Ночные волки - Фридрих Незнанский

Разумеется, он блефовал, но Володин этого не заметил. Кравцов умел быть убедительным, а смертельная опасность, которая исходила от Володина, только усилила эту его способность. Он вел борьбу за выживание, а в этом, как он считал, искусстве ему не было равных.

– Я не боюсь тебя, Миша, – повторил Кравцов для вящей убедительности. – Но все-таки посоветовал бы тебе поменять по отношению ко мне тактику поведения. Есть одно средство, которое способствовало бы нашему взаимопониманию.

– Что же это за средство?

– Ласка, – ответил Кравцов.

– Вы что, «голубой»? – спросил его Володин.

– Фу! – поморщился Кравцов. – Зачем так примитивно, Миша? Я нормальный гетеросексуал. Нет, Миша, тут другое.

– Что же?

Кравцов ослепительно улыбнулся Володину.

– Ласковое обращение друг с другом, – сказал он, – дружеское участие. Мы с тобой делаем наше последнее дело, после которого я называю тебе имя.

Володин отрицательно покачал головой.

– Не выйдет, – сказал он. – Я хорошо вас знаю, несмотря на некоторые пробелы в вашей биографии. Вы обманете.

– Чтоб я сдох! – искренне воскликнул Кравцов.

– Нет.

Кравцов задумался. Лед тронулся, и остальное было делом техники. Володина вполне можно было «дожать», как говорят борцы классического стиля. Оставалось последнее усилие, и он готов.

К тому же их разговор уже дал свой результат. Он собирался ликвидировать Володина после того, как тот ему поможет выполнить задание, но события повернулись так, что теперь в убийстве киллера нет необходимости. Он оставит его в живых, и тот начнет охоту на Портнова. И возможно, добьется успеха. Это было бы то, что надо Кравцову. У него были причины желать смерти Феликсу Портнову.

Кравцов задумчиво посмотрел на Володина и вдруг, как бы приняв решение, тряхнул головой.

– Хорошо, – сказал он. – Я назову тебе имя. Обязательно назову. И даже скажу, где он обитает, сколько он еще будет в Москве, сколько у него людей и как легче к нему добраться.

На лице Володина появилось подобие удивления.

– С чего вдруг такая доброта? Ты что задумал, старик? Шутить вздумал?

– Я задумал взять с тебя честное слово, которому я верю, – сказал Кравцов. – Пообещай мне, Миша, что, после того как я назову тебе это имя, ты пойдешь со мной на то самое последнее дело, о котором я тебе говорил.

Володин в упор уставился на Кравцова. Тот выдержал его тяжелый взгляд. Так они просидели с минуту, не меньше.

Наконец Володин произнес:

– Я согласен.

– Ты даешь мне слово? – спросил Кравцов.

– Да. Даю слово, что если вы расскажете мне все, что знаете о том человеке, задание которого мы с вами будем выполнять, то я буду выполнять это задание вместе с вами.

– Ха! – сказал Кравцов. – Ничего себе наворочал слов. Ну ладно, это меня вполне устраивает. И теперь я назову тебе имя этого человека.

Володин холодно произнес:

– Теперь у вас уже нет другого выхода.

Офис фирмы «Новое Внуково» находился в самом центре Ленинградского проспекта.

Кравцов остановил свою «тоёту» метрах в десяти от входной двери офиса. С этой минуты и Кравцов и Володин не сказали друг другу ни слова.

Кравцов шел впереди, Володин – на шаг позади него. Со стороны они походили на босса и телохранителя.

Когда они вошли в помещение офиса, дорогу им преградил внушительного вида молодой человек.

– Здравствуйте, – сказал он. – Вы к кому?

Кравцов смотрел мимо него. Так обычно важные господа общаются с обслугой. Молодой человек понял, что задерживает по пустякам серьезных посетителей. Вид Кравцова и его спутника произвел-таки впечатление на молодого человека, он посторонился, но все-таки сказал:

– Мы должны быть в курсе, по какому вопросу вы к нам пришли.

Кравцов улыбнулся ему. Он знал, что улыбка важных посетителей производит на этих дверных холуев самое благоприятное впечатление.

– Мы к Радзиевскому, – сказал он. – Леонид Аркадьевич ждет нас.

– Как о вас доложить? – спросил охранник.

Ответ был обдуман заранее. Кравцов решил действовать нагло и вежливо одновременно.

– Передайте Леониду Аркадьевичу, – сказал он, – что мы пришли от руководства авиакомпании «Русские авиалинии» и хотели бы принести ему кое-какие извинения. Также передайте господину Радзиевскому, что у нас есть конкретные предложения, которые могли бы наладить между нашими фирмами нормальные отношения.

