Россия и мир в 2020 году. Контуры тревожного будущего - Андрей Безруков

Чего ждать в 2015–2020 годах от крупнейшей страны ЮВА и традиционного лидера АСЕАН – Индонезии? Итоги президентских выборов 2014 года оставили в этом плане опять-таки двойственное впечатление. С одной стороны, победил, как и предсказывали, Джоко (Джокови) Видодо – живая икона молодой индонезийской демократии, популист, показывающий всем своим поведением, что для него интересы нации неотделимы от интересов «простого человека». С другой стороны, в самый канун голосования запредельные рейтинги Джокови просели, а рейтинги его соперника Прабово Субиянто – отставного генерала и сторонника «решительных мер по наведению порядка» – выросли так, что перевес первого над вторым оказался весьма невелик. Плюс к этому Прабово сплотил вокруг себя парламентское большинство, и если не весь прогнозный период, то 2015 год вполне может быть отмечен противостояниями законодательной и исполнительной власти. Это отнюдь не добрый знак, тем более в такой непростой для управления стране, как Индонезия.

В ноябре 2015 года парламентские выборы ожидаются в Мьянме. Реформы последних 3–4 лет, связанные с отходом военных от прямого участия в управлении государством и переходом к рынку, создали сравнительно более благоприятные условия для деятельности оппозиции. Учитывая это, не исключено, что она успешно выступит на выборах. В какой степени критики правительства готовы не только к привлечению избирателей на свою сторону, но и к слаженной и конструктивной работе по продолжению реформ, установить трудно. Равным образом не ясно, способны ли они поддержать государственную целостность Мьянмы, на национальных окраинах которой редко царит спокойствие.

Во Вьетнаме, где бурное развитие рыночных отношений пока не приходит в явное противоречие с существующими политическими порядками, верховенство Компартии в рамках прогнозного пятилетия должно сохраниться. Тем не менее уже сейчас вопрос о том, в каком направлении и какими темпами могла бы меняться политическая система СРВ, дабы на этапе ускорения модернизации страна не споткнулась и не растеряла своих достижений, становится одним из основных для руководителей Вьетнама.

«Стратегическое недоверие» внутри АСЕАН

Далека от идиллии и ситуация внутри самой АСЕАН, характеризующаяся, как выражаются в регионе, «ростом стратегического недоверия». Знамение времени – размораживание многочисленных территориальных и пограничных споров между ее членами, отложенных когда-то в интересах совместного противостояния коммунизму, но сегодня вновь осложняющих (если не отравляющих) отношения стран-соседей. Кажется, претензий этого рода не предъявляют друг другу только те, у кого (как, например, у Лаоса и Сингапура) нет общей границы. Самый болезненный и широко разрекламированный случай – многосторонний спор относительно принадлежности островных территорий в Южно-Китайском море и доступа к природным ресурсам этой акватории. В связи с данной проблемой четыре страны – участницы АСЕАН (Бруней, Вьетнам, Малайзия и Филиппины) «выясняют отношения» не только между собой, но также с Тайванем и, главное, с Китаем. Тем временем страны Индокитая ищут, но часто не находят взаимопонимания в вопросе о совместной эксплуатации хозяйственного потенциала Меконга. Практически у всех стран ЮВА возникают мотивы для наращивания арсеналов, модернизации военных машин, полицейских формирований и спецслужб. Хотя призывы к развитию регионального сотрудничества звучат из уст официальных лиц ежедневно и по многу раз, все страны асеановской «десятки» переживают подъем националистических настроений – причем на самых разных общественных «этажах».

Подобным же образом складывается обстановка по периметру АСЕАН, на уровне АТР: на словах, а в каком-то (экономическом) смысле и на деле, все великие и средние державы из числа диалоговых партнеров Ассоциации вроде бы настроены на конструктивный, «интеграционный» лад. Однако в политических отношениях между рядом важнейших игроков – в первую очередь США и Китаем, Китаем и Японией – продолжает накапливаться негатив. Не углубляясь в проблематику американо-китайского соперничества, отметим, что его дальнейшее и неуклонное нарастание было бы настоящим кошмаром для АСЕАН. Ведь односторонний выбор в пользу какой-либо из этих двух держав равнозначен отказу от той самостоятельной, «центральной роли» в АТР, исполнение которой само по себе консолидирует АСЕАН. К фактической утрате этой роли привел бы и внутренний раскол в Ассоциации на «друзей Америки» и «друзей Китая». Между тем перспектива подобного раскола просматривается уже не только внутри АСЕАН, но и внутри отдельных стран-участниц: и у Вашингтона, и у Пекина есть свои сторонники в местных политических и деловых элитах[41].

