Десерт для серийного убийцы - Сергей Самаров

Слава с Панкратовым разобрались уже с винчестером. Там оказалось мало интересного. Но вот дискеты от ZIPа их сильно заинтересовали. По сути дела, это оказался архив, в котором отражались все действия хакера Чанышева.

Дискеты складывались по отдельности и прокладывались бумажками с надписями.

– Это моя двухгодичная работа! – восхищался Панкратов. – Добрался я до него. Жалко, что поздно…

– Слава, ты не сообразишь насчет чая… – попросил я, потому что просто измучился, вспоминая поминутно и даже пословно каждый разговор с каждым человеком по этому делу.

Слава сообразил. Он заварил мне в поллитровой кружке настоящий чифирь, словно всю свою сознательную жизнь зону топтал. Такой пьют только там, и то пускают кружку по кругу. Но мне в моих умственных страданиях это сейчас было в самый раз.

Зашел Лоскутков. Он закончил очередной допрос. Судя по тому, что майор пытался каждого застрелить взглядом, и в этот раз у него вышла промашка.

– Как успехи? – Я спросил на всякий случай.

Выстрел в меня.

– Никак. Обыкновенного сумасшедшего привезли. Отлей чайку в стаканчик, – и он достал откуда-то из-за шторы коричневый – от постоянного заваривания чая в нем – граненый стакан.

– Сахара нет, – пожаловался я.

Стакан немедленно вернулся на место.

– Сейчас Осоченко подойдет. Придешь беседовать?

– Нет. Ты без меня его лучше прижмешь. Незнакомый человек, ментовская обстановка, убийственный взгляд. Он будет нервничать. При мне Гоша успокоится. Я только попозже загляну.

– Чанышеву уже выпустили. Ее Володя вместе с «наружкой» провожает.

– Прекрасно. Сообщения есть?

– Пошла не сразу домой. К кому-то наведалась в гости. Ждут возле дома.

– Боюсь, придется до утра им ждать. Никак она надумала с разбега уколоться?

– Тоже может быть. Кстати, приехали ее родители. Они сейчас в Подмосковье живут. Осоченко их расположил пока в квартире. Но к ним Александра не слишком спешит. Мы установили в квартире «жучки». И телефон – на прослушивании уже.

– Она знает о приезде родителей?

– Сообщили.

Майор еще раз посмотрел на мою кружку, тяжело вздохнул и вышел встречать Осоченко.

– Вот оно! – воскликнул Слава.

Панкратов отодвинулся от своего компьютера вместе со стулом, чтобы заглянуть в соседний монитор.

– Что там? – поинтересовался я, уверенный, что все равно ничего не пойму.

– Программа для телефонной станции! Он свой номер пропускает через другой телефон. И потому мы никак не могли ухватить его за хвост. Эту программу следовало каждый раз заново вводить в компьютер телефонистов. Вот программа-сателлит на самоуничтожение по завершении сеанса. Хорошо продумано. И очень остроумно. Пока все сходится с рассказами Лихачева. Там, – капитан кивнул на дискеты от ZIPа, – есть несколько простых программок. Совсем другой почерк. Примитив. А здесь – логическая сложная цепь. Скорее всего, это делала Чанышева. Классная программа. Я пока вижу только один прокол. Но – существенный.

– Какой? – спросил Слава. Он не тянул в сравнении с Панкратовым, и потому откровенно спрашивал, не стеснялся – учился.

– Сателлит срабатывает только при корректном выходе. Если не выйдешь правильно, то ты попадешься. Или если не знаешь о существовании сателлита – тоже попадешься.

Я заинтересовался:

– А это сложно сделать – корректный выход?

– Если есть мозги в голове и не вышибли память, то гораздо легче, чем взломать пароль.

– Понял! – воскликнул я.

И, должно быть, воскликнул так резко, что компьютерщики догадались – понял я не то, о чем они говорили мне, и обернулись.

– Понял! – повторил я. – Если не вышибли память… Чанышев всегда выходил правильно. Кроме последнего раза. В последний раз он просто не успел это сделать. Ему вышибли память. Его застрелили. И выходил за него кто-то другой. Если Александра Чанышева была в отключке, могла она работать на компьютере?

– Отключка отключке рознь. Она могла быть просто «под воздействием». Если она такой профессионал, как нам рассказывал Лихачев, то вполне могла бы.

– Но если она сделала эту программу, то она активизировала бы сателлит просто на автомате, не задумываясь, – не согласился Слава. – Да и вообще, зачем ей было садиться за компьютер, если она застрелила мужа, а потом пошла сдаваться? Не в том она должна была бы быть состоянии. Психологически в это верится с большим трудом. Хотя наркомана понять трудно.

