Острова эфирного океана - Борис Красногорский

"Биржевые Ведомости" в своем вечернем выпуске комментировали сообщение "Нового Времени" по своему. Из каких-то "высокоавторитетных" источников они узнали, что тот, кого корреспондент "Нового Времени" считал профессором Штейном, в действительности не он, а личность в высшей степени загадочная, являющаяся по-видимому одним из жителей Венеры, которого взял с собою Имеретинский.

Однако через какой-нибудь час после этого вышло экстренное добавление к "Речи", где приводился текст сообщения Имеретинского. Из него видно было, что экспедиция клуба "Наука и Прогресс" встретила на Венере профессора Штейна, участника подобной же экспедиции, снаряженной в "Соседней Стране", но потерпевшей крушение при спуске на Венеру, при чем "другой участник экспедиции" погиб, третий же умер во время пребывания на планете от укуса скорпиона. Имена их не назывались. Это был тактический прием Имеретинского. Еще будучи на Венере, как-то раз перед самым отъездом, когда профессор Штейн был в горах, с общего согласия было решено, в случае благополучного возвращения на Землю, во избежание могущих быть осложнений в дипломатическом мире, умолчать впредь до выяснения обстоятельству о бывшей бомбардировке их "Победителя Пространства" смертоносными орудиями "Patria" в междупланетном пространстве, а также не называть имени Штернцеллера.

Все участники экспедиции свято соблюдали взаимное обещание и под различными предлогами уклонялись от бесед с корреспондентами газет, роем кружившихся над их триумфальным поездом.

Утренние газеты следующего дня посвятили большие передовые статьи вчерашнему сообщению Имеретинского. Профессор Штейн заслонил собою всю научную сторону экспедиции: о ней уже ничего почти не писалось и все внимание газет было сосредоточено на загадочной экспедиции "Соседней Страны", о которой до сих пор никто ничего не слыхал. Все ахали и удивлялись тому, как наши соседи хорошо умеют хранить тайны! Газеты отмечали неудовлетворительность сообщения Имеретинского, в недоумении ставили вопросы, стараясь сами на них ответить, и путались в догадках. Непонятно было, почему в сообщении Имеретинского не названы остальные участники экспедиции "Соседней Страны" и не сказано, на каком аппарате и когда спустились они на Венеру. "Новое Время" особенно настаивало на ответе на последний вопрос — до приезда туда экспедиции Имеретинского или после? Оно не сомневалось, что до приезда — и не безосновательно видело здесь интригу "Соседней Страны".

Вечером, когда Имеретинский и его друзья мчались в экспрессе в Петроград, Гольцев, пришедший к Аракчееву, сообщил ему, что во всех кинематографах Петрограда уже демонстрируется фильма, изображающая встречу экспедиции в Баку. Аракчеев не любил кинематографа, так как глаза его утомлялись после сеансов, но на этот раз он не мог выдержать и вместе с Гольцевым отправился смотреть свою дочь и ее спутников. Престарелый граф не мог удержать слез, когда увидел на экране свою Наташу веселой и смеющейся, под руку идущей с Имеретинским с пароходной пристани в Баку к поданным им лошадям…

* * *

Вереница гор Кавказа тянулась по обеим сторонам горизонта мимо окон вагона поезда Имеретинского; потом показались необозримые поля кукурузы. Вдали мелькали белеющие станицы, окаймленные богатой растительностью садов, словно живописные картинки, вставленные в зеленый багет. На станциях встречались кавказские типы — то стоит вдали размалеванная и крытая сверху белым полотном арба, нагруженная фруктами, с хозяином, стоящим тут же в продранном и полинялом бешмете, с курчавою папахой на голове; то сидит вблизи станционного здания, поджав под себя ноги, угрюмый персиянин с чашками весов в руках, отвешивающий покупателям аладжу, сливы или персики. Мелькают названия станций: Темирги, Чиръ-Юртъ, Хасавъ-Юртъ, Гудермсъ и проч. За станцией Котляревской переехали быстрый Терек, несущий свои мутные воды. Потом с левой стороны открылось знаменитое Бештау (Пятигорие), неразрывно связанное с воспоминаниями о М. Ю. Лермонтове. Недалеко отсюда виднелся Пятигорск, на самом же краю горизонта, благодаря прозрачности воздуха, можно было рассмотреть и белую шапку Эльборуса.

Наташе вспомнились горы Венеры, такие странные — высокие, тонкие и остроконечные, совсем не похожие на наши "родные"; ей казалось теперь, что все это уже было когда-то давно, словно во сне… Она была счастлива увидеть скоро своего отца и поведать ему свою девичью тайну о любви к Имеретинскому….

А поезд все мчался и мчался вперед среди паутины телеграфных проволок, распутывая ее впереди и запутывая вслед за собою… Переехали "Тихий Дон — красу полей" по грандиозному мосту и прибыли в Ростов, где на вокзале снова депутации и бесконечные приветствия.

За Таганрогом, по направлению к Харькову, началась степь. Временами вдали мелькает хуторок с белыми мазанками, с вьющейся синей струйкой дыма из печной трубы; заходящее Солнце приветливо освещает окрестность, груды скошенной на лугу травы и золотистые головы, выглядывающих из огорода подсолнечников; его лучи играют улыбкой на лице старушки, которая только что копалась в огороде, а теперь оторвалась от своей грядки и, приложив ладонь к глазам, в виде зонтика, пристально смотрит на мчавшийся поезд. Теплый ветер дует в окно вагона, навевая истому…

Вот в стороне, купа прекрасных пирамидальных тополей, выделяющихся среди ив и верб, словно какие-то зеленые минареты, отчасти напомнившие Наташе сигиллярий… Еще дальше виднеются шестикрылые ветрянные "млыны" и низенькая, белая деревенская церковь; вечерний благовест несется волной и тает в спокойном воздухе…

С каким наслаждением наши друзья ловили эти первые музыкальные звуки, которых они не слышали уже столько времени! Они казались им необыкновенно мелодичными в этих условиях…

В Харькове новая встреча в красивом здании вокзала роскошной архитектуры. Всеобщий энтузиазм был неописуем! Сама обстановка вокзала, казалось, была создана для встречи именно этой — небесной экспедиции. В зале первого класса красовались двое больших стенных часов, поддерживаемых изваянием муз и потолки, украшенные изображениями двенадцати знаков зодиака…

Москва, как всегда, особенно радушно встречала триумфальный поезд Имеретинского, весь украшенный цветами, зеленью и флагами. В Петербурге Городская Дума, в экстренном заседании, ассигновала крупную сумму на торжественную встречу и вечером, в день приезда, весь город был иллюминирован. В тот же день в Академии наук состоялось торжественное заседание, в котором, после речей представителей всех отраслей знания, знаменитый профессор богословия, Озеров, сказал глубоко прочувствованное слово на тему: "Куда пойду от Духа Твоего и от лица Твоего куда убегу? Взойду ли на небо, Ты там, сойду ли в преисподнюю и там Ты. Возьму ли крылья зари и переселюсь на край моря: и там рука Твоя поведет меня, и удержит меня десница Твоя. (Псал. СXXXVIII, ст. 7-10)."

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});