Перед прочтением — сжечь! - Николай Переяслов

Ну, к чему привела нашу Армию эта самая перестройка и как она повысила её обороноспособность, сегодня хорошо видно по одетым в какие-то экзотические лохмотья солдатам, уже восьмой год воюющим в Чечне против двухсот боевиков Басаева и Масхадова, а также по ставшим почти ежедневными сообщениям о том, что из такой-то части сбежал очередной военнослужащий с автоматом и полным боекомплектом…

Однако же всё это представляет собой последствия посадки Рустом своего самолёта именно в матушке-Москве, на виду у всего цивилизованного мира, а какой смысл было плюхаться кому-то здесь, в центре неведомого ни одной собаке райцентра, я не представляю. Может быть, правда, таким образом доставляют сейчас спецпочту для главы Администрации? Но почему тогда никто за ней не идёт, да и из самолёта никто не показывается?.. Хотя нет, вон едет милицейский «форд», причём за рулём, если не ошибаюсь, находится сам полковник Дружбайло. Ну, точно, он — Мирон Трофимович… Сложив вчетверо недочитанное Светкино послание, я сунул его в наружный карман куртки и уставился на застывший посреди площади силуэт «Сессны».

Машина тем временем подъехала почти впритык к самолёту и остановилась. Открыв дверцу, Мирон Трофимович с некоторой вальяжностью ступил на площадь и, подняв тяжёлую руку, побарабанил кулаком по корпусу «Сессны». Я не успел заметить, откуда выпрыгнул хозяин самолёта, но почти одновременно со стуком по борту перед Дружбайло появился угловатый высокий человек в чёрном костюме и накинутом поверх него чёрном плаще, из-под которого при каждом движении вспыхивала блестящая ярко-красная подкладка. «Наверное, насчёт какого-нибудь авиационного шоу прилетел договариваться, — предположил я, глядя на это то ли артистическое, то ли циркаческое одеяние. — Хотя после того, что случилось на показе „Вест-Оста“, народ, скорее всего, даже и слушать ничего не захочет ни о каких представлениях. Это же всё равно, что на похороны близкого вам человека пригласить не батюшку для отпевания, а рок-группу „На-На“ или комика Михаила Жванецкого…»

Я сплюнул в сторону и опять посмотрел на площадь. Дружбайло и пилот «Сессны» всё еще разговаривали возле самолёта, при этом Мирон Трофимович медленно листал какие-то предоставленные ему бумаги, переворачивал их и смотрел с обратной стороны, поднимал напротив солнца и разглядывал их напросвет, а затем сделал широкий жест рукой в сторону своей машины, и они с прилетевшим господином в чёрном уединились в «форде». Нет, я не хочу возводить на полковника напраслину и утверждать, что он вымогал от аэроартиста взятку, хотя я и видел через открытое окно «форда», как тот лазил во внутренний карман своего фрака, вынимая из него то ли портмоне, то ли большой тёмный конверт, а затем что-то отсчитывал и передавал Дружбайло. Как бы там ни было, а минут через десять обладатель чёрного с красным подбоем плаща вышел из дружбайловского «форда» и, благодарно раскланиваясь, помахал рукой вслед разворачивающейся и уезжающей машине, а затем как-то сверхловко вспрыгнул на крыло своего самолёта и исчез в его чреве. Посидев ещё некоторое время на скамейке и убедившись, что ничего здесь больше происходить не будет, я поднялся с места и двинулся дальше по улице к своему подвалу.

Дойдя до ближайшего угла и повернув на улицу 50-летия Потребкооперации, я вдруг почувствовал неудержимое желание сходить «по-маленькому» и завертел головой в поисках туалета. Видимо, та большая чашка кофе, которую я выпил сегодня утром, сидя в трусах на своей кухне и ещё не зная о поселившемся в моей раковине пальце, уже прошла весь путь по желудочному тракту и теперь срочно просилась куда-нибудь дальше. Увидев дверь Красногвардейского Торгового техникума, я, не раздумывая, шагнул внутрь и, миновав пустую по причине летних каникул вахту, метнулся по коридору в поисках туалета. Как я и предполагал, в самом его конце обнаружилась по правой стороне выкрашенная серой краской дверь с большой зеленой буквой «М» вверху и отпечатками подошв мужских ботинок на нижней половине, из чего можно было заключить, что будущие работники торговли открывали её не иначе, как ударами ноги, отрабатывая таким образом ещё и владение системой каратэ. Последовав их примеру, я небрежно пнул дверь кроссовкой и вбежал в помещение туалета. И тут же услышал чьё-то недовольное громкое рычание, доносившееся из-за поворота, за которым начинались кабинки и писсуары. Сделав два осторожных крадущихся шага, я опасливо выглянул из-за угла и чуть не обмочился от страха. Посредине пустого туалета, прямо на коричневом кафельном полу, возлежал здоровенный полосатый тигр и, нервно подрагивая верхней губой с натопорщенными длинными усами, издавал сердитое рычание, обнажающее острые белые клыки. Это не было галлюцинацией, тигр был самый что ни на есть настоящий — я даже успел заметить, как из его пасти вытекла струйка слюны и, медленно свисая вниз, дотянулась до самого пола и, шлепнувшись, образовала там небольшую продолговатую лужицу.

Стараясь двигаться неслышно, так, чтобы не привлечь к себе внимание лежащего за углом зверя, я медленно отступил к дверям (что-то мне сегодня весь день приходится выскакивать из каких-то дверей) и, почувствовав, что спина уперлась в дверную ручку, резко развернулся и выбежал в коридор.

И тут же наткнулся на чью-то широкую официальную грудь.

— Так-так-так! — придержал меня сразу за дверью откуда-то взявшийся там полковник Дружбайло. — А я как раз поджидаю тебя, чтобы уточнить кое-какие из наших вопросов. Я тебя заметил ещё там, на площади, да только некогда было отвлекаться. Ты там какую-то бумагу читал.

— Это письмо от девушки, — машинально уточнил я.

— Ну и как ты смотришь на то, чтобы пообщаться?

— Я? — я все ещё с испугом оглянулся на дверь туалета. Мой мочевой пузырь разрывался, но нечего было и думать о том, чтобы войти туда ещё раз. — Я не знаю… О чём нам говорить? — пожал я плечами и бросил ещё один взгляд за спину.

— Как это, о чём? — вскинулся Дружбайло. — Ты что, меня за пацана держишь? Хочешь сказать, что уже забыл о наших договорённостях?

— Я думаю, скоро вы и сами про них забудете, — неожиданно для самого себя, произнёс я и на всякий случай опять покосился на дверь туалета.

— А что ты всё время туда поглядываешь? — подозрительно сощурился полковник. — Ты здесь один? Или со своими дружками?

— Один! — слишком поспешно выпалил я и тем самым ещё больше разжёг недоверие полковника. — Правда, один! Не ходите туда! Там…

Но полковник уже не слышал.

— А ну-ка, отойди в сторонку, — отодвинул он меня своей могучей рукой, делая шаг к двери. — Дай-ка я гляну, кто там тебе придаёт сегодня смелости…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});