Последние короли Шанхая. Соперничающие еврейские династии, которые помогли создать современный Китай - Джонатан Кауфман

в Стэнли, на другой стороне острова Гонконг. Другой роскошный отель семьи, Repulse Bay, находился всего в трех милях.

Более 2000 заключенных были помещены в лагерь Стэнли.

Условия были ужасными. Здания, составлявшие лагерь, подверглись обстрелу во время японского вторжения, и многие из них были лишены крыш или имели дыры в стенах. В «супружеских покоях», отведенных для Кадори, тридцать человек делили один душ. Там было мало кроватей. В хороший день, вспоминал Лоуренс, паек состоял «из одной сигареты, маленькой банки водянистого риса, вареного салата и небольшого количества супа». Заключенные, которые всегда полагались на слуг, научились готовить, стирать и чинить одежду. Они занимались садоводством, ставили спектакли и концерты, проводили религиозные службы и играли в карты.

Лоуренс присоединился к группе заключенных правительственных чиновников, которые пытались поддержать моральный дух, разрабатывая планы послевоенного правительства и бюджета.

Из-за возраста Элли японцы освобождали его от многих обязанностей, которые требовались от других заключенных. Он прогуливался по лагерю для интернированных в своем утреннем халате, иногда садился под деревом и разговаривал с другими заключенными, сидевшими вокруг него. Однажды к Лоуренсу подошел взволнованный британский заключенный — инспектор полиции.

«Я не собираюсь ехать в Шанхай с твоим отцом», — объявил инспектор полиции. «Черт бы вас побрал! Я остаюсь здесь».

«О чем вы говорите?» ответил Лоренс, недоумевая.

«Как я понимаю, ваш отец забирает с собой в Шанхай весь лагерь», — сказал инспектор.

Лоренс подошел к отцу под деревом и потребовал объяснить, что происходит. Неужели он сошел с ума? Элли сказала, что он просто пошутил.

«Если они готовы поверить, что я могу сделать это, даже в таких обстоятельствах, в разгар войны, значит, мой кредит доверия еще в силе».

Правда заключалась в том, что никто никуда не собирался уезжать, и его заслуги больше не имели значения.

* * *

В ШАНХАЙ, хотя японцы и арестовали Горация Кадори как «вражеского иностранца», они все еще не предпринимали никаких действий против еврейских беженцев. Люси Хартвич, беженка из Германии, которую Гораций нанял на должность директора школы Кадури, по-прежнему считалась гражданкой Германии. По иронии судьбы, поскольку Германия была союзником Японии, Хартвич могла продолжать руководить школой изо дня в день.

Тем не менее, поскольку Виктор Сассун теперь находился в Индии, а Гораций — под арестом, беженцам нужен был другой защитник. Им стала американка из Буффало, и оказалось, что ее самой важной задачей, как и у Виктора, было очаровать капитана Инузуку.

После многолетних просьб Виктора, Элли и других американская организация, курирующая всемирные усилия по оказанию помощи евреям, спасающимся от нацистов, — Объединенный распределительный комитет — весной 1941 года наконец согласилась помочь Шанхаю. За семь месяцев до Перл-Харбора они отправили в Шанхай американку Лору Марголис, чтобы выяснить, что можно сделать. Марголис была леворадикальным социальным работником из Буффало. У нее не было времени на богатых благотворителей; в Буффало она часто конфликтовала с богатыми жертвователями, считая, что они дают деньги для успокоения совести, и всегда мешала работе на местах, которую выполняли социальные работники вроде нее. Благотворительные организации управляются не так, как бизнес, считала она. Бизнесмены никогда этого не понимали. В 1939 году Объединенный распределительный комитет отправил Марголис на Кубу, чтобы помочь высадившимся там еврейским беженцам. Она была в Гаване, когда трансатлантический лайнер «Сент-Луис», на борту которого находилось более 900 еврейских беженцев из Европы, надеявшихся добраться до Соединенных Штатов, вынуждены были вернуться в Европу, где многие из беженцев были убиты. Этот инцидент стал известен как «путешествие проклятых». В Шанхае было почти в двадцать раз больше беженцев — 18 000 человек.

Марголис был твердо намерен, чтобы трагедия, постигшая евреев из Сент-Луиса, не повторилась.

Марголис прибыла в Шанхай в мае 1941 года после двухнедельного океанского путешествия. Город привел ее в ужас. «Я его ненавидела», — вспоминала позже Марголис. «Он был сверкающим, переполненным, а на улицах лежали мертвые китайцы». Она приехала в Шанхай с чемоданом практичной рабочей одежды и туфлями на низком каблуке. Ей посоветовали купить новые платья, чтобы она могла посещать вечеринки в Мраморном зале и встречаться с Кадори, которые финансировали школу для беженцев. Виктор Сассун поселил ее в номере отеля Cathay, но затем уехал в командировку. «Их ничто не тронет, с ними ничего не случится», — говорила Лора о Кадоури и Сассунах. Однажды вечером, выходя из Мраморного зала, она чуть не наступила на мертвого китайца на улице. «Я шла в отель, опускала жалюзи и ложилась спать, чтобы выкинуть весь этот ужас из головы». Виктор Сассун, Кадори и еврейские бизнесмены, пытавшиеся помочь беженцам, все испортили, заключил Марголис. Как и богатые доноры в Буффало, они не знали, как управлять агентством социального обеспечения. Они были «комитетом миллиардеров». На нескольких вечеринках с коктейлями, проходивших в отеле Cathay, Марголис познакомилась с капитаном Инузукой, который показался ей тихим и вежливым.

Вместе со своим помощником она строила планы по официальному вступлению в должность беженца.

Японское вторжение в Международное поселение Шанхая 8 декабря 1941 года разбудило Марголис в номере отеля Cathay в 4 часа утра. Гавань была охвачена пламенем. Марголис быстро разорвала свои самые важные бумаги и спустила их в унитаз. Она спустилась в вестибюль отеля Cathay и увидела японских охранников со штыками. Они отволокли ее обратно в номер. Американцам не разрешалось выходить на улицу. Они были заключенными.

Через несколько дней Марголис узнала, что Инузука обосновался в офисе и пентхаусе Виктора. Она попросила о встрече с ним. Он радушно встретил ее и предложил чай. Марголис вручила ему телеграмму, полученную ею незадолго до японского вторжения от Объединенного распределительного комитета, в которой сообщалось, что в швейцарский банк поступили деньги, которые она должна была использовать для питания и одевания беженцев. Поскольку банки были закрыты, а Марголис находилась в отеле, она не смогла получить деньги.

«Теперь вы оккупационная держава», — сказал Марголис Инузуке. «Оккупационные державы не любят бунтов. Бунтуют голодные люди. Мы с вами и наши страны можем воевать там, но я думаю, что вам будет выгодно позволить мне использовать кредит, который у меня есть». Инудзука согласилась, но сказала Марголису, что не может обратиться за помощью к Виктору Сассуну, Кадори или кому-либо из тех, кто с ними работал. Марголис было ясно, что Инузука был в ярости от того, что Виктор разоблачил его предательство. Он уже арестовал одного из помощников Виктора, оставшегося в Шанхае. Когда Марголис готовилась покинуть встречу, капитан Инузука обратился к ней с еще одной просьбой, отражающей его стойкое убеждение в том, что беженцы в Шанхае и