Рузвельт (СИ) - "Дилан Лост"

— Ты ешь школьный ланч в туалете одна? — предположила следом Бренда, смутив меня окончательно.

Сползти по креслу еще ниже у меня уже не получилось, так что пришлось заняться выстраиванием башенки из деревянных дощечек.

Я наивно предположила, что хуже этого ничего быть не может. А уже через секунду появилась Блэр. В самом что ни на есть американском наряде на свете. Короткая юбка, узкий топик и помпоны. Она была чирлидершей.

Ненавижу чирлидерш.

— Эй, Артур, — проворковала она, сметая своими пятифутовыми наращенными ресницами почти всю партию «Дженги» на столе. — Не хочешь потанцевать?

Я раздраженно скрестила руки на груди. Надеюсь, кто-то уже умудрился скормить ей весь чесночный соус в доме, чтобы Даунтауна мутило от одной только мысли стоять рядом с ней.

— О, я бы с радостью, — сказал он, неловко разворачиваясь между Мартой и Брендой. — Но этот танец мне обещала Тэдди. Она обожает Синди Лаупер.

— Да уж, Тэдди всегда умеет выбирать момент. — лицо Блэр скривилось.

Я сидела с ногами на кресле, когда Артур подошел ко мне с вытянутой рукой. Марта и Бренда смотрели на нас, как на оборвавшуюся на прошлых выходных серию «Мэша». Под их пожирающими взглядами я напоминала загнанную антилопу, подвернувшую лодыжку посреди саванны. Беззащитная, оставленная на съедение львам.

Артур терпеливо ждал, когда мне наконец удастся пошевелиться.

Кажется, у нас с ним были похожие планы — что угодно, лишь бы только избавиться от общества Марты с Брендой, Блэр и «Дженги», где у нас уже не было никаких шансов на победу. Усмехнувшись, я приняла протянутую мне руку.

— Синди Лаупер?! — тихо удивилась я, поднявшись с места.

— Я ведь не перепутал ее с Глорией Гейнор? — шепнул он.

— В том-то и дело, что нет. — я поражалась познаниям Даунтауна, пока мы проходили вглубь активно двигающейся под музыку толпы. — Надо признать, я впечатлена. Если ты уже читаешь статьи про татуировки Майли Сайрус и гадаешь, чем там закончится «Чикаго в огне», я хлопнусь в обморок.

Артур ничего не ответил, вместо этого он резко остановился посреди кучи шевелящихся пьяных тел. Я почувствовала захват на своем предплечье и тоже остановилась.

— Ты что, серьезно? — я покосилась на него, как на умалишенного.

— Да.

— Мы правда будем танцевать?

— Да.

— И тебе совсем не жалко свои ботинки?

— Нет.

— Я их отдавлю!

— У меня есть и другая обувь. — успокоил меня Артур.

— А других ног у тебя заодно нигде не завалялось?!

Я распиналась впустую. Даунтаун уже меня не слушал. Его вообще мало что волновало, даже то, что «Девочки хотят повеселится» — это быстрая, веселая песня, и все вокруг нас скакали под нее и обливали друг друга взбитыми сливками, а мы двигались медленно. Как хамелеоны среди стаи чаек.

Он поместил мои руки-макаронины себе на твердые плечи, не прерывая зрительного контакта. Если бы он вложил мне в ладонь пистолет и выстрелил им в толпу, я бы даже не заметила, как совершила массовое убийство.

Руки Артура легли на мою спину, а мне приходилось держаться за него. Я еще никогда не танцевала вот так. Глаза в глаза, в паре дюймов друг от друга. Да что уж там, я вообще никогда ни с кем никак не танцевала, кроме как с Хайдом на ночевках под песни Пинк. Но Хайд никогда не клал руки мне на бедра и не смотрел потемневшим взглядом прямо мне в лицо.

Личное пространство — это для лузеров. Видимо, Артур рассуждал именно так, потому что держал меня крепко, словно я должна ему денег, и отпускать меня далеко ни в коем случае нельзя.

Лбом я доставала ему только до подбородка, поэтому сосредоточить взгляд (когда я отрывала его от пола, где слишком часто наступала Даунтауну на ноги) получалось лишь на его подергивающемся кадыке. Крепкая шея будила во мне нечто вампирское, привлекая всеми своими впадинами, венами и прожилками. Зря, наверно, я прочертила по ней дорожку кончиками пальцев.

