбитого корыта, в то время как приличному человеку подобает удаляться от дел не раньше пятидесяти и скопив внушительный капитал.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});