Охранник какое-то время тупо смотрел на Кравцова, потом выговорил:

– Подождите, пожалуйста, одну минуту.

И вышел.

Кравцов принял это за добрый знак. Если бы этот охранник принял их за обычных посетителей, он бы доложил по селектору. А так он пошел лично докладывать. Значит, пока все выглядит убедительно. А если, чего доброго, они начнут заварушку, то и это предусмотрено.

Охранник вернулся.

– Леонид Аркадьевич ждет вас.

Кравцов шагнул вперед, Володин тенью последовал за ним.

Они оказались в довольно большой приемной, в которой работали две секретарши. Одна дверь вела в кабинет Радзиевского, другая – в кабинет его заместителя.

Володин вопросительно посмотрел на Кравцова. Тот едва заметно кивнул.

Кравцов вошел в кабинет Радзиевского, а Володин остался в приемной. Обе секретарши сначала ему улыбнулись, как улыбались всем серьезным гостям, но мрачный парень никак на это не реагировал. Секретарши, миловидные особы, переглянулись, и улыбки сползли с их лиц.

Одна из них спросила Володина:

– Чашечку кофе?

Тот снова ничего не ответил.

И в это время из кабинета Радзиевского послышался хлопок, как будто кто-то ударил в ладоши.

Девушки насторожились.

– Что это там? – спросила та, которая предлагала кофе.

– Нужно посмотреть, – предложила вторая и пошла к кабинету.

Володин остановил ее:

– Стоять!

В руках у него был пистолет, на ствол которого был насажен глушитель.

Девушка испуганно попятилась от двери, глядя расширенными от ужаса глазами на пистолет.

В это время из кабинета Радзиевского вышел Кравцов и, не говоря ни слова, направился к двери напротив – в кабинет заместителя. В руке он держал точно такой же пистолет с глушителем. На секретарш он не обратил никакого внимания. И зря.

Увидев его выходящим из кабинета с оружием в руке, обе девушки пронзительно закричали и этим погубили себя.

Два выстрела прозвучали одновременно. Кравцов выстрелил в ближайшую к себе, а Володин – во вторую. Впрочем, выстрелами это можно было бы назвать условно. Два хлопка.

Хлопки прозвучали одновременно, и девушки смолкли.

Не задерживаясь более, Кравцов вошел в кабинет заместителя, держа оружие наизготове. Володин подошел поближе к двери в приемной на случай, если кто-то, услышав крики, поспешит на помощь.

Очень скоро Володин услышал, как Кравцов стреляет: на этот раз выстрелов было два.

Когда Кравцов вышел из кабинета, дверь в приемную распахнулась и в нее ворвался охранник. Увидев Кравцова с оружием в руках, он не задумываясь выстрелил, попав Кравцову в грудь. Следующий выстрел сделал Володин – в затылок охраннику. Тот дернулся вперед и упал лицом вниз.

Кравцов был жив, но ранение было серьезным.

– Уходить надо, – еле выговорил он. – Миш, помоги мне.

Володин молча смотрел на него.

– Забери меня, Миша, – хрипел Кравцов. – Забери, Богом прошу.

Так же невозмутимо глядя на него, Володин тихим голосом проговорил:

– Видишь, Семен Сергеевич, я был прав. Хорошо, что ты заранее назвал мне то имя.

Он навел на него пистолет. Ствол смотрел на Кравцова темным оком. Но вдруг это око взорвалось, и в голове Кравцова вспыхнула молния.

С невозмутимым видом Володин вышел из приемной.

Когда он покидал офис, его видела только старая вахтерша, забившаяся в угол.

Володин не заметил, как эта старушка провожает его испуганными, но внимательными глазами.

Глава 13. ФИРСОВ

Стас Аленичев провожал Любу в аэропорт.

Добирались они туда на такси. Всю дорогу Люба переживала, что опоздает: регистрация билетов заканчивалась за сорок минут до вылета самолета.

Они успели. Стас, впрочем, сожалел об этом.

Около дверей, ведших на посадку, Люба остановилась и протянула ему руку.

– До свидания, Стас. Спасибо за все.

– Люба, – сказал он, – может быть…

И замолчал. Молчал довольно долго, прежде чем отважился произнести:

– Может быть, ты останешься?

Потом, когда она улетела, Стас недоумевал: неужели эта не очень молодая женщина запала ему в душу только потому, что так вкусно готовила? Конечно, борщ дело важное, но не настолько же, чтобы из-за него предлагать женщине руку и сердце. А он именно об этом думал все последние дни перед ее отъездом.

В ту ночь он пришел домой около двух часов ночи. Спать хотелось неимоверно. Он совсем забыл, что разрешил дочери покойного Макова воспользоваться его комнатой. Поэтому с шумом вошел и, не задумываясь, включил свет.