Подчеркнем, что самый тревожный аспект происходящего связан с взаимным наложением трендов, обрисованных выше. Их «негативной синергии» в пределах прогнозного пятилетия способствует надлом существующего миропорядка, пришедшийся на 2014 год. О том, каким образом события на треке «США – ЕС – Украина – Россия», обрушившие систему региональной безопасности в Европе, могут отозваться в АТР и ЮВА, будет кратко сказано ниже. В связи с рождением Исламского государства на территориях Ирака и Леванта мусульманским странам ЮВА уже пророчат новый подъем религиозно окрашенного экстремизма.

Удержит ли АСЕАН свою «центральную роль»?

Слишком многое говорит о высокой вероятности того, что в АТР, как и в мире в целом, движение от однополярности к полицентризму, носившее до последнего времени более или менее эволюционный характер, может перейти в качественно иную – прорывную, конфликтную или, называя вещи своими именами, революционную – фазу. К несчастью для АСЕАН и ее членов, это не то, к чему они готовили себя до последнего времени.

В 1990‑е годы, делая заявку на создание «новой архитектуры» безопасности в АТР, лидеры АСЕАН более или менее исходили из того, что:

•лучшая гарантия общей безопасности стран региона – отношения растущей и углубляющейся экономической взаимозависимости между ними;

• с прекращением биполярного противостояния сверхдержав теряют свое былое значение традиционные, военно-политические угрозы и лейтмотивом сотрудничества в сфере безопасности становится совместная борьба с угрозами нетрадиционными – вспышками новых заболеваний, изменением климата, чрезвычайными ситуациями, возникающими ввиду природных и техногенных катастроф, морским пиратством и пр.;

• важнейшая форма борьбы за мир – поддержка демократии повсюду в мире, ибо в мире, где восторжествует демократия, не будет войн.

В сущности, деятельность АРФ, СМОА+ и ВАС – диалоговых платформ, на которых АСЕАН реализует свою «центральную роль», – до сих пор вдохновляется этими посылками, хотя аргументы в пользу того, что они небезупречны, копились и множились как минимум с начала XXI века. Предельную ясность в этот вопрос внесли события 2014 года, показавшие, что:

• экономическая взаимозависимость не страхует от конфликта, в основе которого лежит геополитический антагонизм;

• традиционные угрозы безопасности на то и традиционные, чтобы оставаться константой мировой политики, новые же угрозы опасны не столько сами по себе, сколько в комбинации с военно-политическими;

• развязывание войн не является проблемой для США, если с точки зрения американских элит это нужно для защиты их мировой гегемонии.

Необходимость корректировки той «философии безопасности», которой придерживается АСЕАН, – не единственная проблема, возникающая в связи с деятельностью АРФ, СМОА+ и ВАС. Не менее, если не более, важно, что упомянутые образования пока что не имеют официальных каналов связи и обмена информацией, не координируют свою деятельность и в этом смысле являются разве что «элементной базой» региональной системы безопасности. До системы как таковой здесь еще далеко – со всеми вытекающими последствиями для способностей этой тройки реально препятствовать процессам дестабилизации региона, когда – и если – они пойдут по нарастающей.

Сказанное побуждает заключить, что в ближайшие пять лет от АСЕАН потребуются нетривиальные меры для удержания своей «центральной роли» в АТР и для объединения в систему тех элементов «новой архитектуры безопасности», которые наличествуют в регионе сегодня. Иначе правомерно ожидать прогрессирующей утраты «центральной роли» и отмирания если не всех, то некоторых элементов «новой архитектуры» (прежде всего АРФ), не говоря уже о том, что реальной политической инициативой завладеют великие державы.

Впрочем, даже такой поворот событий не означает, что у АСЕАН нет будущего как у субъекта полицентричного мира. Очень многое зависит от того, как и чем разрешится соперничество великих держав. И в этой связи – при всей кажущейся маргинальности «украинской проблематики» для АТР и при отнюдь не первостепенной роли России в делах региона – имеет смысл подчеркнуть: развязка противостояния Россия – Запад на почве украинского кризиса непременно скажется на судьбах АТР и АСЕАН.