Родня до крови - Валерий Георгиевич Шарапов

дома. В такое время наш участковый всегда в квартире.

– Я бы с радостью, да вот беда – квартиры под номером тринадцать в этом подъезде не существует, – заметил Лобанов.

– Да ты, видать, с участковым-то не знаком? – догадался мужчина. – Ладно, помогу тебе. Акишкин отдельный вход имеет. Квартира его, как видишь, на первом этаже, вот он и организовал себе отдельный вход в квартиру. Положением служебным воспользовался, разобрал половину стены и вставил в проем дверь. Из соседей никто на него не доносил, так что Акишкин уже десять лет в подъезд не заходит, разве что только по служебной необходимости.

– Хотите сказать, я обойду дом и увижу там дверь в квартиру участкового?

– Все так и будет. Удачи, молодой человек. А в звонок больше не звоните, у меня нервная система чувствительная, второй раз не спущу, милицию вызову. Пусть забирают вас за хулиганство.

– Спасибо за помощь, – поблагодарил Лобанов и вышел из подъезда. Обогнув дом, он действительно обнаружил дверь, ведущую прямо в квартиру. И не просто дверь, а хорошо оборудованный вход с бетонным ограждением, жестяным навесом и лестницей, ведущей в полуподвальный этаж.

– Ничего себе размах, – присвистнул Лобанов. – Интересно, за какие такие заслуги Акишкин получил все это?

Лобанов спустился вниз и позвонил в дверной звонок.

– Открыто, – услышал он из-за двери.

Повернув дверную ручку, Лобанов открыл дверь, вошел внутрь и оказался в просторной комнате-гостиной. В центре, на разложенном диване на груде подушек возлежал мужчина. Вид у него был потрепанный: стрижка короткая, волосы давно не мыты, форменная рубашка измята и в пятнах, глаза заплыли, и отнюдь не от неизлечимой болезни. Запах перегара, витающий в комнате, говорил сам за себя.

– Акишкин? – с сомнением в голосе произнес Лобанов.

– Он самый, – ответил мужчина. – Кто интересуется?

– Капитан Лобанов, уголовный розыск, – представился Лобанов.

– Ого, уголовный! На моей земле жмур? – без особых эмоций поинтересовался Акишкин.

– А тебя это волнует? – Лобанов брезгливо поморщился. – Похоже, кроме бутылки, тебя больше ничего не интересует.

– Брось, капитан, я тридцать лет в участковых, слыхал когда-нибудь обо мне? Тебе вот от силы тридцатник, а уже капитан. Меня же всю жизнь прокатывали со званиями, так что теперь, в пятьдесят лет, я никому ничем не обязан. – Даже эту обвинительную речь Акишкин произнес без эмоций. Немного помолчав, он продолжил: – Короче, если пришел по делу – говори, а нет, так проваливай. Меня есть кому вразумлять.

– Аркадий Ромащев. – Лобанов не стал терять время, а перешел к делу. – Что можешь о нем сказать?

– Аркашка-то? – Акишкин усмехнулся. – Сидел за соучастие в убийстве, на суде отмазался, подставив подельников. Срок погашен, на учете больше не стоит, новых приводов не имеет.

– Это я и без тебя знаю, – остановил Акишкина Лобанов. – Расскажи, чем он дышит сейчас?

– Ну, что сказать? Парень мутный, это точно. Агрессивный, чуть что бросается в драку, живет не по средствам, но не думаю, что приворовывает. Видно, есть какой-то особый приработок или сосет деньги из родни.

– Почему решил, что живет он не по средствам?

– Он водилой на книготорговой базе работает, там зарплата не больше ста пятидесяти в месяц, а он тачку себе купил, «Жигули-копейку». В ресторанах часто бывает, и девка у него – огонь. Рыжая, вся в «фирме», будто он ее в валютной «Березке» одевает. Чтобы такая красотка с этим хлыщом по любви была? Нет, не верю.

– У него есть девушка? – переспросил Лобанов.

– Года два вместе, она и живет у него, – подтвердил Акишкин.

– А как насчет других женщин?

– Не-е, Аркашка не из таких. Он вроде как верный.

– Ты сказал, он мутный. Что это значит?

– Думаю, он в любую аферу влезет, если ему хорошо заплатят. Мать родную продаст, если хороший куш предложат, – объяснил Акишкин. – Но признаться в этом никогда не признается, а если жареным запахнет, сдаст всех с потрохами, а себя отмажет.

– Почему же у него до сих пор новых приводов нет? – удивился Лобанов.

– Везет, наверное, – Акишкин отвел взгляд.

– Другими словами, Аркашка не скупится на то, чтобы ты закрывал глаза на его дебоши. – Лобанов нахмурил брови.

– Не то чтобы закрывал, – не стал отпираться Акишкин. – Просто люди не очень любят заявления в милицию писать. Я пообещаю, что приструню Аркашку, они заявление и не пишут. Это их законное право, верно, капитан?

– Ясно. Что ж, спасибо за помощь. – Лобанов развернулся, собираясь уходить.

– У Аркашки неприятности? – остановил капитана Акишкин.

– Не думаю. – Лобанов повернулся и посмотрел прямо в глаза Акишкину. – У нас наводка есть, парень к девушкам цепляется, пугает их, иногда сумочки подрезает. Действует на железнодорожных станциях пригородного назначения, в город не суется. По описанию похож на Ромащева. Но раз ты говоришь, что у него девушка и на других он не смотрит, значит, это не наш человек.

– Точно не ваш, – уверенно проговорил Акишкин. – Аркашка не по девкам, да щипач из него никакой. Он скорее по аферам, по махинациям – вот это его.

– Еще раз спасибо! Надеюсь, больше не увидимся.

Лобанов вышел, прикрыв за собой дверь. В дом Ромащева он не пошел, вместо этого он перешел дорогу, сел на лавочку и стал ждать. Лобанов был уверен, что Акишкин пойдет к Ромащеву, чтобы рассказать про визит милиции. В историю, которую он сочинил на ходу, участковый не поверил, это было видно. Значит, следующий его шаг – визит к Ромащеву. По идее Аркадий сейчас должен был быть на работе, и Лобанов думал, что ради того, чтобы вытянуть с Ромащева деньги, Акишкин отбросит лень и пройдется до складов, благо идти до них недалеко.

Лобанов не ошибся. Прошло минут десять, и Акишкин вышел на улицу. Видимо, он не рассчитывал на то, что капитан может наблюдать за ним, так как даже по сторонам не посмотрел, а прямиком направился на склады. Ворота, как и накануне, были открыты настежь. Акишкин прошел на территорию склада и скрылся в ангаре. Лобанов внутрь не заходил, чтобы не спугнуть Ромащева раньше времени. Он дождался, пока участковый выйдет из ворот, и остался дожидаться, какова будет реакция Ромащева. Лобанов прождал до без четверти десять, потом почувствовал беспокойство и решил, что пришло время раскрыть карты. Он прошел в ангар, фургон Ромащева стоял на месте, но самого его видно не было. Во всем ангаре находился лишь один мужик в спецовке.

– Эй, мужик, не видел Аркадия? – окликнул его Лобанов.

– Аркашку? Опоздал, мужик, он час назад ушел, – ответил мужик.

– Как ушел? Я его уже два часа у ворот жду. Если бы ушел, я бы заметил, – возмутился Лобанов.

– Так он через запасной выход ушел, – мужик сочувственно покачал головой. – Что,