Возвращение домой - Кэсс Морган

Обдумывая возможность побега из Маунт-Уэзер, он вдруг услышал знакомый голос, окликающий его по имени. Он открыл глаза и в падающем из коридора свете увидел стоящую в дверном проеме Кларк.

– Можно я войду? – спросила она.

Уэллс даже подскочил, прислонился к стене и спрятал лицо в ладонях. Кларк опустилась рядом с ним на кровать, и они несколько минут молча сидели рядом.

– Уэллс, хотела бы я что-нибудь сказать тебе, – наконец произнесла Кларк.

– Ничего тут не скажешь, – твердо ответил он.

Кларк коснулась его руки. Уэллс вздрогнул, и Кларк вроде бы попыталась отстраниться, но вместо этого лишь сильнее сжала его руку.

– Я знаю. Я тоже многих потеряла. Я понимаю, что слова ничего не меняют.

Уэллс не смотрел на Кларк, но был благодарен ей за то, что она не несла всю эту чушь про «Саша-теперь-в-лучшем-мире». Подобного лепета он наслушался после смерти матери, и отчасти ему хотелось в него верить. Он вполне мог представить себе, что мамина душа не приговорена вечно скитаться среди холодных, безучастных звезд, что она где-то здесь, на Земле, в настоящем доме человечества. Но это – совсем другое дело, ведь жизнь Саши прошла там, где ей и было предназначено, и теперь она изгнана из мира, который так любила, изгнана в никуда, и произошло это слишком быстро.

– Мне так жаль, Уэллс, – прошептала Кларк. – Саша была потрясающим человеком, таким умным, таким сильным… и благородным. Совсем как ты. Вы очень подходили друг другу.

– Благородный? – Слово будто горчило во рту. – Я? Кларк, ведь я убийца.

– Убийца? Уэллс, нет. В том, что случилось с Сашей, нет твоей вины. Ты же знаешь это, правда?

– Я виноват. Я, и только я, на все сто процентов. – Уэллс встал с кровати и принялся расхаживать по комнате, словно заключенный, который ведет обратный отсчет оставшегося до казни времени.

– Что ты такое говоришь? – Кларк уставилась на него, заботливо и рассеянно одновременно.

– Все это произошло из-за меня. Я просто эгоистичный ублюдок, который разрушает все на своем пути. Все наши там, – и он ткнул пальцем куда-то вверх, в сторону неба, – сейчас были бы живы, если бы не я.

Кларк тоже встала и сделала к нему несколько неуверенных шажков.

– Уэллс, ты совсем вымотался. Я думаю, тебе нужно бы немного полежать. Если ты хоть чуть-чуть отдохнешь, тебе станет лучше.

Она была права. Уэллс на самом деле вымотался, но не мог уснуть, слишком сильна была боль потери любимой девушки, умершей у него на глазах, а страшная тайна, которую он так тщательно хранил, отнимала последние силы. Он рухнул на кровать. Кларк села рядом и обняла его.

Терять ему было нечего. Он презирал себя, и, что изменится, если все остальные тоже станут его презирать?

– Кларк, я должен кое-что сказать тебе.

Кларк ощутимо напряглась, однако хранила молчание и ждала, что он еще скажет.

– Я сломал гермошлюз на Фениксе.

– Что?!

Уэллс не смотрел на нее, но прекрасно слышал смятение и неверие, звучавшие в ее голосе.

– Он уже был неисправен, но я сделал еще хуже. И воздух стал выходить быстрее. Поэтому ты и полетела на Землю, не достигнув восемнадцати лет. Тебя хотели казнить, Кларк, а я не мог этого допустить. Только не после того ужаса, который ты пережила из-за меня. Ведь в Тюрьме ты оказалась, в первую очередь, по моей вине.

Кларк по-прежнему молчала, а Уэллсом овладело странное, цепенящее ощущение, объединившее облегчение и ужас. Оно разливалось по всему телу, когда Уэллс произносил слова признания, которое прежде так боялся сделать.

– Это из-за меня одни так быстро сбежали из Колонии, а другие остались там и умирают теперь от удушья. Это я во всем виноват.

Кларк безмолвствовала, поэтому Уэллс наконец заставил себя посмотреть на нее, ожидая увидеть в ее взгляде ужас и отвращение. Однако она казалась печальной и напуганной, а широко раскрытые глаза придавали ей до смешного юный, беззащитный вид.

– Ты сделал это… ради меня?

Уэллс медленно кивнул.

– Мне пришлось. Я подслушал разговор отца с Родосом и знал, что они задумали. Они собирались либо казнить тебя, либо отправить на Землю, а я не оставил им никакого чертова выбора.

Кларк заговорила. К удивлению Уэллса, в ее голосе не было ненависти. Только печаль.

– Я ни за что не хотела бы, чтобы ты так поступил. Я скорее умерла бы, лишь бы из-за меня не гибли ни в чем не повинные люди.

– Я знаю. – Он уронил голову на руки, и его щеки пылали от стыда. – Я был безумен и вел себя эгоистично. Я знал, что мне жизни не будет, если тебя казнят. Но теперь мне все равно нет жизни. – Он коротко, горько рассмеялся. – Конечно, теперь-то я понимаю, что самым правильным было бы убить себя. Надо было просто выйти через гермошлюз, и все дела. Это уберегло бы всех от боли и переживаний.

– Уэллс, не говори так. – Кларк быстро обернулась и встревоженно посмотрела на него. – Да, ты сделал ошибку… большую ошибку. Но это не отменяет потрясающих поступков, которые ты совершил. Подумай о тех, кого ты спас. Если бы ты не поколдовал над гермошлюзом, нас казнили бы. Не только меня. Еще Молли, Октавию, Эрика. И тут, на Земле, мы тоже выжили благодаря тебе.

– Едва ли. Вот ты действительно спасла множество жизней, а я только дрова колол.

– Ты превратил дикую, опасную планету в наш дом. Ты помог нам увидеть наш потенциал, понять, как многого можно достигнуть, работая сообща. Ты вдохновлял нас, Уэллс. Благодаря тебе мы открыли лучшее, что есть в каждом из нас.

Уэллс подумал, что, полюбив Сашу, он стремился стать ради нее лучше и как личность, и как руководитель. И хотя Саша погибла из-за него (сколько бы Кларк ни старалась, она не сможет убедить его в обратном), это вовсе не повод прекратить стараться. Наоборот, теперь он должен в память о ней прилагать еще большие усилия.

– Я-я просто не знаю, как теперь быть, – тихо сказал Уэллс.

– Для начала тебе хорошо бы простить себя. Хотя бы попробовать.

Уэллс не имел представления, как с ним случилось то, что случилось. Он всегда оказывался в нужном месте в нужное время и делал именно то, что обещал сделать, то, чего от него ожидали. Он совершал лишь порядочные поступки, делал лишь правильный выбор, не считаясь со своими чувствами. Но в решающий момент он оступился, и в результате пострадали тысячи людей. Это было непростительно.

Кларк очень хорошо его знала. По ее реакции можно было подумать, что Уэллс размышлял вслух.

– Я лучше, чем кто-либо еще, знаю, как ты ненавидишь демонстрировать свои эмоции, Уэллс. Но иногда это надо делать. Ты должен принять свои чувства и использовать их. Стать человечнее. Это только сделает тебя еще лучшим лидером.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});