Мужской роман - Ирина Потанина

— Быстро же ты привел её в дом… От меня еще и соседи не успели отвыкнуть…

Значит, все-таки Марийка. Только этого не хватало.

— О соседях я как-то не подумал, — Игорь постарался держать нормальный дружеский тон, — Надеюсь, они обо мне тоже не думают. Надеюсь, у них есть дела поважнее. А чего ты звонишь и молчишь?

— А о чем нам с тобой разговаривать? — горечь в интонациях Марийки на миг сменилась агрессией.

— Если не о чем, то чего звонить? — Игорь произнес это непростительно мягко. Надо было жестче, чтобы навсегда убедить Марийку в том, какая он, Игорь, сволочь. Чтобы не сожалела добрая Марийка, теплая Марийка, мудрая Марийка, о потере Игоря. Чтоб не испытывала по поводу расставания никаких эмоций, кроме облегчения. Надо было жестче, но у Игоря не хватало сил.

— Действительно, — Марийка хмыкнула как-то совсем по-игоревски, — Наверное, просто привыкла иногда слышать твой голос… Ладно, извини. Я, кажется, не в том состоянии, чтобы сейчас адекватно общаться. Мне не стоило звонить… Просто, знаешь, жить самой оказалось не так просто… Думаешь всякое, переживаешь… Хорошо хоть работа у меня есть. Она — не человек, она — не предаст…

Хотелось закричать что-то поддерживающее. Хотелось кинуться оправдываться, мол, не предавал он никого — напротив, спас от необходимости жить с таким чудовищем, каким был Игорь до встречи с Верой. Хотелось просто узнать, как Марийка поживает. Но любое вмешательство ныне было равносильно вредительству. Марийку нужно было отпустить полностью, не оставив ни малейшей зацепки для былых привязанностей. И, кажется, выполняя это необходимое, исполнитель испытывал даже более болезненные ощущения, чем сама жертва.

— Ну, пока, — не дождавшись никакой ответной реакции, Марийка положила трубку.

«Все правильно. Ты поступил правильно,» — нашептывал растревоженный внутренний голос. А сам Игорь тревожился совсем по другому поводу. Вера… Прикрыв глаза, Игорь попытался представить, что происходит сейчас вокруг неё.

«Пробел» все так же тонул в суете. Чудачества клиентов забавляли, подбадривающий Палюрич заботливой квочкой витал над работниками. Анюта — полноправная хозяйка своих марионеток — направляла их незаметно на очередную жертву. Отчаянно пытался расти духовно Тоха. Нелепо старался случайно не повзрослеть Жэка. И даже Стас, конечно же, появлялся со своей неизменной бутылочкой пива. А вот Игоря уже среди них не было. И это ровным счетом ничего не меняло в компьютерном центре. Коллектив уже обрел собственную душу, не зависящую от наличия конкретных своих членов. А значит он, Игорь, свою миссию на этой работе уже выполнил. Значит, больше он был не нужен. Ни Палюричу, ни «Пробелу», ни, в сущности, Вере… Эта собственная ненужность тяготила. Вместо уместного ощущения свободы, несла с собой обиду. Игорь знал, что это злое чувство. Знал, что оно только портит все. Но ничего не мог с собой поделать.

«Порчусь», — произведя краткий самоанализ, сухо констатировал Игорь, — «Уже даже воняю тухлятиной. Уже сам себе противен. Пора менять. Снова пора что-то менять. Нужно жить своей жизнью. Господи, я ведь уже даже забыл, как это делается».

Отказавшись от первоначальных намерений выспаться, Игорь решил действительно позаниматься журнальными делами. В качестве холодильника, спасающего от окончательного протухания, такая работа вполне подходила. На первый взгляд. При последующем рассмотрении оказалось, что не так все это просто. Даже столь привычные и родные когда-то строчки обозрения отказывались сдаваться без боя. И война велась даже не за творчество или четкость формулировок. Завоевывать приходилось каждую секунду, свободную от трагичных мыслей о бесперспективности будущего. Вера, насмешливо выслушивающая очередные претензии клиентов, не покидала мысли Игоря. Точнее, не покидало отсутствие у Веры мыслей об Игоре. Писать в соавторстве с собственной обидой Игорь не умел.

— Алло, — Игорь все-таки набрал её номер, — Извини, что отвлекаю. Просто соскучился. Люблю, наверное… Как ты? Как "Пробел"? Что там наши монстрообразные Орлики?

— Извините, вы не туда попали, — холодно проговорила Вера и нажала отбой.

Игорь почувствовал себя последним идиотом. Что, интересно, на этот раз он сделал не так?

Гуманная Вера решила объяснить это, спустя несколько минут. Перезвонила с автомата на домашний телефон.