Артур весь напрягся, его дыхание сбилось. Руки впились в мои ребра почти по хруста, прижимая еще ближе. Если это вообще возможно.

— О чем ты думаешь? — его мягкие губы коснулись места на скуле, куда случайно попала капля взбитых сливок, путешествующих по всей гостиной.

— Как бы не сказать какую-нибудь глупость. — пролепетала я, едва соображая.

— У тебя веко начинает дергаться, когда ты что-то скрываешь. Так что лучше скажи. — язык коснулся скулы, слизывая ванильные взбитые сливки и оставляя после себя небольшую влажную дорожку.

Из меня вышел какой-то странный нечеловеческий звук. Что-то между шипением сломанного огнетушителя и кашлем больного туберкулезом.

Казалось, с нашего поцелуя у него дома прошла уже целая вечность. Я сомневалась в том, был ли он вообще. Неужели меня правда целовал этот невероятный кусочек совершенства? Человек с кедровым лесом в глазах, с самым вкусным кондиционером для белья на свете.

Я бы хотела спросить его.

Ты правда целовал меня, Артур?

Зачем ты целовал меня?

Зачем ты разрушил все те поцелуи, которые у меня когда-либо будут?

Не с тобой.

Его потемневшие глаза зомбировали меня. В них не было никакой доли сомнения. Они точно знали все ответы на мои вопросы. Но вместо того, чтобы задать их, я в тот момент я могла думать только об одном — как сделать так, чтобы его губы преодолели этот крошечный дюйм между нами и поцеловали меня снова.

— Тэдди? — его лоб уперся в мой, а выражение лица было почти болезненным.

Пальцы на спине комкали мою футболку.

— Я думаю…

— ТЫ ИДИОТ?! — раздалось с другого угла комнаты.

В пространстве между мельтешащей толпой я разглядела стоящего в оборонительной позе Хайда. И Кару, замахивающуюся на него папоротником в горшке.

Чтобы предотвратить убийство, я послала Артуру извиняющуюся улыбку и поспешила к своим сумасшедшим друзьям.

— Тэдди, спаси меня! — едва заметив меня, Хайд сразу же юркнул мне за спину, спасаясь от папоротника.

— Что опять случилось? — спросила я.

— Ну давай, расскажи им, — сказала Кара, — что за «блестящая» идея посетила твою зеленую голову.

— Я завел профиль в «Тиндере». — покаялся Хайд.

— И все?

— И познакомился там кое с кем.

— И?

— И пригласил его на вечеринку.

— Где он сейчас?

— Предположительно, не здесь. — пожал плечами друг.

— Предположительно? Кто он?

— Он не знает! — рыкнула Кара. — Он не просто пригласил его на вечеринку. Этот дебил составил краткий ему план квартиры, график дней, когда мы дома и когда нас нет. Скажи мне, дурень, пожалуйста, что какой-то маньяк-психопат теперь не знает, что у нас сломана задвижка на двери, и под какой из пепельниц в коридоре спрятан запасной ключ!

— Предположительный маньяк-психопат, — поправил Хайд. — Что еще я мог сделать? Он единственный, кто отвечал на мои сообщения! А ты прекрасно знаешь, как я боюсь умереть в одиночестве!

Кара в безумии схватилась за голову, а друг выбрался из-за моей спины и пошел в направлении кухни. Его уже порядочно шатало.

— Надо завязывать с самбукой. — сказал он, хватаясь за одну из бутылок на кухонном столе.

— Это текила, Хайд.

— Я знаю. Но закончится она самбукой. — зная толк в выпивке проговорил он.

Глаза у друга расходились в разные стороны. Он довольно сильно промазал, пока разливал текилу из бутылки по рюмкам.

— Все, это последняя! Ты выбьешь со мной на бурд…на бруджи…бурдреш… В общем, пьём вместе!

Он протянул мне рюмку, до краев наполненную прозрачной жидкостью. Выглядела она вполне безобидно. Почище, чем питьевая мутная вода из-под крана у нас дома.

— А есть трубочка? — спросила я, вызывая хохот у толпы девушек, теснившихся на кухне рядом с нами.

Хайд еще даже ничего не выпил, а его лицо уже позеленело, почти сливаясь с цветом волос на макушке.

— Я так и знал, что что-то забыл! — начал сокрушаться он. — Трубочки, мать ее! Чертовы трубочки, Тэдди, я про них даже не подумал!