Ответные санкции (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич

Генерал смущённо кхекает. А зачем двадцатилетнему пенсионерка? Он, кстати, так и не получил сертификат после войны с Конго, я не проследил, а в российской верхушке нашлись более достойные претенденты. Нужно исправить, как завершится очередная афера. Впрочем, не будем делить шкуру не только не убитого, но и не зачатого медведя.

— Что ты хочешь?

— Посредническую помощь. Я в Штатах. Но у нас отношения с Вашингтоном, сам понимаешь, не ахти. «Омаху» забыть не хотят, гады.

— Нормализовать не пытались?

— Сейчас некогда идти официальным путём. Пакистанские повстанцы застали нас врасплох, и нельзя ни дня тратить на бодягу: обмен нотами, рассмотрение в сенатской комиссии, убеждение большинства в Конгрессе и администрации, что мы белые и пушистые…

— Год. С учётом приближения выборов — полтора. Кто тебе нужен конкретно? Только не Пентагон. С ними, как и с НАТО, напряжённо.

В идеале стоит переговорить с Президентом. Но я не того калибра человечище, даром что бицепсы нарастил, чтобы сходу прыгать на высший уровень.

— Сойдёт ЦРУ. Не ниже директора Национальной секретной службы.

— Вот почему макияж сменил. Чтобы не мучить их воспоминаниями годичной давности.

Смущённо улыбаюсь. Зачем людям делать неприятное? С другой стороны, секретная служба — самое боевое подразделение, там и народа гибнет больше всего. Давно забыли и утешились. Наверное.

— Боюсь, меня здесь не любят. Поэтому прошу любить и жаловать: мистер Крок Фрост, специальный представитель по медицинским вопросам. Если не любить, то хотя бы терпеть.

Этот разговор протекает в минивэне, любезно предоставленном посольством. Мы предпочитаем преодолеть несколько сот миль в его чреве и избежать пересадки до Вашингтона. К слову, билетов не достать, даже размахивая дипломатическим паспортом и ветеранским удостоверением. Америка сошла с ума. При слухах о скором начале мировой войны люди бросились навещать друг дружку напоследок, приводить в порядок дела земные… Наивные! За порогом вечности всё воспринимается иначе, суета нескольких дней не позволит загладить ошибки прошлого, копившиеся годами. Только в голливудских мелодрамах достаточно навестить мать или бывшую возлюбленную, сказать ей «прости» через двадцать лет скотского игнорирования, и жизнь тут же заиграет новыми красками. Американцев воспитали комиксы, ТиВи, социальные сети да Голливуд, они и поступают соответственно.

Есть ещё одна причина, побуждающая прятаться за сильно тонированными стёклами. На переднем сиденье расположилась Дженнифер Янг собственной персоной. Конечно, она просочилась в Штаты с африканским паспортом и под другим именем, но неужели не слышала анекдот: «Бьют по роже, а не по паспорту»? В то краткое время, пока действовал электронный троянский конь в ЦРУ, мы узнали, что моя несостоявшаяся подружка внесена в список целей, подлежащих уничтожению за пределами США, наравне с лидерами Талибана или Аль-Каеды. Не то, чтобы за ней постоянно гонялись, но, попади её рожица в прицел, палец на крючке не дрогнет. И эта нахалка рассиживается в пасти у льва? Припёрлась в Штаты и даже не поменяла внешность, она — главный козырь телезвезды, нужно всегда оставаться узнаваемой.

Уже в посольстве тихо оттираю её в сторону, когда Камалла ослабила бдительность и отправилась по своим делам.

— Мисс Янг, мой босс — Министр здравоохранения мистер Мерз — просил присмотреть за вами.

— Это так любезно с его стороны!

— ЦРУ попытается ликвидировать вас при первой возможности.

— Но вы же присмотрите?

Истёкшие годы и даже рождение наследника престола её ничему не научили. В Алжире она свято верила в могущество американского флота, теперь — в ширину моих плеч. Ох, женщины, чем подумать головой, они предпочитают найти крепкую спину и за ней спрятаться. А ведь многие пули пробивают навылет и ранят стоящего сзади.

— Зачем вы приехали?

— Президент лично поручил сделать серию репортажей о грядущих событиях.

