Создадим Новый Мир - Даша Сказ

взгляд. Вдалеке виднелось шевеление фигур, маленьких и торопливых, как муравьи.

Джант тяжело вздохнул где-то у меня под боком.

– Ох, Феникс… Ты всё-таки ещё ребёнок.

– Тогда мной легко было управлять. Но не теперь. Благодаря тебе, – кивнул я Джанту, оборачиваясь к нему. – И я добьюсь от Создательницы ответов.

– Спасибо. О таком ученике я и мечтать не мог, – несильно толкнул меня в бок тот. – А сейчас, кажется, за тобой пришли.

Он кивнул в сторону горизонта, где фигурки-муравьи превращались в лошадей, галопирующих нога в ногу.

– Какой официальный приём, – отшутился Джант. – Мне поговорить с ними? Они вряд ли станут тебя слушать.

– Зачем? Мы просто сдадимся им, – пожал плечами я.

– Что ж, и то верно. Они как раз отведут нас на суд к кесарю, а именно туда нам и надо.

– Ладно… Разбужу пока Миру. Пожалуйста, не говори ей пока…

– Не думаю, что ей стоит узнавать об этом на месте, Феникс. Она должна быть готова, ведь это же знакомство с родителями как-никак.

– Если она узнает сейчас, то попытается вмешаться и…

– Она и так попытается, ты же знаешь. Поверь мне, ничем хорошим твои утаивания не кончатся. Я слишком много раз такое видел…

– Ой, деда, ну не начинай!.. – рассмеялся я.

– Фу, больше никогда так не говори. – Огненная причёска Джанта полыхнула. – Спустя семьсот лет так и не привык, что я на самом деле старый…

– Так не бурчи – и никто не заметит.

– И то верно. А ты не переводи тему! – Он по-отечески повёл пальцем. – Мира не моя любимая, и не мне решать, чем тебе с ней делиться. Но знай: тебе стоит десять раз обо всём подумать, прежде чем она увидится с твоей матерью.

– Вот бы этого можно было избежать…

Я потянулся к Мире. Вот бы умиротворённая улыбка не сходила с её лица…

* * *

Трубы города Авем гудят: Проводник вернулся. Только вот музыка проливается ему не во славу. А предвещая наказание.

Мы с Мирой поднимались по ступеням Авемского дворца. Белокаменные, они светились в лучах полдничного Игниса. Позади – город идеальных ровных форм, колоннад и куполов, город царапаного мрамора, терракота и блёклого золота, моя Родина, моя Вондерландия. Страна света, сжигающего тебя до самой сердцевины.

Возможно, Авем был единственным, что отвлекало Миру от высказывания мне всего, что она обо мне думает. Она даже не успела начать: нас сразу окружили. Благо сковывать не стали: знают, что бесполезно. В городе нас обступил бурлящий чувствами народ – вот это преграда получше, чем любые цепи.

– Что ж, я не ожидал, что Феникс не скажет об этом Мире, – пробурчал Захария где-то за моей спиной.

Он выглядел как загнанный кролик, большими глазами оглядывающий толпу и вздрагивающий от очередного удара в барабан. Несмотря на дружбу со мной, ему не приходилось часто бывать на оживлённых улицах. Да и оживляются вондерландцы редко.

А вот Гили держалась лучше. Гордая, она, несмотря на маленький рост, прямилась так, что достигала сгорбленного Захарии.

– М-да, Мира, оказывается, твой женишок не такой уж хороший мальчик, – сострила она скорее мне, чем подруге. – Скрыл от тебя самое важное: он-то, оказывается, вор и преступник!

– Я же сказал, всё не так просто, – вполоборота огрызнулся я. – Вы увидите…

– В данной ситуации лучше сто раз услышать, чем один раз увидеть. – Захария переглянулся со мной и Гили.

– Мне хватило услышать, вполне. – Она фыркнула и обернулась к Мире.

А та предпочла держаться от меня подальше. Она замыкала нашу процессию под руку с Джантом, благо он сам вызвался её успокоить. От одного взгляда на неё хотелось отвернуться: мех на её ушках вспушился, а глаза блестели. Причём не от злости – кажется, от влаги.

Нет, нельзя давать волю эмоциям, не сейчас. Я вновь обернулся к дворцу. Массивный и громадный, он давил одним своим видом: точно святой, окаймлённый лучами Игниса. Как будто собираемся на настоящий небесный суд.

– Так, всех вас я попрошу помолчать, – сказал я негромко, так чтобы слышали только мои спутники. – Я сам за себя выступлю, вас она не тронет.

– Кто это «она»? – спросила Гили. – Вы вроде говорили, что судьями могут быть только мужчины.

