Антисуворов. Десять мифов Второй мировой - Алексей Исаев

Восемь «тигров» вышли из строя на два или три дня в результате неосторожного и тактически неверного использования»[139].

Мы видим, что целая рота «тигров» была на несколько дней выведена из строя исключительно минами. Развитие событий рисует отчет от 8 июля 1943 г.: «39 «тигров» начали боевые действия 5 июля. Еще 5 «тигров» были в боевой готовности к 6 июля. С 5 до 8 июля из строя вышли 34 «тигра», им требовался ремонт продолжительностью более 8 часов (7 были подбиты, 16 были повреждены минами и 9 вышли из строя по техническим причинам). Два сгоревших «тигра» были потеряны безвозвратно. К настоящему моменту 22 «тигра» отремонтированы. К 12 часам дня 8 июля 1943 г. ситуация была следующей: 33 танка были боеготовы, 8 требовали короткого ремонта (менее 8 дней), 2 требовали длительного ремонта (более 8 дней), 2 числились в безвозвратных потерях»[140]. Мы видим, что лидируют с большим отрывом потери вследствие воздействия минного оружия. «Тигры» были «крепким орешком» для советской артиллерии и танков, поэтому борьба с ними была попросту переведена в другую плоскость. Вместо поражения собственно «тигров» воздействию подвергались группы саперов, которые делали для них проходы в минных полях. Препятствовать работе саперов было проще, чем сражаться собственно с тяжелыми танками. И чудо-танки фактически спасовали, не сыграв решающей роли в прорыве обороны советских войск.

По итогам боевого применения «тигров» 503-го батальона тяжелых танков в «Цитадели» командир III танкового корпуса, генерал танковых войск Брейт выпустил 21 июля 1943 г. следующую директиву:

«Опираясь на опыт прошедших боев, предписываю следующие правила по взаимодействию «тигров» с другими родами войск:

1. Обладая мощной броней и высокими качествами орудия, «тигры» должны в первую очередь использоваться против танков и противотанковых орудий противника и во вторую очередь (а в дальнейшем в виде исключения) – против пехотных целей. Как показал опыт, его оружие позволяет «тигру» бороться с танками на дистанциях 2000 м и более, что оказывает большое моральное воздействие на противника. Обладая мощной броней, «тигр» может сближаться с танками противника без опасения быть пораженным снарядами. Однако «тигр» должен стремиться начинать бой с танками противника на дистанции свыше 1000 м.

БТР, САУ «штурмгешюц», легкие и тяжелые танки должны следовать по пятам за атакующими «тиграми» для того, чтобы прикрывать фланги и расширять и закреплять достигнутый успех. В ходе боя на пространствах, занятых пехотой противника, главной задачей сопровождающих бронированных машин является борьба с отрядами охотников за танками, которые могут бороться с «тиграми». Гренадеры должны немедленно использовать сильный моральный эффект от воздействия «тигров» для прорыва через оборонительные порядки противника. В противном случае существует опасность того, что танки уйдут вперед, а сопротивление вражеской пехоты восстановится и вызовет напрасные потери в рядах нашей пехоты.

Задача прикрытия «тигров» от отрядов охотников за танками возлагается не только на БТР, САУ «штурмгешюц», легкие и средние танки, но является дополнительной обязанностью всех родов войск, особенно саперов и пехотинцев. «Тигры» обычно поражаются на закрытой местности (леса, населенные пункты, овраги) и куда реже на открытых пространствах.

3. В ходе атаки в секторе корпуса 5 июля недостаток сведений о собственных минных полях стал болезненным для «тигров». Многие «тигры» напоролись на мины. Позже, в результате неполного снятия мин саперами, еще несколько «тигров» вновь подорвались на минах. Поэтому направленная в бой рота «тигров» была выведена из строя уже на первой стадии сражения. Потеря роты «тигров», которая была ядром атакующей дивизии, нанесла ущерб развитию боя в течение первых двух дней операции. Особое внимание должно быть уделено подготовке саперов к снятию минных полей и обозначению проходов в них. Передовая боевая группа должна планировать постоянно иметь достаточное количество саперов не только для разрешения препятствий, но и для снятия минных полей, поскольку практика показывает, что противотанковые рвы, населенные пункты и узости в глубине обороны прикрываются минами.

4. Я запрещаю использование танков, включая «тигры», в количестве меньше роты. В обороне танки должны объединяться в атакующие группы для использования в спланированных заранее контратаках. После завершения контрудара танковые группы должны немедленно возвращаться в расположение дивизии. Распыление танков в линию или защита других родов войск днем и ночью недопустимы»[141].

Последняя рекомендация Брейта после неуспеха «Цитадели» стала для подразделений «тигров» более чем актуальной. Немецкие войска вступили в фазу отступления на всех фронтах, и тяжелые танковые батальоны, так же как и соединения с «тигриными» ротами, стали применяться в основном для контратак.

Кошка, не ставшая рабочей лошадкой

Вокруг «пантеры» создано ненамного меньше легенд, чем вокруг «тигра». Одним из наиболее распространенных рассказов о карьере этого танка является неудачный дебют танка в сражении на Курской дуге.