А здесь хочется взвыть. Неужели смазливая мулатка, оправившись от беременности и родов, немедленно помчалась к Большому Боссу качать женские права? Естественно, что он сплавил её подальше, без зазрения совести и в достаточно опасное место. Если выживет, то поймёт, что досаждать Вождю себе дороже.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Дженифер… Пусть это сильно превышает мои полномочия, попробую снять вас с крючка. Хотя бы попытаюсь. Я один не смогу бороться с ЦРУ. Пока прошу воздержаться от выхода из посольства.

— Сколько? — очаровательный носик, крошечный для афроамериканки, недовольно хмурится. Пока женщинам не была доступна омолаживающая терапия, они овладели искусством выражать эмоции экономно — взмахом ресниц, округлением глаз, чтобы морщины раньше времени не изрезали лицо. Я как-то пробовал смеяться одним носом, не получилось. Они же движением пятачка умеют показывать целую гамму чувств.

— Дня три. Поверьте, это лучше, чем случайно погибнуть в ДТП.

Она удостаивает меня улыбкой кончиков губ, тем самым щедро транжирит эксплуатационный ресурс кожи лица.

— Вы так преданы мистеру Мерзу?

— Я так хочу вас защитить.

В качестве предоплаты за сохранение её шкурки получаю ещё одну улыбку, многообещающую и ни к чему её не обязывающую. Как обычно. Посулить всё, получить всё, не дать ничего. Обожаю. Если бы в природе существовал чисто дамский банк, он бы принимал вклады и никогда никому ничего не отдавал, львиную долю прибыли тратил бы на повышение своей привлекательности. Иное противно женской натуре.

В жилом блоке меня ждёт прежняя комната. Почему-то кажется, в ней никто не жил. Распахиваю окно во внутренний дворик. В сентябре здесь ещё жарко, по местным представлениям. По меркам Баминги — прохладно.

Смарт отрывает меня от созерцания. Торопливо набираю номер, сброшенный генералом.

— Мистер Лебовски? Здесь Фрост из посольства Африканской Федерации. Когда я смогу переговорить с вашим боссом?

ЦРУшник мнётся. Важничает или действительно мучается от нарушения мыслимых или немыслимых правил — не могу понять.

— Предлагаю встретиться сначала со мной, на нейтральной территории.

— Лебовски, вы новости смотрите? Россия уже перенацелила часть ракет на Пакистан, индусы сдерживаются из последних сил. Вся Азия делится — кто за кого. Нет ни минуты лишней!

— Я пониманию. Но и вы поймите…

— Нет. Боюсь, вы меня выслушаете, но только завтра на утреннем совещании неторопливо доложите шефу, тот — директору вашей конторы, он денёк подумает и отправит доклад самому главному, где бумажка умрёт тихой смертью, так как все по горло заняты из-за азиатского конфликта. А мы предлагаем радикальный вариант решения.

По телефону он не спрашивает, какой именно.

— Прошу минуту обождать.

— О'кей. Но если провалите дело, помните — вы угробили возможность наладить военно-политическое сотрудничество с нами и предотвратить гибель миллионов. Вы лично. И я не буду держать это в секрете.

— Хорошо. Ждите.

Отключился. Голос ледяной. Никто не любит, когда на него давят. Но вроде как мяч попал в ворота. С сожалением, что не принял душ с дороги, иду лишать этого же удовольствия Камаллу.

Она меня опередила. Долго мнусь у её двери, периодически колочу руками и пытаюсь вызвонить — тщетно. Наконец, она открывает, замотанная по брови махровой простынёй.

— Одевайся! Дуем в Вашингтон.

— Они уже назначили встречу?

— Назначат. Нужно ехать.

Камалла втаскивает меня внутрь, чтобы не компрометировал полураздетую главу резидентуры, и заталкивает на кухоньку. Одноразовый любовник годичной давности не должен созерцать переодевание.

Под шуршание её тряпок смотрю обновление новостей. Мир поляризуется, но странно. Правительства вроде как против войны, а на улицах от Магриба до Бирмы многотысячные демонстрации мусульман. Ура, наконец, у исламского мира есть ядерное оружие, давайте накажем гяуров! Люди с сорванной крышей не думают, что у пакистанского правительства атомная бомба имеется четверть века. Только до переворота там сидели благоразумные люди и не размахивали ядерной дубинкой как неандертальцы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})