– Нас будет судить не судья.

– Если ты так хочешь всех заинтриговать, Феникс…

– Захария, пожалуйста.

Капелька пота скатилась по виску.

– Ах вот оно что… – сощурился Захария. – Ты струсил!

– Феникс, ты…

От этого голоса у меня пошли мурашки по спине.

– Ты мне не доверяешь?..

Я посмотрел назад. Мира. Выражение её лица изменилось. Брови вскинулись, а ушки прижались к голове.

Я не заметил, как оказался на последней ступени. Последний гортанный возглас труб. Я не успею ответить Мире.

– Феликс Флавия Вондер! Склони колено перед Ликом закона!

Этот голос. Солгу ли я, если скажу, что молился, лишь бы никогда не услышать его вновь?

– Ты из кесарей?! – ошарашенно догадалась Гили.

Мира даже не отреагировала на слова подруги. Вместо этого она, потупившись, прошептала:

– Феликс?

– Да… Много же вы обо мне не знали, – на мгновение усмехнулся я. – Пора бы и мне взглянуть в глаза своим же тайнам.

Тишина. Поклоны. Шепотки. Я обернулся.

Эта женщина всегда знала, как произвести первое впечатление. Высокая и статная, как изваяние, гордая и прямоносая, как орлица, с глазами синими, как отблески морского дна во время бури. Златокожая, со струящимися светлыми волосами. Облачённая в белое с красным палудаментумом[2], закреплённым брошью в виде феникса – символа кесарского рода и всей страны. В глазах многих она выглядела живым воплощением чуда, тогда как в моих – обычной смертной, которая, возможно, слишком широко расправила крылья и слишком высоко взлетела.

– Я иду к тебе, матушка.

В ответ она склонилась и негромко проговорила:

– Не называй меня так.

Лёгкий шум за спиной. Я выдохнул, стараясь не додумывать, что мои друзья подумали обо мне, и зашагал к матери.

Спутников благо не позвали, они ни в чём не повинны. Хотя и их явно ждёт не лучшая участь. Из-за меня.

– Честный народ Вондерландии! Мои патриции и плебеи, легионы и мирные граждане! Сегодня наконец-то воцарится справедливость.

Её глаза загорелись, когда она подошла ближе к лестнице и раскинула руки. Она встала так близко и одновременно так далеко.

– Кесарь Флавия! Флавия! Фла-ви-я! Ке-сарь!

Флавия Агриппа Вондер. Первая женщина-кесарь в истории славной Вондерландии. Правда, её статус шаткий: её муж, почти не участвующий в жизни государства, пользуется большей популярностью у большинства патрициев, хоть и сам наказал жене стать его лицом.

Меня мало волновали их политические игры. Меня волновало лишь то, как от них сбежать.

– Встань, Феликс.

Я встал. Посмотрел ей в глаза. Надменный взгляд, горящий пламенем. Я не успел разглядеть в них чувств: легионеры подхватили меня за руки и разрнули, отступив от блистательной фигуры матери.

– Феликс Флавия Вондер. Мне горестно произносить имя своего рода и признавать, что ты стал его прямым потомком.

– Не называй меня так, матушка, – пробурчал я, за что получил от легионера удар рукоятью в бок. Но я не мог не ответить, само вырвалось.

– Ты исчерпал своё право на слово в миг своего рождения.

– Благодаря тебе. Ты же родила меня.

Она отвернулась и повысила голос. Я смутно ощущал победу в том, что она обращается к толпе, лишь бы не слышать от меня правду.

– Этот неблагодарный юнец, – воскликнула она, показывая на меня, – имел честь стать частью рода Вондеров. Он высасывал из нас алую кровь власти, наречённой самой Богиней. Гордо кичился положением, которое не заслужил. И в конце концов стал проклятьем за наши грехи.

Она обернулась, резко протянув ко мне руку. Её тонкие острые пальцы схватили пламенное сердце и натянули цепочку.

– По ошибке к нему попал дар самих кесарей – реликвия Огня. Пламя, которое кесари веками зажигали в сердцах вондерландцев. Высшее благословение в руках незаконнорождённого! Богиня, за что?!

Толпа вторила ей:

– Бас-тард! Бас-тард!

– Грязный вор!

– Преступник! Ты не достоин!

Как будто я впервые это слышу. Как будто я не знаю. И всё же слова обжигали. Не слова людей – слова страны.

– Ты должен был поплатиться. Ты мог сохранить достоинство и отдать то, что тебе не принадлежит. Но ты убежал – и бежал слишком долго. Я как твоя грешная мать даю тебе