Демон-самозванец - Артем Каменистый

Но все видится иначе, когда быстрая цель несется прямиком на тебя. Главное, чтобы из стороны в сторону не виляла. Спокойно бери на прицел, смотри, как она наползает, увеличиваясь в размерах, и плавно тяни за спусковой крючок.

Хоровод, который затеяли фанатики, в одном месте выходил прямо на нас. Сто пятьдесят пять увесистых винтовочных пуль в ленте, я видел раны, которые они наносят на короткой дистанции, они всегда сквозные. Слишком мощные против наших мягких тел, вот и летят потом дальше, поражая все новые и новые цели, покуда не растратят всю силу.

Ну почему наши обормоты оставили всего одну ленту?!

— Мюльс!

Механик, мелко вздрагивая, поднял голову. Глаза его были почти безумными, лицо белее мела.

— Да что с тобой такое?! К пулемету!

Тутуко, обернувшись, покачал головой:

— Толку от него сейчас не будет, он трус. Давай ты, Леон. Ты хорошо со всем справляешься.

Да за кого он меня принимает?! За Анку-пулеметчицу?! Надо как-то увильнуть.

— Может, лучше Шфарича?

— Да он ложкой в рот не всегда попадает, давай уже быстрее, они поворачивают.

Перекладывать это дело на Тутуко нельзя, я ведь помню, что он должен прикрывать нас от здешних гранатометчиков. И ведь не объяснишь, что такой пулемет до этого лишь в кино видел, причем художественном, где вымысла куда больше, чем правды.

Ну ведь попал…

Перебираясь через Мюльса, покосился в сторону поста. Лошадка, на которую у меня имелись кое-какие планы, лежала на боку у коновязи, суча копытами в предсмертной агонии.

Нет, сегодня определенно не мой день…

Отбросил мешковину в сторону, присел, взглянул в непомерно широкий прицел. Ну тут не надо точности, знай себе поливай толпу. Всадники уже выносились из-за изгороди, некоторые на ходу стреляли в огрызающиеся ответным огнем окопы, другие швыряли какие-то продолговатые предметы, после чего либо гремел не слишком впечатляющий взрыв, либо вспыхивало пламя. Но большинство просто размахивали оружием и дико орали.

Как же они завывали — словами не передать…

— Леон, ты уснул там?! — с нескрываемым испугом поинтересовался Шфарич.

Ответ спокойнее некуда:

— Нет.

— А чего не стреляешь?!

— Не до того мне сейчас, вспоминаю последнее свидание с твоей мамой.

— Не трогай его, — встрял Тутуко. — Он знает, что делает, подпускает их ближе.

Приятно знать, что хоть кто-то во мне уверен. А я ведь не стрелял лишь по той причине, что не мог нажать гашетку. Или она поддается с недостижимым для меня усилием, или что-то делаю не так. Ба, да на этом убожестве предохранитель, надо его вниз тихо сдвинуть, чтобы Тутуко не заметил. А то ведь сильно разочаруется в моем хладнокровии.

Ну а теперь вперед, на все сто пятьдесят пять — сейчас даже слепой не промахнется, до ближайших всадников уже шагов сорок, не больше.

Пулемет задергался, выпустив за одну секунду столько дыма, что заволокло всю площадку. А я все давил и давил на гашетку, стараясь удерживать оружие в прежнем положении. Станок, лишенный колес, все равно работал, так что поворачивать из стороны в стороны можно, главное не увлекаться, обстреливать узкий сектор, не тратить патроны в пустоту и не задевать свои окопы.

Тутуко что-то орал, видимо, призывал меня перейти на короткие очереди, чтобы бить прицельно, по мере улучшения видимости от предыдущих выстрелов. Вот еще, буду я кого-то слушать в такой момент. Только так, другой возможности разгуляться братья-блезы мне не предоставят.

Краем глаза контролировал ленту и, прикинув, что осталось менее четверти, отпустил гашетку. Где-то кто-то продолжал стрелять, что-то взрывалось, крики исторгались из сотен глоток, но мне показалось, что наступила прямо-таки оглушающая тишина.

Все же пулемет — мощь.

Легкий ветерок, поднявшийся после рассвета, любезно отнес воняющее серой облако прочь, и я наконец увидел, что натворил. Честно говоря, ожидал, что эффект будет не из слабых, но такое…

Зря они помчались на нас лоб в лоб, не беря в расчет непонятную вышку. Пули, ударяя в человеческие и лошадиные тела почти в упор, пролетали насквозь, не замечая, чтобы затем повторять это снова и снова, пока не застрянут в костях или не умчатся вдаль, миновав строй живых мишеней. Враги двигались друг за дружкой столь плотно, что вряд ли допустил много промахов, и почти каждый патрон отыграл свою роль не один раз. Копыта цеплялись за туши павших коней, люди вылетали с седел, катились по земле, на них валились новые жертвы, живая река наткнулась на плотину, выстроенную самой смертью.

Десятки, нет — сотни человеческих тел и лошадиных туш. Некоторые без движения, но другие еще цепляются за жизнь. Ржание, крики боли и отчаяния, кто-то, уронив зажигательный снаряд, дико завывает, сгорая заживо, от него пытается отползти окровавленный от пяток до макушки раненый, похоже, у него перебиты обе ноги. Лента врагов рассыпалась на фрагменты, самые умные нахлестывают коней, уносясь вдаль, другие крутятся на месте, под огнем из окопов, не понимая, почему героическая история, о которой они собирались годами рассказывать, рассиживаясь возле костров, в один миг стала печальной.

Расчет генерала на испуг лошадей по-моему не оправдался. Если кого и сбросили с седла по этой причине, то немногих. Один, нет два бегут пешком, а вон еще парочка, причем оба сильно прихрамывают. Но, может, не шум очередей тому виной, а пули, угодившие в коней. Но все равно эффект потрясающий.

Не выдержав, дал пару коротких очередей вслед улепетывающим. Это только кажется, что бегут трусы, на самом деле мыслят они здраво. В такой ситуации лучший выход — отойти, перегруппироваться и повторить атаку с учетом полученных знаний о позиции противника.

А это значит, что пули и бомбы теперь полетят исключительно в нашу сторону. И вряд ли Тутуко будет успевать прикрывать, слишком много желающих выстроится в очередь к вышке.

Нескольких хитрых ребят достал, может, это даст нам лишнюю минутку. Не могу сказать, какие сейчас потери, но на вторую атаку сюрпризов не осталось, и я даже знаю, кто погибнет в первую очередь.

Группа обнаглевших идиотов, засевших на вышке…

— Ну ты!.. Ну ты и дал! — восхитился Шфарич.

— Патроны зря перевел, — буркнул Тутуко.

— Зря?! Да он почти половину перебил!

— Не половину.

— Ну все равно много.

— Перебил бы и больше, но ему дым мешал. Паузы надо делать, для того даже на щитке памятка есть.

— Да он демон, ему дым нипочем, сквозь него видит, так ведь, Леон?

— Он неправильный демон, он ничего не видел, я смотрел в его глаза, там не было смысла, я знаю.

— Молчи уже, черномазый, много ли вы знаете о демонах?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});