— Нет, с тобой в разведку ходить нельзя, — вместо ожидаемых извинений сообщила она, — Никогда не откровенничай, не уточнив, можно ли говорить. У меня же довольно громкий динамик в телефоне, а рядом Миленок стоял. Зачем ему знать, что я думаю о Орликах? Кроме того, если звонишь на сотовый, лучше просто говори, куда тебе можно перезвонить по городскому. Мы ведь с тобой пока еще не миллионеры.

Голос её звучал официально. Строго по-«Пробеловски». Так, будто звонила она не с автомата, а прямо из-под носа строгой Анюты.

«У нас действительно разные скорости», — Игорю оставалось только посмеяться, — «Я, выходя с работы, перестраиваюсь значительно быстрее.»

— Это все, что ты можешь мне сказать? — Игорь даже посмеивался, предвкушая положительный ответ.

— Пока все. У нас тут дурдомно и динамично. Как всегда. Правда есть и новости. Позже перезвоню. Пока отбой.

На отбой нажал сам Игорь. Вера Домашняя оказалась временно недоступна, а Вера Деловая его сейчас абсолютно не интересовала. Даже спорить и ссориться с такой Верой не хотелось.

«Все маслом вниз! И динамик в телефоне слишком громкий, и Миленок рядом, и в «Пробеле» все «как всегда», хотя меня там нет… Гадостно все-таки устроена гражданка-судьба. Все для неудобства пользователя!»

Совершенно не к месту вспомнился армейский БТР. Чтобы залезть в кабину, необходимо погрузиться в люк, наступая грязнющими подошвами не куда-нибудь, а прямо на сидение. Сначала потоптался, потом туда же сел. По другому в машину не залезешь. Такая уж конструкция. Все для отбивания человеческих инстинктов у солдата. Игорь вспомнил эту «школу жизни». Внутренне перешел на военное положение. Погрузился в привычный при данных обстоятельствах скептис и, без лишних капризов и творческих метаний, снова уселся за работу. Получалось пусто, но много. То, что нужно, для окружающей бессмысленности. К своему ужасу Игорь обнаружил, что даже не стыдится написанного. Все так пишут, отчего же ему, Игорю, нельзя?

«Вот и я научился подменять себя настоящего бессовестным роботом» — Игорь, ранее завидовавший боевым качествам Веры, вдруг обнаружил, что ему тоже довольно легко дается безразличие к плодам собственной деятельности, — «Нажал на кнопку, перекрыл нужные каналы… И вот уже не мечущийся между знанием “как надо”, и видением того “что получается”, слабак, не сгорающий от противоречий между любовью к ближнему и собственной целостностью, слюнтяй, а эдакий механический автор. Стальной строчитель ежемесячного литературного обозрения для журнала.”

Как ни странно, даже халтурная работа отняла довольно много времени. Когда телефон в очередной раз зазвонил, Игорь мельком глянул на часы и удивился. Вспомнив, что Вера обещала еще перезвонить, Игорь ускорил шаг.

— Старик, надо выпить и обмозговать, — вместо обещанной Веры, судьба, конечно же, подкидывала неожиданного Жэку.

— Что будем мозговать? — вообще-то Жэка не так часто навязывал своё общество в столь требовательной форме. Значит, и впрямь что-то стряслось. Отказаться от встречи Игорь не мог.

— Что будем пить, тебя, как обычно, не интересует… Или алкоголик, или абсолютнейший негурман.

Это странное словечко появилось у Жэки в обиходе сравнительно недавно. Произносилось оно с такой интонацией, что обозначало нечто вроде «профана», лишенного, вдобавок, всяких эстетических запросов.

— Скажи мне, кто твой друг и я скажу, кто ты, — огрызнулся Игорь.

— Да, — смирился Жэка, — Действительно. Ты мой друг, значит и я тоже абсолютнейший… В общем, забивай стрелу.

Игорь, наоборот, с удовольствием забил бы на эту стрелу, но дружба обязывала, приходилось назначать встречу.

— Я с Веркой приду, — в довесок ко всему, обрадовал Жэка, — Ну, в смысле, с твоей Веркой, — поправился друг, дабы избежать уже знакомых странных реакций друга.

Игорь, нехотя, влез в кроссовки.

* * *

Из пижонства Игорь уселся прямо на бордюре. Домашние замызганные джинсы, выгоревшая футболка, легкий прищур, вместо солнечных очков… Прямо целый стиль, а не просто «лень погладить брюки». Вот оно, сладостное веяние свободы. Раз ни на какую работу идти не надо, значит, и одеваться можно, как вздумается…

Пришедший несколько раньше срока Игорь восседал под оговоренным с Жэкой памятником и лениво разглядывал прохожих.

Два торопливых силуэта в строгом показались на противоположной стороне дороги спустя несколько минут. Собранная Вера — чуть впереди. Жэка, кажущийся рядом с ней несуразной громадиной, — покровительственно отставая на два шага. Заметили Игоря, немного развернулись. Пошли на сближение по оптимальной траектории.