– Да, – капитан кивнул. – Это явно работал кто-то третий. Кто не знал о сателлите или хотя бы не знал, что его нужно активизировать.

– Вполне вероятный вариант – это те заказчики, на которых и работал Чанышев. Хозяинов со своей компанией… – сказал я. – Отпала надобность в хакере, и надо убрать следы.

– Нет, – капитан категоричен. – Это исключено. Тогда бы они не оборвали работу на середине. Здесь переписана только половина файла. И мне кажется, что очень важного файла для компрометации кандидата. Люди Хозяинова не упустили бы такой возможности.

Он снове переехал на стуле – благо стулья с колесиками – и вернулся к своему компьютеру.

– У меня тут тоже интересные данные. Очевидно, работа шла через ту же программу. В Америке и в Западной Европе такие преступления популярны, но у них нет этой программы, и хакеры обычно попадаются. Ограбление банка.

– Что? – переспросил я, удивившись будничности произнесенной фразы.

– Компьютерное ограбление банка. Через телефон предвыборного штаба. И перечисляли, должно быть, на его же счет – но это надо проверить. Напрямую подставили господина генерального директора. Дело длилось около трех месяцев.

– И никто ничего не заметил? – удивился я.

Капитан крутанулся на стуле и оказался лицом ко мне.

– Это не слишком хитрая штука. Но у нас редкая, и потому часто проходит. Дело в том, что деньги со счетов не берутся.

– Тогда какое же это ограбление?

– Берутся тысячные и десятитысячные доли процентов. Предположим, у тебя на счету сто тысяч восемнадцать рублей.

– Если бы… – сказал я мечтательно.

– Предположим, я же говорю. Когда считают процент, компьютер набирает не только десятые и сотые, то есть копейки, но и прочие остаточные цифры. Вот эти-то остаточные цифры и снимаются со многих счетов. И перечисляются на один. В результате набегает большущая сумма. То есть получается так, что вроде бы и нет этих денег в действительности, а на самом деле они существуют.

– Интересно…

– Тут много интересного.

– А зачем им надо было перечислять деньги конкуренту? Значит, теперь следует ждать объявления об этом? – Я не совсем понимал ситуацию.

– Сегодня или завтра следует посмотреть в газетах. Обязательно что-то будет. Причем будет так подано, что Хозяинов окажется ни при чем. Возможно. У меня есть диктофонная запись. Вениамин Вениаминович прямо сознается, что сотрудничал с Чанышевым в сборе компромата на основного конкурента. А Вениамин Вениаминович – человек Хозяинова.

– Тогда к тебе следует приставлять охрану, – холодно сказал Панкратов. – Где у тебя кассеты? В офисе?

– Везде понемногу.

– Привез бы ты их сюда. От греха подальше. Это же – улика! И побыстрее бы, а, майор?

– Они не знают, что я записывал беседу на диктофон. Завтра привезу обязательно. Сначала сам хочу еще раз прослушать. Кроме того, моя тачка стоит внизу в плачевном состоянии. Что-то случилось с движком.

– Попроси машину у Лоскуткова.

Панкратов опять повернулся к компьютеру.

– Ну, ребята, ну, молодцы… – бормотал он.

Нечто подобное бормотал и Слава.

Я, поскольку не успел набрать в своем компьютере ни одного файла, мало чего понимал в их восхищении, но отдавал дань профессионалам. И потому пытался допить чифирь, приготовленный Славой, и понять, что и где я упустил. Хорошо, что вспомнил про кассеты. Надо будет обязательно их прослушать. Все. С самого начала.

С таким настроением я и встал, решив заглянуть в кабинет к Лоскуткову и полюбопытствовать – как себя чувствует под рысьими глазами майора бедный Гоша Осоченко.

Кабинет майора располагался в другом конце коридора. Я добрался до него как раз в тот момент, когда дверь распахнулась, и на пороге мы встретились с Гошей. Он собрался уходить. Вернее, не он, а они, потому что на руках Гоши опять был его рыжий друг – котенок. Опять руки были расцарапаны до крови, а царапины прижаты платком.

– Привет, рыжий… – я осторожно погладил котенка. Он, естественно, цапнул меня лапой, но оцарапал лишь чуть-чуть, даже не до крови. Совсем не так, как хозяина.

И тут меня осенило.

– Вы уже закончили беседу? – спросил я Лоскуткова, который стоял за спиной у Гоши.

– Да, – невнятно пробормотал Осоченко и попытался пройти мимо меня, держа на весу подписанный майором пропуск.

Я дорогу уступил. Вид у парня был жалковатый. Рысиный взгляд он, похоже, выдержать не смог. И только потом вошел в кабинет.