Незадолго до начала операции «Цитадель» были сформированы два батальона, 51-й и 52-й, каждый из которых состоял из 96 новых танков. С организационной точки зрения было создано ядро танковой дивизии, на 100 % оснащенной новыми танками. Для превращения этого «скелета» в полноценное танковое соединение нужно было сформировать разведывательный батальон, два панцергренадерских полка, артиллерийский полк, саперный и противотанковый батальоны, вспомогательные части. На выходе получилась бы, например, 28-я танковая дивизия. Кстати говоря, дивизия с таким номером создавалась незадолго до «Цитадели» как фальшивая, с целью введения в заблуждение советской разведки. Никаких видимых причин, препятствующих формированию настоящей дивизии с новой техникой, не наблюдается. С 10 января 1943 г. до начала операции «Цитадель» времени было более чем достаточно. Для создания «пантерной» дивизии можно было использовать части хорошо себя зарекомендовавших танковых или пехотных дивизий. Но всего этого сделано не было. Тем самым в первое боевое применение «пантеры» было заложено противоречие. С одной стороны, предполагалось, что танк станет заменой «Pz.III» и «Pz.IV» в танковых дивизиях. С другой стороны, было сформировано подразделение, выглядевшее как средство качественного усиления, подобное отдельным батальонам танков «тигр». Оба батальона «пантер» были объединены в одну, 10-ю танковую, бригаду. Всю бригаду придали одной дивизии – «Великая Германия». Более логичным представляется разделение двух батальонов новых средних танков между XLVIII танковым корпусом и II танковым корпусом СС, с разделением поротно между дивизиями внутри корпуса. Так поступило командование III танкового корпуса в армейской группе «Кемпф» в том же сражении на Курской дуге. Приданный корпусу 503-й батальон тяжелых танков был поротно разделен между тремя дивизиями корпуса, и «тигры» по крайней мере получили поддержку пехоты. В результате необдуманного решения командующего 4-й танковой армии Г. Гота дивизия «Великая Германия» оказалась просто перегружена танками. Перед сражением в составе соединения было 129 танков, в том числе 15 «тигров». Добавленные к этим танкам 200 «пантер» превращали «Великую Германию» в неуправляемого монстра. Нет ничего удивительного, что уже в первых боях «пантеры» понесли тяжелые потери. Танковая или моторизованная дивизия, по сути, является организационной структурой для обеспечения боевых действий ее танков. Увеличение числа танков приведет к пропорциональному уменьшению доли приходящихся на один танк пехотинцев, артиллерии, саперов. Лишившийся поддержки всех этих средств танк неизбежно попадает под удар неподавленной противотанковой артилерии, мин и оружия пехоты.

Так же, как и «тигры», танки «пантера» в сражении на Курской дуге несли потери преимущественно от минного оружия. Вполне прозрачно это показывает статистика (см. табл. 4).

Таблица 4

Распределение вышедших из строя «пантер» по характеру повреждений

Хорошо видно, что на 10 июля лидируют повреждения подвески, то есть подрывы на минах. В дальнейшем соотношение выравнивается (за счет ввода отремонтированных машин в строй), но все равно на первом месте остаются потери от инженерных заграждений.

Опыт применения новых танков был обобщен генерал-инспектором танковых войск Г. Гудерианом в докладе, поданном им на имя Курта Цейцлера, начальника штаба сухопутных войск, 17 июля 1943 г. Он написал: «В заключение необходимо отметить, что «пантера» доказала свои положительные качества в бою. Большое число случившихся поломок вполне можно было ожидать, поскольку растянутая во времени программа тренировок экипажей не была закончена. Кривая количества боеспособных «пантер» на подъеме. После исправления проблем с топливными насосами и двигателями технические поломки должны опуститься до приемлемого уровня. Не рассматривая наши собственные ошибки, непропорционально высокий уровень потерь может быть объяснен жестокими боями»[142]. С мнением Г. Гудериана согласились и советские специалисты, осматривавшие подбитые «пантеры» под Курском: «Все данные говорят о том, что новый тяжелый танк «пантера» в дальнейшем будет иметь широкое применение в немецкой армии и, вероятно, вытеснит танк «T-IV» и танк «T-III»[143]. В ходе «Цитадели» новая немецкая «кошка» показала свои острые клыки и когти. Анализ боевой деятельности новых немецких средних танков приводит к выводу, что «пантеры» стали для XLVIII танкового корпуса одним из главных противотанковых средств. Всего подразделениями корпуса фон Кнобельсдорфа было заявлено об уничтожении и захвате до 15 июля 559 советских танков, причем в числе захваченных неповрежденными числится около 100 единиц. На счет «пантер» из этого числа была записана почти половина общего числа, 269 единиц, а если считать только подбитые, то доля «пантеры» возрастает до 60–70 %. В сравнении с реальными потерями противостоявшей XLVIII корпусу 1-й танковой армии М.Е. Катукова эти цифры выглядят достаточно правдоподобно.